— Неужели поцелуй между двумя согласными на это зрелыми людьми так греховен? – спросил он, — Я не оскорблю вас предположением, что ваше совершеннолетие уже миновало?

— Конечно, нет, — ответила она. — Миновало, и давно.

— Ну, тогда, может быть, я вызываю у вас отвращение?

— Отвращение? Конечно, нет.

— Итак, я не вызываю у вас отвращение, — сказал он, — И мы, в конце концов, валентины. Целых три дня, Клэр.

Он собирался добавить и целых три ночи, но вовремя остановился.

— Да, — согласилась она.

— И нет ничего непристойного в поцелуях, которыми обмениваются валентины. Когда они зрелые люди, не испытывающие отвращения друг к другу.

— Нет,— выдавила она.

— Тогда у нас нет разногласий, — сказал он, обняв ее за плечи обеими руками и мягко привлекая ее к себе на грудь. Он приоткрыл рот, собираясь снова поцеловать ее. Ее губы по-прежнему оставались сомкнутыми, и дрожали, как и ее плечи под его руками. Он провел языком вдоль ее губ, прежде чем поднять голову и отстранить ее от себя.

— Рискну предположить, мисс Уорд, — сказал он, что и вчера вечером, и сегодня утром вы рассматривали возможность бегства. Я прав?

— Да, — ответила она.

— Но Вам понадобилось все ваше мужество, чтобы не поддаться этому порыву.

— Думаю, я проявила слишком много упрямства, ответила она, — И слишком много любопытства.

Намек на улыбку на мгновение коснулся ее губ.

— О, — сказал он, — Упрямство и любопытство. Мне нравятся эти качества. Кстати, спуск по ступеням этой старой башни намного опаснее подъема. Не будете возражать, если я пойду первым?

— Да, пожалуйста, — ответила она.

Любая другая женщина была бы сейчас в тягость, думал он, начиная спуск в кромешную темноту. По крайней мере, вопила бы и изводила требованиями о помощи. Клэр Уорд уверенно и спокойно шла позади него. Он мог видеть ее аккуратные лодыжки в черных ботинках для верховой езды всякий раз, когда оглядывался.

Он представил себе то, что, возможно, произошло между другими пятью парами у реки, в лесу и на лугу за замком и с сожалением подумал о двух своих целомудренных поцелуях. И все же, криво улыбаясь, он решил, что ни за что не поменялся бы с любым из пяти джентльменов. Даже за тысячу фунтов

*****

Клэр смотрела на себя в зеркале и снова жалела о том, что у нее нет еще одного такого же привлекательного платья, как синее шелковое. Ей всегда нравилось желтое, которое сейчас было на ней, но она знала, что по лондонским меркам оно совсем не модно. Слишком скромный неглубокий вырез, слишком узкие рукава, да и низ ничем не украшен. Она на мгновение коснулась сердечка, которое отколола от шерстяного платья и прикрепила к вечернему. Отняв руку, она увидела его подпись, перевернутую зеркалом, и совсем затмившую ее собственную.

Пора спускаться к обеду. Теперь она не испытывала чувства неловкости и застенчивости, как вчера вечером, когда никого не знала. Сегодня все совсем по-другому. Герцог Лэгнфорд, — Джерард, — поведет ее в столовую и сядет рядом с ней.

Она почти стыдилась признаться себе, что начинает наслаждаться происходящим. Верховая прогулка, то, что она всегда так любила, час, проведенный в осмотре Челмфордского замка, завтрак в гостинице. И возвращение домой. Ей было двадцать восемь. Всю сознательную жизнь она одна. Нет, конечно, это не совсем так. Но всякий раз, когда она отправлялась куда-нибудь с Родериком и Мирт, они составляли пару, а она была при них. Сегодня она обнаружила, как это приятно — быть чьей-то парой. И какое в этом чувство защищенности.

И, казалось, он совсем не рассержен тем, что его валентиной стала она. Именно это больше всего волновало ее нынешним утром. Она была готова к тому, что он будет обходиться с ней надменно и с презрением. Но он повел себя очень учтиво, даже более того. Щекам стало жарко и ее отражение в зеркале зарделось, когда она вспомнила его поцелуй на вершине башни. И он сделал нечто большее, чем поцелуй. Он коснулся ее губ языком, и это прикосновение опалило ее.

