Как и ожидалось, меня встречает лично Щелоков с порученцами. Рядом с ним стоит напряженная мама. Я не вижу радости на ее лице. Позади топает Кузнецов. Ох какой морозец в Москве. Минус тридцать минимум.

"За ночь наметился хрупкий ледок,

Хотя обещали грозу.

- Что ж ты, мой песик, грызешь поводок?

Я-то ведь свой не грызу!"

Слева от трапа семеро мужчин в черных зимних пальто и шапках. Стоило мне спуститься с последней ступеньки, как они разом качнулись в мою сторону.

- Полковник Семенов, комитет государственной безопасности - красномордый мужик махнул корочкой перед моим лицом - Проедемте с нами

Сзади уже подталкивает в спину Кузнецов. Сговорились суки. Слышу мамин голос - Пропустите!

- Дорогу! - это уже Щелоков. Попытка гэбистов окружить меня не удается и в наш кружок пробивается министр с мамой. Я тут же обнимаю ее, прижимаясь к груди.

- Вы мешаете проведению спецоперации - красномордый начинает оттеснять Щелокова

- Ты с министром разговариваешь. Представься!

- Витя - несовершеннолетний! - это уже мама - Вы не имеете права

- Имеем - сзади напирает Кузнецов. А по трапу уже топают "тяжи" Лехи. Ох, сейчас начнется... Конторские наверняка с оружием. Да и у порученцев Щелкова есть пистолеты.

Слышу визг тормозов. Хлопает дверь.

- И что тут происходит?

Неужели?? Голос Галины Леонидовны. Мужчины как по команде расступаются и к нам подходит, одетая в белую шубу, Брежнева. Физиономии гэбэшников вытягиваются. Кузнецов так и вовсе на похоронах.

- Господи, Витенька, что у тебя с лицом? - Галина Леонидова трогает мои порезы

- Людмила Ивановна, Николай Анисимович - это уже маме и министру - Витю надо срочно врачам показать.

И тоном, не терпящим возражений, - Так, Витя! Давай, в мою машину, едем в больницу!

Я только успеваю шепнуть Клаймичу, что завтра утром - общее собрание, как меня уводят.

"Волга" стартует резко, с пробуксовой. Моментально долетает по взлетному полю до ворот, которые уже открыты. Сзади пристраивается кортеж министра. Сидим молча, слушаем радио Маяк. Пропаганда вещает про удои, стройки, новые рекорды. Под руководством мудрой коммунистической партии страна уверенно идет от победы к победе. Чего же тогда СССР уже через 12 лет развалится на куски? Может быть потому, что власть замкнулась в своем мирке и слушает только себя? 20 октября 1986 года командир самолета Ту-134А Александр Клюев поспорил с экипажем, что сможет посадить самолёт вслепую, по одним только показаниям приборов. Он закрыл обзорные окна кабины шторками и повёл самолёт на посадку. В его расчёты вкралась ошибка, и к полосе самолёт подошёл со слишком большими вертикальной и горизонтальной скоростями. От сильнейшего удара при касании шасси подломились, Ту-134А перевернулся и загорелся. Из 94 пассажиров и членов экипажа выжило только 24 человека. Разве Союз - это не такой же Ту с закрытыми шторками? Цензура, неэффективное централизованное планирование, командно-административная система - сильнейший удар падения цен на нефть и вот уже СССР полыхает в огне национальных конфликтов. Допустим, будет на престоле не престарелый Брежнев, а бодрый и активный Романов. Или Машеров, которому жить осталось около года. Что поменяется? СССР проигрывает Западу экономическую гонку. Опаздывает с внедрением достижений научно-технического прогресса. Закостенел в идеологии. С этим как быть?

-Чего молчишь? - Брежнева закуривает сигарету - Рассказывай, как съездил.

- С приключениями - я тяжело вздыхаю - А куда едем?

- В Завидово, к отцу. Давай, Витя, не телись, рассказывай.

Коротко, не зацикливаясь на деталях, живописую наши итальянские приключения. Брежнева только ахает. Даже водитель впереди не удерживается, издает удивленные звуки. Вечером поди будет писать рапорты "кому надо".

- Драки, перестрелка, трупы, Кальви в больнице, приз потерял - я ничего не забыла? - подытожила мой рассказ Брежнева

- Ничего - я повесил голову. Это еще Галина Леонидовна не знает про мою подляну с письмом ее отцу. Но узнает. Такое скрыть невозможно. Но вот стукачу-водителю пока об этом знать не надо.

