Абрамов выключил передававшее последние новости радио.

— Получается, начнется гражданская война?

— С чего ты взял, Коля?

— Сам посуди сержант, тут русские и там русские, которые будут убивать друг друга. Так было после семнадцатого года, белые против красных, брат на брата, сын против отца…

— Москвичи с потрохами продались демонью и чухонцам, как последние проститутки. Еще называют нас немытыми азиатами и фашистами. Только за это они заслуживают капитальную порку.

— Но гибнуть будут парни вроде нас. Лучше бы мирно договорились.

— Тут ситуация как с хохлами в прошлом веке, они теперь не русские, они — москвичи, цивилизованные европейцы. А мы так, грязь из сибирских болот, дикие немытые азиаты. Хотя пока немытые азиаты клепают роботов, запускают спутники в космос, европейцы погрязли в религиозном мракобесии, не могут провести нормальную электрификацию даже у себя в столице, не говоря о городах поменьше.

— Меньше слушай зомбоящик, командир. Там и не такое расскажут.

— Брось Коля, мы сейчас проезжаем по городу, где до нашего прихода люди жили практически в XIX веке. Никакого электричества, дорог, нормальной медицины, элементарного порядка на улицах. Вряд ли ситуация на западе кардинально различается. Если журналюги и врут, то не сильно. А страну требуется объединять.

— Приехали, — прервал беседу рядовой Королев. Абрамов резко нажал на тормоза, «Фалькатус» остановился. За окном у обочины стоял голый человеческий скелет и размахивал руками. В глазницах черепа тускло горели два зеленых огня. Реальность нового мира, с которой постоянно приходится иметь дело. Четверо солдат покинули броневик и направились к виновнику переполоха, при появлении нацбезопасности он не думал бежать, просто неподвижно замер.

— Ну что, Боря, как поживаешь? Или, правильнее сказать, как протекает твое полудохлое существование? — обратился Рудич к покойнику. — Опять людей кошмаришь, жалуются на тебя опять.

— Ничего не знаю, начальник, — прозвучал противный скрипучий голос нежити. — Я просто стою.

Сержанту приходилось иметь дело с подобной нечистью, в белорусском фольклоре они зовутся костомахами, это воскресшие покойники, сгнившие до костей. Любят выходить на дороги и пугать людей, чем и часто занимался данный тип. Василий немного понимал Борю, это навья может не опасаясь разгуливать среди людей, ходячий скелет вызовет панику либо ему раскрошат череп.

— Я тебе уже говорил не высовываться из своей берлоги? Говорил. Какого хрена опять средь бела дня шастаешь?

— Проветриться решил.

— Ты доиграешься Боря, что из категории «условно мертвый» перейдешь в категорию «окончательно мертвый». Хотя нет. Я отделю твой череп от скелета, спилю макушку, отполирую и поставлю у нас в казарме в качестве говорящей пепельницы. Или повешу на бампер как украшение.

— Да не надо загонять, начальник, ты в прошлый раз грозился меня мишенью на стрельбище определить. Одно п…даболие.

— Ну, Боря, — пожал плечами сержант. — Раз до тебя в предыдущие два раза не дошло, не дойдет и в третий. Сам напросился. Ребят, подержите его…

Абрамов с Королевым крепко схватили нежить за руки. Скелет затрепыхался, попытался вырваться, но в силе призрачные мышцы явно проигрывали настоящим. Сержант Рудич провернул череп на девяносто градусов и отделил от позвоночника. Костяное тело, лишившись управляющего центра, мгновенно обмякло.

— Я больше не буду! Начальник, отпусти! — завопил на всю округу череп Бори. — Схоронюсь в своем подвале и больше не вылезу!

— Поздно, жмурик несчастный. Мы тут не шутки шутим. Ты мне надоел со своими выкрутасами.

— Умоляю!

— Поздно. Наш экзорцист отправит тебя туда, где неупокоенным духам самое место.

— Там ничего нет!

— Есть.

— Тебе-то откуда знать? Ты в отличии меня не умирал!

— В отличие от тебя я не раз видел призраков. Не парься, Боря, мы все там рано или поздно окажемся. Не ты первый, не ты последний. Сделай доброе дело, завали свой чревовещатель и уйди как мужик, а не писклявая свинья.

