Даже несмотря на шрам на моей руке, из-за которого меня дразнили на протяжении многих лет, и отчего я чувствовала себя уродкой. Хотя я была такой же привлекательной, как и моя лучшая подруга.

В последующем, мне нравилось вспоминать этот момент на ярмарке, и вспоминать ощущения того дня.

Мы практически не разговаривали с Колтоном - большую часть времени он пристально смотрел на меня, и наблюдал за мной, казалось, целую вечность.

В конечном итоге я больше не могла вынести эту неловкую тишину: 

- Так ты теперь великий, знаменитый художник, ммм..?

 Я прекрасно помню, какие влажные у меня тогда были ладони. 

Колтонв друг остановился, его руки были в карманах его джинс, а взгляд был устремлен куда-то над нашими головами.

В этот момент мне безумно захотелось прикоснуться к нему или просто быть настолько близко к нему, чтобы он хотя бы случайно задел мою руку.

Я чертовски нервничала по этому поводу, и не могла сообразить хотя бы одно связное предложение, чтобы спасти себя.

На секунду мне показалось, что он собирается приблизиться ко мне и взять меня за руку, но как только его рука поднялась, он отступил назад.

По сути это было все то время, что мы провели вместе прежде, чем небольшой состав поезда с грохотом проехал по рельсам, и Колтон закрыл свои уши также, как и тогда под дождем.

Его глаза были плотно закрыты, и, когда поезд наконец-то проехал мимо нас, я услышала, как его мама зовет его.

И я услышала в ее голосе хорошо различимое отчаяние.

Он опустил руки и пошел в ее направлении словно на автопилоте.

Я отступила назад, мои чувства были сильно задеты, потому что выходило так, как будто он сбежал от меня при первой же возможности.

В конце концов все сводилось ко мне.

Я вышла из леса и пошла обратно к его палатке, теребя край своей кофты, в то время как мой мозг вопил, что если бы на моем месте был кто-то посимпатичнее, как, например, моя лучшая подруга, то он, скорее всего, не оставил бы меня там.

 Я нашла Харпер недалеко от того места, где оставила ее, и она точно целовалась с парнем, который подкатил к ней прежде, чем я ушла на прогулку.

Он был худым и высоким, его штаны сидели так низко, что еще чуть-чуть и у нас бы появилась реальная возможность увидеть его задницу.

Она целовала его смачно и неуклюже, в то время как его руки пробрались к ней под юбку. Я скривилась от увиденного.

 Я как можно громче прочистила горло, и она немного отодвинулась от него - достаточно для того, чтобы улыбнуться мне и надуть розовый пузырь из жвачки.

- Ты готова идти? - спросила я, стараясь смотреть только на нее, а не на палатку.

Будто для всех в радиусе пяти метров не было очевидным, что я смотрела куда угодно, только не на палатку с красивыми картинками слева от меня.

Выглядело забавным то, как я смотрела на нее, а затем быстро оглядывалась по сторонам, пока не убеждалась, что осмотрела все сверху до низу, и не переходила на другую сторону.

Не было забавным только то, что я изо всех сил старалась не расплакаться.

Харпер представила меня своему новому партнеру Клэю.

И как бы мне не нравилось его общество, я была благодарна ему сейчас. Потому что у него была ценная для меня информация.

Клэй посмотрел меня и скорее всего заметил, что я принципиально не смотрю на палатку Колтона. Он переводил взгляд с меня на палатку по крайней мере раз десять прежде, чем, облизав свои губы, кивнул головой в сторону палатки:

 - Как вам этот паренек?

Я уже почти оглянулась через плечо, но вовремя остановила себя от этой роковой ошибки.

- Кто? - спросила Харпер.

Клэй указал на палатку, и я хотела пнуть его в промежность, потому что все станет отлично понятным всем, если я не прослежу за его движением.

Поэтому мы все повернулись лицом к палатке, и я прикусила свой язык, чтобы не ляпнуть что-нибудь глупое.