- Может мелочи какие. О! Я вам кухонный комбайн купил - я попробовал перевести разговор на другую тему - Он сам режет, шинкует, кофе мелет, сок выжимает

- Хитрый ты Витька - смеется Брежнева - Ладно, на фестивале победил, иностранцы министерство культуры приглашениями завалили. Не боись. Тетя Галя тебя в обиду не даст.

По дороге Брежнева рассказывает о впечатлениях советской публики от Сан-Ремо. Лапин дал в эфир все три наших выступления, но в записи и с купюрами. Ожидаемо вырезали Тину Тернер, часть итальянских певцов. Особенно тех, кто много дергался на сцене. Теперь Останкино завалено телеграммами трудящихся с просьбой повторить запись концертов. В ресторанах, на дискотеках повсеместно играют мелодии Красных звезд (и откуда только ноты с музыкой взяли?). Нас ждут на Мелодии записывать первую пластинку. Все согласовано и решено. Без меня меня женили. Молодцы.

И вот привычные зеленые ворота, КПП, высокий забор. Такая же тщательная проверка. Пока стоим ждем - рассматриваю окрестные сугробы. Они выше моего роста. Какая же суровая в этом году зима! Наконец, нас запускают и мы паркуемся у гостевого домика. За нами встают машины министра. Выходим, разминаем ноги. Меня начинает пощипывать мороз и мы с мамой заходим в дом.

- Витя, как же ты оброс! - меня треплют по волосам, трогают порезы - Откуда у тебя это?? Ты мне про это ничего не говорил!

- Поскользнулся, упал, очнулся...

- Сейчас, поросенок, точно будет гипс! Мы с дедом сходим с ума, а тебе трудно лишний раз позвонить.

- Мам, мы же сначала в Сан-Ремо поехали, потом обратно, а там сеньор Кальви на виллу к себе позвал. Давай, я тебе все потом расскажу. Вон Юрий Михайлович мне машет.

Чурбанов, действительно, подзывает меня к себе. Подходим, обнимаемся. Генерал прикладывается к ручке мамы. Та краснеет. И этому есть объяснение. Юрий Михайлович полураздет (банный халат, шлепанцы) и слегка подшофе.

- Понятно - хмыкает Брежнева - У мужчин - банный день. Николай Анисимович ты с ними?

Щелоков уже стягивает с себя китель.

- Люда, пошли я тебя чаем с чабрецом угощу - Галина Леонидовна уводит маму, а мы с генералами идем в баню.

Мне выдают халат, плавки, шлепки и шапочку а-ля буденовка. Проходим мимо приснопамятного бассейна, заходим в раздевалку. Снимаем одежду, вешаем на крючки. Генералы молчат, но видно, как любопытство в них накапливается. Первым не выдерживает Чурбанов.

- Ну как съездили? Мы тут наслышаны о твоих приключениях

Я коротко пересказываю свои приключения на вилле Кальви. Генералы ошарашено мотают головой. В их глазах я читаю сакраментальные слова Филатова из сказки про Стрельца "Вот и шли вас, обормотов, в заграничные турне".

- Но это еще не все - я поглубже натягиваю шапочку - Уже на вылете в аэропорту мне кто-то в туалете письмо сунул

- Что значит сунул? - интересуется Чурбанов

- То и значит. Под дверью кабинки пропихнули. А там такое...

- Давай, не томи - Щелоков уже разделся и я вижу изрядный животик, седые волосы на груди

- Конверт был открыт - я тяжело вздыхаю и бросаюсь с головой в прорубь - Пишут, что какой-то генерал Калугин из КГБ предатель. Работает на ЦРУ. С доказательствами. Тайники, шифроблокноты...

- Кто пишет?! - Чурбанов трезвеет на глазах

- Где письмо?! - жестко спрашивает Щелоков

- Письмо я отдал Альдоне. Боялся, что в Шереметьево... Ну вы все видели, что я вам рассказываю. Альдона отдаст письмо отцу, а тот Пельше. Кто писал, не знаю - пожимаю плечами я - Какой-то искренний друг Советского Союза

- Инициативник? А почему тебе отдал? - Щелоков смотрит мне прямо в глаза. Только не отводить взгляд.

- Может быть из-за эфира на итальянском телевидении? Разоблачение ЦРУ, все такое...

Генералы задумчиво переглядываются.