Я пожимаю плечами. Каким-то образом я чувствую, что будет совсем нехорошо, если она узнает больше.

Доктор Барнер хватает меня за руку. И эта хватка крепка, как сталь.

— Пойдемте. Мы должны уйти, пока Торн не вернулся.

— Нет… пожалуйста… – Я пытаюсь сопротивляться, но доктор Барнер сильнее. Перед входной дверью она разворачивается ко мне лицом и смотрит в упор. Ее голос – просто шепот, но я замечаю панику в ее глазах.

— Вы хотите убить Торна?

— Нет, – в ужасе шепчу я, – конечно, нет.

— Тогда держите свои чувства при себе… и в особенности – его чувства. Если «Древо Жизни» узнает, его убьют. Эти чувства нежелательны.

Я смотрю на нее.

— Но… – мямлю я.

— Идемте со мной и не смейте никому рассказывать о том, что вы так откровенно мне здесь показали. Я на вашей стороне настолько, насколько это возможно. Но это все, что я могу сделать для вас, а также для Торна. Забрать вас и надеяться, что Торн со временем успокоится… что уровень его гормонов упадет, как только вас не будет рядом.

Я позволяю ей увлечь меня за собой… я слишком обеспокоена ее словами… и я ей верю. Верю, что они навредят Торну, если он из-за меня сорвется.

Выйдя за ней из дома, еще раз оглядываюсь на бунгало – на красивую иллюзию, в которой я прожила почти три недели. Мысленно прощаюсь с Торном. Я кладу руку на живот, и понимаю, что забираю с собой частичку его. Слабое утешение, но это все, что у меня останется.

Доктор Барнер провожает меня в электрокар, на котором приехала.

— Крепитесь, Ларона, – говорит она, печально улыбаясь, и мы уезжаем.

Я вхожу в свое бунгало в плохом настроении. Как уже не раз за последние недели, я снова разговаривал с Кроу – искал способ сохранить Ларону при себе. Но Кроу, с его аналитическим складом ума, каждый раз доказывал мне, что это невозможно.

— Брат, ты должен оставить это. Они пристрелят тебя, как и Арроу. Даже если вам с ней удастся сбежать в джунгли, краулеры рано или поздно выследят вас. Вы не сможете сражаться против всех. И Ларона… ее тело не в состоянии перенести такие физические нагрузки. Мы другие… мы можем выжить там, а она – нет. И даже если вам это удастся, что, как я уже сказал, абсолютно невозможно, как ты собираешься с ней там жить? Вдвоем в джунглях?

Кроу прав… он так чертовски прав… но это не помогает мне принять неизбежное. Правда в том, что с каждым днем мне все труднее смириться с тем, что у меня отберут Ларону. Мысль о том, чтобы вернуться к прежней жизни, абсурдна. Ничто не будет как прежде… ничто не будет так, как было раньше!

Я останавливаюсь на кухне, раздувая ноздри. В воздухе витает аромат Лароны… но есть еще один запах. Кто-то был здесь! Волосы встают дыбом, и я начинаю звать Ларону. Тишина! Заглядываю в гостиную, в ванную, в спальню и даже в свою комнату. Никого! Она исчезла. Я обыскиваю бунгало, как агрессивный хищник, преследующий запах добычи. В спальне мой взгляд падает на простыню. Инстинктивно я поднимаю ее, чтобы еще раз вдохнуть запах Лароны… сладкий женственный аромат. Когда я разворачиваю простыню, что-то падает на пол. Записка, написанная рукой Лароны. Моя малышка нервничала, когда писала это… ее почерк неровный, но самым явным доказательством является острый запах страха на бумаге. И я сразу же понимаю, почему. Ларона оставила мне сообщение: «Я беременна. Они меня забрали». Сжимаю записку в кулаке и сопротивляюсь желанию закричать. Я должен был быть тут, чтобы защитить свою женщину!

Мое первое желание – словно бешеный зверь, ворваться в исследовательский центр и забрать Ларону. Я чувствую себя наркоманом в ломке. Возможно, это разговоры с Кроу не дают мне очертя голову поддаться импульсу. Кроу повлиял на меня… и сейчас это во благо.

Вместо того чтобы идти по запаху моей малышки, я выхожу из бунгало и направляюсь обратно к Кроу. Я по-прежнему настроен заполучить Ларону, но также понимаю, что ничего не смогу сделать в одиночку.

Кроу удивлен, ведь я ушел от него меньше десяти минут назад.

