— Где ваш багаж? — спросила Аманта Колбурн.

— Я оставила свой автомобиль там, где начинается взморье, — сказала Джейн.

— Лучше вернитесь и возьмите свои вещи. Шторм разыграется к ночи, а до ночи не так уж и далеко.

— Хорошо, — сказала Джейн.

— Над дюнами, всего в нескольких ярдах от них, идет дорога, — сказала женщина, и Джейн снова прикусила язык. «Я знаю», — чуть не сказала она, но ведь она не знала, она никогда не видела дороги, но все же она знала.

— Я оставлю дверь незапертой. Мне надо идти, — сказала Аманта Колбурн, и Джейн, уже повернувшись, остановилась от удивления.

— Я думала, вы живете здесь. Мне сказали, что вы живете, — промолвила она.

— Я не собираюсь оставаться здесь на ночь, — ответила женщина. — Именно на ночь. — Она повернулась к девушке своей широкой спиной и пошла внутрь дома.

Джейн секунду смотрела ей вслед, уже не стараясь скрывать своего хмурого взгляда, а затем заспешила обратно, низко склоняясь из-за терзающего ее ветра. Дорога, идущая над дюнами, оказалась неподалеку, и, когда девушка дошла до нее, она обернулась, чтобы снова посмотреть на недавно вымытые окна казались сверкающими глазами, которые наблюдали за ней, и снова она была поражена недоброжелательным видом этого серого обшарпанного строения. Дом был подобен растрепанной старой карге, сидящей на скале и смотрящей на каждого прохожего преисполненным злобой взглядом.

Начался дождь, когда Джейн Барроуз поспешила по дороге, пронзаемая ветром, будто холодными жалящими иголками. Дневной свет быстро угасал. Уже почти дойдя до автомобиля, она увидела две фигуры, переходящие дорогу впереди нее. Они приостановились, когда она подошла к ним, и девушка увидела первого человека — старика, одетого в рыбацкий плащ, на его пергаментном лице светились голубые глаза. Он уставился на нее, перегородив ей дорогу. Девушка взглянула на второго человека, стоявшего позади него, и увидела молодого мужчину, одетого в черный, с высоким горлом, свитер. Его лицо было преисполнено силы, характерной для тех, кто жил рядом с морем, оно было грубо-красивым, а глаза его были так же черны, как и волнистые цвета оникса волосы, спадающие на лоб. В ее душу проник его глубокий взгляд, и ей почудилось, что она увидела в нем вопрос. Или ей это только показалось? Голос старика заставил ее снова обратить на него внимание.

— Так, значит, вы здесь, — сказал он лающим голосом. — Мы слышали, что вы приехали.

Джейн вспыхнула.

— Я не думала, что мой приезд будет таким большим событием, — обронила она и мгновенно пожалела, что произнесла это столь резким тоном.

— Ваш приезд ни к чему не приведет, — сказал старик. — Мы знаем, зачем вы приехали, но это ничего не изменит.

— Вы ничего не знаете, и ваши слова для меня ничего не значат, — ответила Джейн. — Но, во всяком случае, кто вы?

Старик уже открыл было рот, чтобы ответить, но тот, кто помоложе, выступил вперед. Тон его голоса, глубокий и низкий, был почти приказным.

— Хватит, Енох, — сказал он.

Губы старика сомкнулись в плотную линию, но, когда он повернулся и пошел прочь, в глазах его по-прежнему был гнев. Джейн Барроуз хмуро встретила испытующий взгляд молодого человека. Она видела, как его карие глаза исследовали ее лицо — короткую прямую линию носа, мягкую припухлость щек и полные губы. Затем, резко отвернувшись, он обратил взгляд на бело-серую мглу, в которую превратилось море.

— Нам некогда разговаривать теперь, когда надвигается шторм, — сказал он, обращаясь к ветру.

