Но тех, кто стоял под проливным дождем у станции, интересовала только судьба дирижабля 126Л.

Неподалеку от башни кафе было битком набито мокрыми посетителями. И все-таки хлопали двери, и входили новые и новые. Все спорили, кричали, все были так возбуждены, что незнакомые люди говорили между собой как приятели.

- Мосье! - кричал только что вошедший, с которого ручьями текла вода. Слушайте последнее известие: корабль поврежден, из него выходит газ, они спускаются. Телеграмму подхватила Аденская станция и передала сюда!

Все на минуту стихли. Всем представилось, что среди урагана и тьмы корабль падает на неведомую землю. Но сейчас же снова загудели на все лады, обсуждая положение корабля.

- Сама мадам Жамен на станции! - кричал кто-то.

- Ура! - закричал кто-то. - Телеграмма из Джибути: Рене там.

- Ловкий малый! - кричал кто-то.

- Бросил товарищей! - перекричал все голоса какой-то военный.

И опять невообразимый гомон и крики. Так прошло полчаса, и взволнованное море голосов начало утихать: новых сведений никто не приносил. Вернувшийся с телеграфа человек, мокрый, как будто он только что переплыл Сену, влез на стул и прокричал:

- Граждане! Дирижабль обещал телеграфировать каждые десять минут; вот уже скоро час - никаких известий оттуда.

Все замолкли, и слышно стало, как потоки ливня шумели на дворе.

- Рене телеграфирует, - прибавил говоривший, - что там, в Джибути, тихо...

- Во дворце наместника, наверно, нет сквозняков! - зло сказал военный из своего угла. - Хорош гусь! Сидит и коньяк потягивает...

Глава II

Уже вторые сутки дирижабль 126Л несся в воздухе. Команда сменяла вахты так же исправно, как исправно работали моторы. Выбившийся из сил Лантье напряженно соображал, как теперь быть. А подумать было о чем.

- Где мы? - приставал к нему Леруа.

- Над землей Сомали, - усталым голосом сказал Лантье.

Леруа требовал, чтоб Лантье точно указал их положение, и тащил инженера к карте.

- Что за возня в коридоре? - тревожно спросил вошедший профессор, - вся команда на ногах.

- Мы идем вниз, - сказал Лантье. - Газ выходит из корпуса корабля. Команда выбрасывает балласт.

- Черт возьми! Он может весь выйти! - кричал Леруа в тревоге.

- Может, - сказал Лантье, в его усталом голосе послышалась опять прежняя твердость. - Газ может выйти, но мы рассчитали так, что дирижабль не опустится на землю, пока мы не достигнем берегов Индийского океана.

- Вы телеграфировали о нашем положении? - беспокоился Леруа.

- Наш телеграф не достигает теперь ни одной радиостанции, и наших депеш никто не слышит. Но, простите, я устал, я усну часа на два.

- Ложитесь, ложитесь, голубчик! - засуетился профессор, подсовывая подушку.

Лантье повалился на диван и сейчас же заснул.

А капитан Жамен распоряжался в коридоре выбрасыванием балласта; его выбрасывали порциями через определенные промежутки времени. Все пять моторов работали полной силой, и корабль несся со скоростью ста двадцати двух километров в час на юго-восток к берегам океана.

- До чего довели! - ворчал вслух Жамен.

- А в чем же дело, капитан? - сочувственно спросил механик.

- Да как же! - продолжал Жамен, нарочно повысив голос, чтоб все слышали. - Эти господа ученые ведут себя хозяевами и своими капризными требованиями довели...

- Что такое, капитан? - спросило несколько голосов.

Люди бросили работу, и вокруг Жамена в коридоре образовался тесный кружок.

- Да еще бы! - продолжал Жамен, чуть не крича. - То им давай выше, то ниже, - и все как будто для науки, для наблюдений, и вот попали под удары урагана, расшатало, помяло корпус. Хороши мы будем, если сядем в пустыне!

- Что ж мы будем делать? - спросил механик.

Веселое настроение команды сразу переменилось на мрачное и тревожное. Слышались голоса:

- Неужели их нельзя унять? Суются во все!

- Я связан приказом исполнять их требования, - с обиженным видом сказал Жамен. - Вы - другое дело...

- Товарищи! - крикнул из толпы матрос с мрачным, злым лицом. - Мы должны вывести капитана из дурацкого положения, а то все пропадем. Их надо запереть и поставить караул.

- Верно! Молодчина, Этьен! - кричала команда. - Чего там ждать!

Человек десять направились по коридору к спуску в носовую каюту. Но в это время показался в конце коридора Леруа.

- А, вот один уж есть, стой! - кричали матросы навстречу Леруа.

- Довольно хозяйничать! - заорал ему в лицо матрос, который вел остальных. - Вы арестованы!

И он схватил географа за плечо.

- Почему, что такое? - крикнул Леруа и отшвырнул руку матроса. - Это вздор какой-то!

Он быстро оглядел возбужденные лица матросов: злая и торжествующая улыбка Жамена бросилась ему в глаза, Леруа мигом все сообразил.

- Это гадость! - орал Леруа, весь красный от негодования. - Этот негодяй вас надувает!

И он указал на капитана Жамена.

- Как вы смеете! - наступал Жамен.

Но Леруа не легко было унять. Его горячность была не того сорта, что скоро остывает.

- Я сейчас докажу всем, что вы...

- Убрать его! - заревел высокий матрос и ринулся на Леруа.

Все загудели, закричали, двое механиков удерживали матросов.

- Пусть скажет! - кричали из толпы.

- Долой! - требовали другие.

Леруа задыхался, он почти не понимал, какие слова он говорил, но все смотрели ему в глаза и видели, что этот человек не врет.

- Вот, вот, - говорил Леруа и рылся у себя в карманах, - вот письмо об урагане от станции еще до выезда, он и читать не хотел, он фанфаронил, пока было тихо, и свернулся как бумажка, когда налетел ураган.

Леруа размахивал в воздухе письмом.

- А вы зачем суетесь в управление? - зарычал высокий матрос.

- Если б не инженер Лантье, - с жаром продолжал Леруа, - то неизвестно, что было бы с нами.

Леруа говорил, а Жамен все поглядывал на карманные часы. Но это не были часы, это был карманный альтиметр, и он указывал Жамену, что до земли оставалось каких-нибудь пятьдесят метров. Он рад был бы теперь, если бы стукнул с ходу оземь корабль, чтоб доказать команде свою правоту и оплошность Лантье. Но команда почти вся была уже на стороне пассажиров, письмо станции перебегало из рук в руки, и Жамен слышал, как неодобрительный ропот становился все гуще и гуще.