Зд?сь мы должны подчеркнуть новую особенность русскаго религiознаго самочувствiя. Въ немъ на первомъ м?ст? стоитъ не царственная доброд?тель любви, а доброд?тель смиренiя, точь въ точь, какъ въ аскетическихъ руководствахъ восточныхъ подвижниковъ. И это не потому, что вычитано изъ нихъ, а это такъ дано психологически, естественно, и только подкр?плено чтенiемъ отцовъ-пустынниковъ. Аскетическое сознанiе своей нечистоты предъ святостью Божiей зд?сь соединено съ моральнымъ и онтологическимъ ничтожествомъ твари предъ Творцомъ. Простой русскiй монахъ говоритъ мiрянину: «Помни, что Богъ сд?лалъ мiръ изъ ничего. Такъ и ты сознавай до конца, что ты ничто предъ Нимъ. Только тогда Онъ начнетъ творить изъ тебя н?что». Абсолютное смиренiе – это начало, корень, основанiе, источникъ всего христiанскаго пути.

Смиренiе приводитъ къ другой любимой русской лушой доброд?тели: – къ терп?нiю въ страданiяхъ. Историческiя воспоминанiя русскаго народа полны памятью о перенесенныхъ страданiяхъ. Что жизнь есть страданiе – это очень близко къ русскому опыту и русскому вниманiю. Идея состраданiя привлекаетъ русское сердце въ Евангелiи. Христосъ воспринимается, какъ «закланный Агнецъ» (Іоан. 1, 29), какъ агнецъ и уничиженный рабъ Іеговы пророка Исаiи (Ис. 53), какъ «зракъ раба прiемшiй» (Флп. 2, 7). Смиренн?йшiй и Кротчайшiй въ страданiяхъ Первомученникъ. Несенiе креста за Нимъ, сомученичество ему и состраданiе во имя Христа вс?мъ страждущимъ собратiямъ есть адекватная русской душ? форма любви къ ближнему. Это – не д?ятельная гуманитарная форма филантропiи. Это – сочувственное разд?ленiе вм?ст? съ страдающимъ братомъ несомаго имъ креста долготерп?нiя.

Но вм?ст? съ т?мъ русское христiанство не есть «голго?ское христiанство», какъ пытались истолковать его н?которые. Его вершина въ исключительно ликующемъ празднованiи Пасхи. Не Голго??, а Воскресенiю Христа придаетъ восточная и русская душа въ частности р?шающее значенiе. Рождество Христово не вызываетъ еще въ ней полной радости. Впереди еще страданiя всей жизни и Голго?а. Только съ Пасхой приходитъ безоблачное ликованiе. Тутъ русская душа, тоскующая о преображенiи всего земного въ небесное, д?йствительно предощущаетъ это преображенiе въ необычайномъ радостномъ экстаз?. Духовное и физическое ликованiе въ эту святую ночь въ богослуженiи и въ душахъ в?рующихъ столь необычно, чудесно, что превосходитъ духовную радость другихъ таинствъ и однимъ выдающимся русскимъ iерархомъ истолковано, какъ именно таинство, какъ особая благодать. И это толкованiе понятно русской душ?. Генiальный русскiй писатель Н. В. Гоголь пророчествовалъ, что еще будетъ моментъ, когда Воскресенiе Христово будетъ праздноваться въ русской земл? особенно и чрезвычайно, какъ нигд? въ мiр?.

Не случится ли это вскор?, когда Пилатова печать, приложенная III Интернацiоналомъ къ трехдневному гробу «Святой Руси», безсильно спадетъ съ нея?