Криво улыбнувшись своему румяному от смущения изображению, она подумала, что, по крайней мере, теперь не придется сожалеть о том, что прожила жизнь нецелованной. Ее целовали. И не кто-нибудь, а герцог. И это воспоминание будет утешать ее в старости. Ее улыбка стала веселее.

И все же ей не следует наслаждаться, думала Клэр, покидая свою комнату и спускаясь в гостиную, где уже были слышны голоса гостей, собирающихся к обеду. Прием, на котором она присутствовала, отнюдь не являлся пристойным. Если у нее и были некоторые сомнения, то днем герцог их рассеял. А если какие-то еще оставались, то они исчезли в гостинице, где миссис Стернз до конца чаепития просидела, прижавшись плечом к мистеру Шимптону, и где леди Поллард, улучив момент, повернулась к мистеру Такеру и они поцеловались. Наблюдая за всем этим, Клэр очень радовалась, что не склона к унынию.

И все же она наслаждалась. Как только она вошла в гостиную, он, протянув руку, пошел к ней. В коричневом бархатном сюртуке и бриджах цвета буйволовой кожи, жилете цвета тусклого золота и белой рубашке, он выглядел просто великолепно. О, да, думала она, почти улыбаясь ему, но сдержавшись на тот случай, если он вовсе не рад этим обстоятельствам, — о, да, это так романтично, невзирая на то, что вытворяли гости леди Флоренс. Получить валентина на целых три дня, причем такого статного и утонченного валентина, это вершина романтических фантазий увядающей старой девы.

За обедом леди Флоренс весело объявила, что вечером они будут играть в фанты. Объявление вызвало смешки и восклицания.

— Да ну, Флоренс, – сказал сэр Чарльз. – Неужели в фанты?

— Фанты? – сказал мистер Тэйт. – Вы меня смутили.

Однако, казалось, что все обрадовались, подумала Клэр. При случае, она играла в фанты со своими племянниками и племянницами, иногда на мелкие монетки, но чаще на какое-нибудь задание, которое должно было быть выполнено в качестве штрафа. Что-то вроде песенки, которую надо спеть. Дети обычно наслаждались, когда к ним присоединялись взрослые и изъявляли готовность подурачиться.

Но, по-видимому, этим вечером у нее не будет возможности поиграть. После того, как все переместились в гостиную — джентльмены не остались в столовой, когда дамы ее покинули, — и закончили пить чай, герцог Лэнгфорд положил руку ей на плечо и обратился к леди Флоренс.

— Вы простите нас с Клэр, если мы оставим вас на час-другой? – совсем уж скучающим голосом промолвил он, растягивая слова. – О, мы испытываем настоятельную потребность осмотреть в галерее портреты предков вашего мужа и прочие картины. Не так ли, Клэр?

Они испытывают потребность? Клэр испуганно смотрела на него. Но ей не хотелось идти. Ей не хотелось оставаться с ним наедине. Он мог сделать такое предложение только по одной причине. И все должны были подумать о том же самом. Леди будут понимающе улыбаться, а джентльмены подмигивать.

— Вы негодник, Джерард! – сказала леди Поллард, — И почему мы не подумали об том же, Руфус?

— Ну, есть еще оранжерея, Милдред, — заметил он.

— Ах, — ответила та, — но в таком случае мы пропустим игру в фанты. Вы уверены, что хотите этого, Джерард?

Клэр с надеждой смотрела на него. Она понимала, что должна что-то сказать. Но такие люди всегда лишали ее дара речи. Она никогда не знала, что и когда полагается говорить.

— У нас есть идеи получше, — ответил герцог, убрав руку с плеча Клэр. Он легонько коснулся ее щеки костяшками пальцев, прежде чем подать руку, чтобы помочь подняться.

— Тогда идите, — произнесла леди Флоренс тоном, в котором слышалось раздражение.— Остальные готовы продолжить забаву.

Особняк Карверов являлся тюдоровским поместьем, но столетия перестроек преобразили его. Однако на верхнем этаже по-прежнему находилась длинная галерея, занимающая всю ширину здания. Они с герцогом, несущим в руке подсвечник, уже поднимались по лестнице, когда Клэр заговорила. Она была сердита – возможно, больше на себя, чем на него. Как она могла позволить, чтобы благоговейный страх заставил ее пойти против себя?