- Это очень усложнит разговор с Соней. Давайте-ка, делайте, что я сказала. Подъезжайте сюда ровно через полтора часа, никуда я не денусь. Она хлопнула дверцей.

Берман медленно, как бы нехотя, двинул машину вперед, а Маша, перейдя дорогу, направилась к школе.

Они проговорили почти час, и Соня, в конце концов, согласилась.

- Все это мне не нравится очень, - сказала она под конец. - И больше всего на свете я не хотела бы вспоминать Бермана и его контору... Но ты спасла меня....

- Спасибо, - Маша слегка пожала ей руку. - Мне действительно без твоей помощи будет очень трудно...

Когда с неделю назад Маша высказала свою идею Берману, тот засомневался: будут ли видеть Соню "очарованные" Машей люди? Ведь сходство их поразительно. Но Маша тут же напомнила: Гога Соню видит прекрасно. Скорее всего, дело тут не только в зрительном образе, но и в чем-то другом. Возможно, между ней и ее "жертвами" поддерживается какая-то телепатическая связь, или что-то еще... Как бы там ни было, факт остается фактом.

Москва. Маша и Соня проводят первый эксперимент в Белом доме.

В качестве нейтральной рабочей одежды они выбрали светло-голубые джинсовые костюмы и элегантные, но вместительные кожаные сумочки.

Белый дом. Двое омоновцев с автоматами. В двери входит Соня и протягивает им выданный ей Берманом пропуск. Сразу за ней входит Маша. И тут же, без паузы, поочередно обрабатывает их.

- Не понял, - бормочет один из них, - девушка, вас только что было двое...

Соня мило улыбается:

- Двое?

Омоновец неопределенно крякает, вертя пропуск в руках.

- Глюки, - объясняет ему и себе второй. - В этом дурдоме и не такое привидится...

Соня, а с ней и, теперь уже невидимая, Маша, проходят дальше. Маша потирает ноющие виски.

Через полмесяца Маша уже могла спокойно войти в Белый Дом и побродить по его этажам не замечаемая никем. Во всяком случае - охраной. Именно потому, что ее двойник-Соня оставалась видимой, ее исчезновения не вызывали обычной оторопи. В первую очередь, конечно же, были "очарованы" дежурные, сидевшие у мониторов систем слежения, хотя это и оказалось достаточно сложно: по телевидению ее чары не действовали, и Берману приходилось то под тем, то под иным предлогом водить ее с Соней непосредственно в дежурку.

Соню все это угнетало, и работала она единственно из признательности к Маше, хотя и не одобряла ее деловой союз с Берманом. Определенную роль, наверное играл и страх лишится машиного покровительства. И - деньги: Илья Борисович еженедельно выплачивал им что-то вроде "пансиона" - сумму с государственной точки зрения невеликую, но, по сониным подсчетам, превышающую совокупный месячный заработок ее родителей.

Девушки сдружились, с Берманом же их отношения оставались прохладно-натянутыми. Но он был достаточно мудр, что бы не пытаться навязываться им. Главное - то, что они выполняли все его требования.

В отличии от Сони, Машу "игры в Белом доме" увлекли. Впервые она пользовалась своим даром в таком масштабе, имея официальное прикрытие, да еще напарницу-двойника. Если бы еще Кривило не уехал...

То и дело у нее возникало желание похулиганить, но она вовремя одергивала себя. Не удержалась она один только раз, совместив, так сказать, приятное с полезным.

Однажды, заглянув в конце рабочего дня в приемную Общего отдела аппарата Президента, она услышала противный визгливый мужской голос, явно кого-то отчитывающий. Маша прошла в кабинет. У окна с грозным видом стоял потный краснолицый сотрудник (само-собой, давно уже Машей обработанный) и орал на свою миловидную (у Маши нередко отдыхал на ней взгляд от уродливых аппаратчиков и депутатов) длинноногую секретаршу:

- ...И запомните, Наталья Николаевна, все эти ваши штучки и перекуры, кофе и маникюры даром для вас не пройдут!

- Какое кофе?! Какие маникюры?! Если я не исполняю своих служебных обязанностей, вынесите мне выговор, или, в конце концов, выгоните меня! Но хватать при этом меня за ноги никто вам права не давал!

Его толстая рожа стала еще темнее:

- Я?! Вас?! За ноги?! Что вы хотите этим сказать?! Да это шантаж, форменный шантаж!!! - И тут же, внезапно успокоившись, он сел за стол, закинул ногу за ногу и произнес вполголоса: - А свидетели где?

И вот тут Маша не сдержалась. Прищурившись, она внимательно уставилась ему в глаза, а затем дала посыл на видимость - так, как делала на занятиях с Кривило.

- Что это? - выпучив глаза, ткнул в ее сторону чиновник.

- Где? - огляделась по сторонам секретарша.

- Вот, прозрачное...

Секретарша нерешительно улыбнулась:

- Вы меня разыгрываете?

А Маша, тем временем, подошла к нему вплотную и, наклонившись к самому его уху, сказала шепотом:

- Это свидетель. Понял, козел?

- Угу, - затравленно покивал головой дядя. А она обошла вокруг кресла и прошептала ему в другое ухо:

- Обещай мне, старый козел, никогда больше не хватать девушек за ляжки. Обещаешь?

- Обещаю! - пискнул он.

- Ну, вот и славно. Прощай, милый.

И, отойдя от него на пару шагов, она вновь дала ему посыл, но на этот раз уже обычный - на невидимость.

Осторожно оглядевшись, козел сунул руку под стол, и в коридоре раздался оглушительный вой сирены. Через минуту в кабинет влетело трое бритоголовых спецназовцев, держа пистолеты стволами в потолок.

- Здесь! Только что! Прозрачная! - закричал им толстяк, тыча пальцем то в одну, то в другую сторону. Охранники ошалело оглядывали комнату.

- Тут никого не было, - еле сдерживая смех, сказала секретарша.

- Да? Не было? - удрученно переспросил ее начальник. - Тогда ладно. Ладно. Извините, ребята. И вы, Наталья Николаевна, извините пожалуйста... - Он утер пот носовым платком, взял из под стола портфель и закончил: - Я тогда пойду, пожалуй. Ладно?

- Идите, идите, - ласково ответила ему секретарша, и он, озираясь, в сопровождении перемигивающихся охранников, покинул кабинет.

А Наталья Николаевна тут же уселась на его место, закинула свои точеные ноги прямо на стол и разразилась таким счастливым и заразительным смехом, что Маша, зажав рот ладонью, выскочила в коридор.

И весь день после этого настроение у нее было отменным, даже несмотря на тот разнос, который вечером устроил ей Берман. Смутные слухи о то появляющейся, то исчезающей девушке уже ползали по Белому Дому, и сегодняшняя история с привидением, хоть и в комической интерпретации, немедленно облетела его, добравшись и до ушей референта Генерального прокурора.