— Ее нет… они забрали ее, – рычу я, прежде чем он успевает что-то сказать.

Кроу осознает мое опасное настроение и освобождает дорогу.

— Заходи… и, если тебе надо выпустить пар, иди сразу в спортзал, чтобы тебя не услышали.

Именно так я и делаю: атакую грушу, будто это краулер, и луплю по ней, пока она не лопается, а песок не просыпается мне на ноги. Затем я нападаю на невинный напольный мат и рву его в клочья, а его наполнитель разлетается по всему спортзалу.

Руки окровавлены, дыхание тяжелое, но туман безумия постепенно покидает меня, и мой человеческий разум возвращается.

Кроу открывает дверь и, не обращая внимания на хаос, который я устроил, спрашивает:

— Теперь мы можем поговорить?

— Теперь можем… – выдавливаю из себя и следую за ним в гостиную.

— Я хочу вернуть ее, – признаюсь я Кроу, когда мы стоим напротив друг друга.

Он смотрит на меня своими голубыми глазами. Ничто в Кроу не выдает никаких эмоций.

— Это невозможно. И ты это знаешь.

— И почему же? Почему мы позволяем «Древу Жизни» диктовать, как нам жить? Что они могут сделать, если мы откажемся?

Кроу все еще не двигается, и я продолжаю говорить:

— Думаешь, жалкая команда исследователей встанет у нас на пути, если мы штурмуем их центр? Черт, брат! Кто придумывает правила, кто определяет сколько нам выпивать, чем питаться и что делать? Они указывают даже, с кем нам вступать в половые отношения и когда… кому разрешено передавать свои гены, а кому нет. Я рассказывал тебе, что на Земле все иначе… почему для нас другие правила?

Кроу по-прежнему спокоен, но я вижу, что мои слова не оставляют его равнодушным.

— Дело не в «Древе Жизни» или исследовательской станции, – все же отвечает он. – Тебе не кажется, что за ними стоит кто-то другой? Кто-то, кто намного сильнее и могущественнее? И откуда тебе знать, что этот «кто-то» просто не нажмет кнопку, чтобы истребить нас?

Кроу прав. Но я не хочу мириться с отсутствием выхода. На самом деле, я уже принял решение.

— Даже если нас убьют, это лучше, чем продолжать жить, как сейчас – в противоречии со своей природой

Кроу вздыхает:

— Ты говоришь о восстании.

— Да, – отвечаю без колебаний. – Мы захватим сектор «A». А дальше будет видно.

Мы долго смотрим друг на друга, и я вижу, как крутятся шестеренки в его голове, а затем он делает то, чего я не ожидал. Он кивает.

— Хорошо… но не так, как ты предлагаешь. Нам необходима помощь. Нам нужно наше подразделение… и нужен Крио.

Не отрываясь смотрю на Кроу. Его предложение подразумевает, что нам придется повременить до тех пор, пока нас снова не пошлют на задание. А это целый месяц! Во мне поднимается буря. Я должен оставить Ларону на целый месяц в «Древе Жизни»? А если у нас не будет четкого плана и уверенности, что наши собратья на нашей стороне, то и еще на месяц?

Кроу смотрит на меня. Я знаю, он ожидает от меня именно этого.

— Они ничего ей не сделают. Она останется в секторе «A» до рождения ребенка, и с ней ничего не случится. У нас достаточно времени, чтобы спланировать все. Нам нужен Крио! Он единственный, кому доступен сектор «C», в котором находится центр управления. И именно к нему нам нужен доступ. Мы не можем рисковать тем, что «Древо Жизни» отправит сигнал бедствия на Землю. Мы должны быть готовы. Нам недостаточно будет захватить один сектор «A». Нам также необходимо взять под контроль сектор «C».

Я сжимаю губы. Часть меня твердит, что план дрянной. Ларона подумает, что я отказался от нее. Другая часть меня достаточно адекватна, чтобы понять, что план Кроу является единственно верным. Знаю, меня это убьет, но я киваю и смотрю на Кроу.

— Хорошо, брат. Мы сделаем, как ты скажешь… Спасибо! – добавляю я искренне.

Серьезное лицо Кроу кажется слегка насмешливым, но одновременно и понимающим. В подразделении он не у всех пользуется популярностью. Четко структурированное мышление, которое зачастую показывает его превосходство над остальными, нравится не всем – особенно таким мудакам, как Страйк, которому не хватает самоконтроля.