- Ребенок Нили рисует все эти сумасшедшие картины, и продает их по бешеным ценам.

Глаза Харпер широко раскрылись, и она повернулась ко мне:

- Парнишка, который спас тебе жизнь? Колтон, да?

Клэй кивнул:

- Он кто-то вроде гения в изобразительном искусстве.

- Что это значит? - спросила я не потому, что я - идиотка, а потому, что он как-то странно об этом говорит.

Клэй послал мне взгляд, обозначающий, что я тупица, который заставил меня захотеть засунуть его в бетономешалку и смотреть, как он там крутится, снова и снова, и снова...

Что? А то вы не смотрите поздние передачи по HBO[2] на минимальном звуке, чтоб ваши родители не знали.

Не врите!

- Это значит, что он гениально рисует или что-то типа того, - Клэй закатил глаза, и я добавила это к моему мысленному ужастику.

- Гении - умные, правильно? - Харпер разыгрывала из себя настоящую блондинку перед этим придурком.

- Ага, умные. Он еще и «особенный», - пальцами он изобразил кавычки.

- Особенный... Как... - я вообще не могла понять суть беседы, понимаете? - Тебе что, мама не говорила, что ты особенный? Моя мне говорила.

- Особенный, как не совсем нормальный, - ответила за него Харпер.

- Ты ненормальная. Кто вообще нормальный?

Кого волнует, что Колтон такой?

Он - герой моего романа!

- Он – аутист..., - выдал нам Клэй.

Но я услышала «творческий»[3]  и послала ему взгляд: «Ты сейчас серьезно?»: 

- Конечно, он творческий, он продает картины.

Клэй раздраженно что-то пробормотал и пошел к палатке.

Я покраснела, как только увидела, что он взял флайер с одного из столов и вернулся к нам, вручив его мне.

Это был первый раз, когда я услышала про Синдром Аспергера[4] .

У Колтона Аспергер.

Аспергер.

Я повторила это слово миллион раз.

Это какое-то непонятное слово, правда?

Но я уверена, что есть много людей, которые знают это слово не понаслышке, и, к сожалению, я не одна из них.

Вы только представьте, я - пятнадцатилетняя девчонка со своими ежедневными глупыми сплетнями с Харпер, и вдруг я внезапно начинаю философствовать о разных типах аутизма и диапазоне нарушений в мире.

В основном мы с Харпер говорим о Модном Контроле[5] и прочей чепухе.

Но не о Колтоне и его диагнозе.

Я имею в виду, понятно, что он был многогранным человеком, и его картины невообразимо прекрасны.

Но я чувствовала, что если загуглю информацию об этом, то это будет выглядеть как мухлеж с моей стороны.

Есть много слов, которые могли бы меня охарактеризовать с годами: развитая не по годам, упрямая... Несокрушимая. Но я никогда не была любопытной.

Брошюра, которую я держу в руке, объясняет всю мельчайшую информацию, которая только существует, и я не могу заставить себя проверить это.

Он был обычным маленьким мальчиком, когда мы встретились. Как это возможно, что он другой?

Теперь-то я это лучше знаю. Я больше не так наивна. Но в то же время я не хочу быть такой.

Я чувствую, что меня тянет к нему, и я хочу узнать его ближе. Самостоятельно открыть его тайну.

Иногда мы сами отрицаем правду, в которую не хотим верить. Мы видим вещи такими, какими хотим их видеть.

Иногда мы выбираем жизнь в отрицании.

После ярмарки я ждала, пока мои родители заснут. Было около восьми часов и, давайте взглянем в лицо фактам, они уже старые, и после того как я убедилась, что они спят, я удрала через гараж.

Весь путь к его дому, который я проделала на своем велосипеде, я гадала, что же буду делать, когда доберусь до него. Мне просто хотелось увидеть его.

Не спрашивайте почему. Просто хотела.