Оставив безголовый костяк лежать у обочины, солдаты поехали с черепом на пост ФСН. Там мертвяка окончательно нейтрализует штатный оккультист. Рудич в принципе мог проделать процедуру самостоятельно, на курсах подготовки их обучали основам изгнания вредоносных сущностей, однако лучше доверить дело профессионалу.

Пост Надзора номер шестнадцать расположился в здании бывшего суда, оно неплохо сохранилось, несмотря на век простоя без ремонта, реконструкции. Всего то пострадала внешняя и внутренняя отделка, это в то время, как большинство остальных строений давно обвалились. Территория вокруг поста огорожена бетонными заграждениями с бойницами. Надзор всегда основательно окапывается на занятых территориях — каждый пост, участок, застава это неприступная крепость со значительными запасами продовольствия, боеприпасов. На крыше здания суда развевался триколор с нанесенным на него серпом и молотом.

Проехав через КПП, солдаты словно оказались внутри островка цивилизации. Здесь есть электричество, горячий душ, телевидение, отапливаемые помещения, медицинский блок. Личный состав обитал контейнерах, рассчитанных на четыре человека каждый. Не санаторий, но все ж лучше, чем палатки в открытом поле.

— Начальник, ты же пошутил на счет экзорцизма?

— Ни сколько.

Сержант Рудич нес говорящий череп в специальную камеру для содержания не очень опасных сверхъестественных тварей. Она находилась в подвале. На входе установили прочную дверь с электронным замком, на стенах внутри и снаружи камеры нанесены магические руны, пентаграммы, слова из различных религиозных, оккультных текстов, будь то Коран, Тора или Лемегетон. Для большей эффективности сдерживания повешены инфразвуковые глушилки, причиняющие отдельным видам паранормалов нестерпимую боль.

— Я хочу жить, сержант. Не убивай… К чему тебе лишний грех брать на душу?

— На мне грехов столько, что не отмыться. Одним больше, одним меньше, без разницы.

Сержант положил голову на пол в середину начертанной пентаграммы.

— Не уследил за базаром, извини…

— Не у меня прощения проси, а у бабки, которую ты до сердечного приступа довел в прошлый раз, у пацанов, оставшихся заиками. И если за старую демонскую подстилку спрос невысок, молодым ты жизнь под откос пустил.

— Я же тебе покоя не дам, пока не сдохнешь.

— О, уже угрозы пошли, — безразлично бросил Василий. — Давай я поясню. Экзорцизм за тем и нужен, чтобы ты больше никак не беспокоил живых. Мы точно не знаем, но скорее всего твоя сущность отправится на такое потустороннее дно, откуда будет выбираться несколько столетий. А если просто раскрошить череп, велика вероятность рецидива, мы не дадим превратиться тебе в диббука.

В камере появился мужчина в черной форме без знаков различия. Его лицо, руки покрыты ритуальными татуировками, их раза в два больше, чем у других солдат. Штатный оккультист.

— Давайте приступим…

Экзоцист пощелкал на планшете, подобрал нужный текст и воспроизвел запись чтения молитвы на латыни. Череп костомахи внезапно завопил, присутствующим людям пришлось закрыть уши руками, дабы не повредить слух. Живым и близко не понять, какие адские муки испытывала в этот момент душа покойника. Сержант отнюдь не испытывал удовольствие в причинении вреда паранормалам — обычное выполнение служебных обязанностей.

Пытка продолжалась недолго, из глазниц неупокоенного вырвалось зеленое пламя и все затихло.

— Готов?

Оккультист поднял череп с пола, повертел в руках и кинул сержанту.

— Мертвее мертвого.

— Пошли почифирим, народ?

— Мы в патруле по идее, — заметил Абрамов. — Капитан на говно опять будет исходить, если застукает.

— За десять минут конца света не случится.

Иньялу долго куда-то вели по коридорам, потом с охраной погрузили в повозку и везли в неизвестном направлении около звона. Когда её глаз наконец сняли повязку, она прищурилась от яркого света. Она стояла посреди огромного зала, богато отделанного лакированным деревом, вдоль стен стояли огромные стеллажи с книгами, окна прикрывали занавески из дорогих тканей, с узорами вышитыми золотыми нитками. Около окна за широким массивным столом сидел человек в костюме из слегка блестящей черной ткани.