Бросив на нее еще один взгляд, он повернулся и пошел, и она увидела ждущего в стороне старика. Затем они пошли вместе и исчезли в дожде, когда она дошла до автомобиля. Она подумала, не их ли глаза смотрели на нее, когда она стояла на взморье. В автомобиле, укрывшись от дождя и ветра, она почувствовала, что ее гнев быстро испарился, и подумала, не была ли она слишком резка. В конце концов, любой человек, пришедший в такое маленькое местечко, как Ястребиный мыс, вызвал бы переполох. Ведь перед тем, как достичь взморья, она проехала через маленькую деревушку, состоявшую едва ли из полудюжины домов. Но все-таки, задумалась Джейн, медлен но, продвигаясь по дороге вдоль дюн, в злобном взгляде старика было нечто большее, чем случайный интерес. На самом деле ее очень странно приветствовали на Ястребином мысу. Жутковато-точное замечание Аманты Колбурн, нескрываемая ненависть в глазах старого рыбака и внезапно обрушившийся норд-ост. И дом па Ястребином мысу — обшарпанный, полуразрушенный и заброшенный, вызывающий дрожь одним своим странным видом.

Дождь, теперь уже сильный, покрыл дорогу лужами, и она сконцентрировалась на дороге. До сих пор она не испытывала нужды в собственной машине. Когда она окончательно поняла, что ей придется ехать на Ястребиный мыс, она купила этот подержанный маленький, 1955 года выпуска «форд» практически за бесценок. С улыбкой, в которой проскальзывал мрачный настрой, она подумала о том, что это авто очень шло Ястребиному мысу. Подъехав к большому серому навесу дома, она припарковала машину перед дверью и короткими быстрыми перебежками поспешно перетащила внутрь свой багаж. Очень скоро стемнело, и ветер с дождем стали еще более злыми, теперь они просто рвали все окружающее в клочья. Внутри дома, в темном фойе, она приостановилась и прислушалась к окружающим ее звукам — скрипам и стонам. Задумчиво она прошла в огромную комнату, оказавшуюся библиотекой, находящуюся справа от широких входных дверей. Ее полки, теперь лишь наполовину заполненные книгами, казались рядами беззубых оскалов. Выйдя из библиотеки, она увидела гостиную с камином в углу, рядом с ним были сложены недавно нарубленные дрова. Торопливо войдя внутрь, она нашла рядом с дровами бумагу, разожгла в камине огонь и обхватила себя руками, пытаясь согреться, пока пламя еще не разгорелось. Наконец дрова загорелись, и комната осветилась танцующими огненными языками. Здесь еще стояли старые глубокие кресла, а также большой диван выцветшего зеленого цвета. Она заметила старинные драпировки на окнах и кофейный столик у одной стены. Однако комната была убрана, ей было придано некое подобие презентабельности.

Джейн толкала и тянула большой диван до тех пор, пока он не оказался посредине комнаты, перед камином. Вспотев теперь от тепла камина, она сняла плащ и пошла в темноту дома, чтобы закрыть на щеколду входную дверь, думая о том, как это смешно при наличии зияющей дыры в крыше с задней стороны дома. Короткая прогулка к входной двери была путешествием в холодный и промозглый мир, и Джейн поспешила обратно к теплу камина, еще раз бросив взгляд через плечо в темноту фойе и смутно отметив лестницу, ведущую на второй этаж. Света нигде не было, и Джейн мысленно отметила, что первым делом справится об этом утром. «Черт побери, — сказала она про себя. — Почему эта женщина не дождалась, когда я вернусь обратно?»

Свернувшись калачиком на диване, она подбросила еще одно толстое полено в камин и почувствовала, что моментально стало жарче. Сняв юбку и свитер, она открыла небольшой чемодан и достала просторную и короткую ночную рубашку, красную с белой отделкой. Надев ее поверх лифчика и трусов, она устроилась па диване и предоставила желтым и красным, с голубыми кончиками языкам пламени танцевать перед ней, принося расслабление. Если не оглядываться за спинку дивана в зияющую позади черноту, то можно чувствовать себя почти уютно, подумала она, и поглубже погрузилась в мягкие подушки, не отрывая взгляда от огня. Норд-ост завывал теперь во всю силу, бросая на старый дом потоки холодного дождя и заставляя его протестующе скрипеть и стонать. Не сводя глаз с огня, Джейн позволила ему перекрыть шум шторма, и в танцующих языках пламени она увидела знакомые лица, старых друзей и все, что неожиданно стало слишком значимым и слишком ничтожным, — мир, полный пустоты. Они были здесь, кристально чистые в огне, — все те, которые создали тот мир. Она слышала звуки их присутствия, а также видела себя в горящем огне, бегущую, как и все, от места к месту, рука об руку, от постели к постели. Звуки доходили до нее из огня, они были сначала тихие, потом становились сильнее, удалялись и приходили снова, будто кто-то крутил регулятор громкости радио.