К ужасу Джорджи, Мэт уселся на край стола. Она почувствовала волну тепла, исходящую от его тела.

– Ах да, дети! Сколько им лет?

Дорогой восхитительный запах смуглого тела дразнил ее гормоны. Джорджи собрала в кулак все свое самообладание. Голос ее был спокоен и не выдал того, что творилось внутри.

– Они близнецы. Им по семь лет. Скоро будет восемь.

– А твой брат? – тихо спросил де Капистрано.

Он слегка наклонился к Джорджи. Ее сердце забилось быстрее.

– Как он все это переносит?

– Роберт просто раздавлен горем, – еще тише ответила она, – Сандра была для него светом в окошке. Они дружили с детства, после женитьбы вместе работали. Они были как одно целое.

– Понимаю. – Мэт медленно кивал, а Джорджи думала о том, знает ли он, как сексуально выглядит, когда прищуривает глаза. – Такая преданность необычна, даже исключительна. В наш расчетливый век, как правило, жен покупают.

– Покупают? – вскинулась Джорджи.

– Каждый выбирает себе супругу по карману, а когда появляется возможность взять жену подороже, берет подороже, потом еще дороже, – цинично объяснил Мэт. – Самых дорогих выбирают адвокаты.

– Не все люди вступают в брак по расчету, – решительно запротестовала Джорджи.

Серые глаза Мэта впились в нее. Их металлический блеск был невыносим.

– Только не говори мне, что ты романтик, – с насмешкой сказал он.

– Я не романтик, но знаю, что у Сандры и Роберта все было по—настоящему. Мне этого достаточно.

Выражение лица Мэта изменилось. Он открыл было рот, чтобы что—то сказать, но дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился Роберт.

– Я услышал твой голос, Мэт. Заходи! Мне осталось решить пару вопросов, и потом мы поедем.

Вот это да! Когда дверь за мужчинами закрылась, Джорджи откинулась на спинку стула и убрала с покрасневшего лица прядь шелковистых волос.

Они подружились! Впрочем, чутье подсказывало ей, что это должно было произойти.

Воспользовавшись тишиной, Джорджи решила заняться приготовлениями ко дню рождения близнецов. Вчера вечером они вдруг вспомнили, что до их восьмилетия осталась всего пара недель. Джорджи хотелось, чтобы все прошло не хуже, чем обычно. Насколько это было возможно после смерти Сандры. Роберт возражал против того, чтобы шумное празднество с многочисленными родственниками, друзьями и детьми устраивали дома, поэтому Джорджи собиралась снять где-нибудь зал с игрушечным замком, волшебником и тому подобными вещами.

Размышления прервал телефонный звонок.

– Джорджи? – Голос Роберта был взволнованным. – Сделай, пожалуйста, кофе. Три чашечки, ладно? И захвати блокнот. Я хочу, чтобы ты присутствовала при разговоре.

К чему бы это? – подумала она, доставая из шкафа чашки и упаковку шоколадного печенья.

Когда кофе был готов, Джорджи расправила узкую юбку и строгую блузку, застегнутую на все пуговицы. Собрав все свое мужество, она приготовилась к встрече с пронзительными серыми глазами. И вдруг снова разозлилась. Кто он, собственно, такой, этот Мэт де Капистрано? Всего лишь мимолетное явление в ее жизни. Сегодня он здесь, а завтра его нет. Он ей абсолютно неинтересен.

Мимолетное и абсолютно неинтересное явление, закинув ногу на ногу, сидело в кабинете Роберта. Мускулистые руки были раскинуты на спинке большого кресла. Когда Джорджи вошла, ее тело немедленно отреагировало на эту откровенно мужскую позу. Внутреннее чутье подсказало ей, что агрессивная сексуальность Мэта была столь откровенной потому, что он не мог управлять ею.

Подав мужчинам кофе, Джорджи села на стул, подвинула поближе свою чашку и аккуратно сложила руки на коленях. Даже под страхом смертной казни она не собирается суетиться вокруг Мэта де Капистрано!

– Итак. – Голос Роберта по—прежнему был взволнованным. – Ты считаешь, что Мэйнс и Дженсон должны уйти?

Роберт имел в виду двух старейших каменщиков, работавших в фирме со дня ее основания.

– Что?! – почти прорычала Джорджи.

Она забыла о своем решении не вмешиваться в разговор.

– Джордж и Уолтер?

– Простите?

Холодные серые глаза стали похожи на излучающие свет щелочки. Мэт нахмурился.

– Они почти члены нашей семьи, – страстно продолжала Джорджи.

– Семья – это прекрасно, – холодно заметил Мэт, – но при чем здесь неэффективная рабочая сила? Уолтер Дженсон давно должен быть на пенсии. И Джорджу Мэйнсу шестьдесят пять исполнилось уже год назад.

– Я просто не верю своим ушам! – Джорджи вскочила и со злостью смотрела на Мэта. – Они оба мастера своего дела.

– Старые мастера. Пора дать дорогу молодым, – безжалостно продолжал тот. – Как бы больно это ни было.

– Тебе—то уж точно больно не будет! – язвительно заметила Джорджи.

– Ты все сказала? – Мэт по—прежнему сидел в той же расслабленной позе, но взгляд серых глаз, направленный прямо на раскрасневшееся от гнева лицо девушки, был просто убийственным. – Я попрошу вас сесть, мисс Миллет.

– Я не…

– Сядь!

От резкого окрика Мэта Джорджи вздрогнула. Вопреки ее собственной воле, ноги подчинились приказу.

– Я знаю, чем твой брат обязан этим людям. Они уйдут на пенсию с очень щедрым вознаграждением, – подытожил Мэт. – К тому же Роберт сказал мне, что увольнение не будет для них большой неожиданностью. Если бы он обанкротился, все оказались бы на улице. В промышленности нет места слабости. Это стоит запомнить.

– А доброте? – Глаза Джорджи все еще сверкали от злости, хотя она вынуждена была признать, что в словах Мэта есть своя правда. – Доброте и благодарности? Ты считаешь, им будет очень приятно услышать, что они слишком стары?

– Они сами прекрасно знают, когда родились, – сказал Мэт ледяным тоном. – Так что это вряд ли будет для них сюрпризом.

Де Капистрано сложил руки на груди, удобнее устроился в кресле и, прищурив глаза, оценивающим взглядом окинул напряженную фигуру Джорджи.

– Я думаю, то, что ты требуешь от Роберта, отвратительно, – с легкой дрожью в голосе произнесла она.

– Думай, что хочешь. – Мэт подался вперед, взял чашку с кофе, опустошил ее одним глотком и повернулся к Роберту. – Я предлагаю тебе перевести рабочих на сдельную оплату. Определи для них недельную норму, назначь хорошее вознаграждение за переработку, и вскоре твои дела поправятся. Ведь ты едва сводишь концы с концами.

Джорджи посмотрела на брата, надеясь, что он даст достойный отпор этому тирану. Но Роберт, соглашаясь с Мэтом, слегка кивнул головой. Он был очень серьезен.

– Я и сам в последнее время размышлял об этом, – сказал он тихо.

– Хорошо, тогда будем считать, что мы обо всем договорились, – невозмутимо произнес Мэт. – Теперь пусть Джорджи запишет, что нужно проверить на местах, и мы поедем… У тебя есть какая-нибудь другая обувь? – добавил он, окинув взглядом ее легкие туфли на высоких каблуках.

Раньше она никогда не надевала их в офис, но сегодня… Они так подходят к темно—серой юбке! К тому же подчеркивают стройность ее ног. Джорджи считала, что ноги – самая красивая часть ее фигуры. Она ненавидела свой маленький бюст и слишком худые бедра.

– В багажнике моей машины лежат твои резиновые сапоги, – вступил в разговор Роберт. – Помнишь, мы положили их туда, когда в выходные гуляли с детьми у реки?

– Спасибо, Роберт, – упавшим голосом сказала Джорджи.

Здорово же она будет выглядеть! Дорогая шелковая блузка цвета нефрита, элегантная юбка и тяжелые резиновые сапоги. Лучше не придумаешь! И этот… этот… этот нахал будет смотреть на нее своими серыми глазами и наслаждаться ее унижением!

Джорджи ловко выпрыгнула из старой машины Роберта. Она старалась не думать о том, как выглядит.

Это место называли Дальним лугом. Раньше здесь и правда были луга. Отсюда до сих пор можно увидеть пасущийся вдалеке скот. Теперь Дальний луг оказался на самой границе с городом, но пока он был не освоен и по—прежнему прекрасен.

По рассказам Роберта, Мэт де Капистрано очень выгодно купил эту землю десять лет назад. Несколько раз он обращался к властям с просьбой разрешить ему здесь жилищное строительство и в конце концов добился своего.