– Ну что, помолясь?.. – Николай Данилович на секунду задержался перед входом в пещеру, а затем решительно шагнул вперед.

За ним последовал и Глеб.

Спуск вниз длился не менее десяти минут. Судя по следам на стенах подземного хода, часть пещеры, примыкающая к камере, была вырублена в цельном массиве с помощью металлических инструментов. Видимо, этот своеобразный рукотворный тамбур нужен был для соединения пещер с поверхностью. Почему пещер? Потому что в конце спуска, который был значительно положе, нежели лестница, Николай Данилович и Глеб неожиданно очутились в пустоте. Когда и Глеб зажег свой фонарик, то они увидели большую пещеру, от которой отходило несколько ответвлений.

Наверное, в мезозойскую или какую-нибудь иную доисторическую эру пустоты в чреве холма вымыли потоки воды. Потом, благодаря подвижке пластов, он вырос еще больше и занял господствующее положение над холмистой равниной.

– Мама моя родная… – пробормотал ошеломленный Глеб, глядя на свод большой пещеры. – Невероятно…

– Ты о чем? – спросил Николай Данилович, который тоже волновался не меньше, чем сын.

– Выключи свой фонарик. Увидишь…

После того, как погас фонарик, темнота существовала недолго. Пораженные кладоискатели в немом восхищении смотрели на свод и стены пещеры, которые начали испускать голубоватое сияние. Свет отражался в многочисленных кристалликах – то ли какой-то соли, то ли кварца, – и эффект получался потрясающим.

– Теперь я понимаю, почему розенкрейцеры выбрали это место для своего святилища, – сказал Николай

Данилович.

– Все это, конечно, очень красиво, но где же то, за чем мы сюда спускались? Я не думаю, что такой тайник был сооружен лишь для того, чтобы спрятать от человеческих глаз такую красоту.

– Не торопись. Мы еще не обследовали ни эту пещеру, ни другие.

– Как ты думаешь, что это светится?

– Люминофор. Это или светящиеся бактерии, или розенкрейцеры покрыли стены каким-то фосфоресцирующим составом, неподвластным времени.

– Ну, это ты загнул. До этого еще не дошла современная наука, а что тогда говорить о средневековых алхимиках и мастеровых.

– В общей массе – да. Наука в те времена была в зачаточном состоянии. Однако отдельные личности продвинулись в своих познаниях далеко вперед, опередив не только свое время, но и наше.

– Я читал об этом, но мало верил. Думал очередная журналистская «утка».

Николай Данилович улыбнулся.

– И правильно думал. Я и сейчас сомневаюсь в этом. Но вот тебе первый факт. – Он показал на светящиеся стены. – А что мы еще можем здесь найти, одному аллаху известно.

– Начнем?..

– Всенепременно.

– Будем исследовать ответвления? – Глеб показал на чернеющие отверстия.

– Для начала займемся этой пещерой. Она похожа на подземный храм. Не думаю, что мы еще найдем такую же, углубившись в другие подземные коридоры. Холм ведь небольшой.

– По моим прикидкам, мы находимся почти посредине возвышенности.

– Ну вот, видишь… Пойдем вдоль стен – ты налево, а я направо. Будь внимателен.

– Предполагаешь, что здесь тоже есть тайник?

– Такую возможность исключать нельзя…

Первое открытие сделал Глеб.

– Батя! Иди сюда, – взволнованно позвал он Николая Даниловича.

– Что там?

– Какая-то скульптура.

– Ну-ка, ну-ка…

Это была не скульптура, а скорее горельеф высотой около трех метров, высеченный на одной из стен. Резчик по камню изобразил десять дисков, на которых виднелись какие-то письмена. Диски соединялись друг с другом перемычками, и вся фигура напоминала высокий фужер для шампанского на длинной ножке.

– Что это? – спросил Глеб.

– Вот уж не ожидал увидеть здесь сефирот, – ответил удивленный Николай Данилович. – Каббала и розенкрейцеры – это что-то новое. Хотя, как гласит история, каббалой занимались Агриппа, Кеплер, Парацельс и многие другие средневековые ученые. А некоторые из них принадлежали и к братству Креста и Розы.

– Про каббалу я знаю, – нетерпеливо перебил отца Глеб. – Что такое сефирот?

– И ты считаешь себя образованным человеком, – с добродушной иронией сказал Николай Данилович.

– Археолог, а тем более историк, должен разбираться в таких понятиях.

– По части моей недостаточной образованности пеняй сам на себя.

– Это почему? – удивился отец.

– Потому что я твой сын. Это твоя вина, что ты слегка промахнулся в своих расчетах, и твой отпрыск получился ленивым, малообразованным оболтусом.

– Зря я тебя в детстве не драл ремнем, зря…

Николай Данилович и Глеб весело рассмеялись.

С той минуты, как они очутились в большой пещере, их не покидало чувство приподнятости. Энергетические аккумуляторы кладоискателей, подсевшие за дни тяжелого труда, вдруг подзарядились неизвестно от какого источника, и бешеная энергия готова была в любую секунду вырваться наружу, трансформировавшись в какое-то действие. Казалось, что им впрыснули в жилы адреналин в чистом виде и больших количествах. Им хотелось петь, плясать, смеяться без причины и даже ворочать тяжелые глыбы.

– Что касается сефирота, – продолжил Николай Данилович, когда приступ смеха прошел, – то это, согласно, каббале, десять эманаций Бога, составляющие основные формы всякого бытия: верхний диск – это ВЕНЕЦ, два других – те, которые находятся немного ниже, – МУДРОСТЬ и УМ, за ними идут ВЕЛИКОДУШИЕ и СУД, в самом центре стоит КРАСОТА или ВЕЛИКОЛЕПИЕ, далее идут ТОРЖЕСТВО и ВЕЛИЧИЕ, а вся эта конструкция покоится на ОСНОВАНИИ, опирающемся на диск ЦАРСТВА. В общем, это символическое дерево, представляющее некоего небесного человека.

– И что должно значить присутствие этого дерева в пещере?

– А полегче вопросов у тебя нету?

– У меня в голове вообще какой-то ералаш, – признался Глеб. – Я чувствую присутствие в пещере чего-то такого… такого… Нет, не могу описать словами.

– Это у тебя вполне естественное состояние человека, который сделал – или вот-вот сделает – какое-то открытие, возможно, мирового масштаба, – снисходительно объяснил Николай Данилович. – Сефирот скорее символ, нежели указующий перст. Нас это мало интересует. Нам нужны более конкретные вещи.

– Свет от стен стал слабее, – заметил Глеб.

– Включи фонарик. Похоже, люминофор, покрывающий стены пещеры, подзаряжается от светильников. Это может быть и фонарик, и обычный факел.

Действительно, через какое-то время пещера снова осветилась голубоватым светом, и стали хорошо видны все подробности, вплоть до маленьких камешков на полу.

– Нужно время от времени «подзаряжать» фосфоресцирующие частички от наших фонариков, и они обеспечат нам отличное освещение до тех пор, пока мы не найдем то, ради чего сюда пришли.

– Хорошо бы еще знать, за чем мы сюда пришли, – пробурчал Глеб.

– За Госпожой Удачей, сынок. Сия своенравная дама не любит лежебок. Если нам не повезет в этот раз, то уж в следующий мы точно откопаем какой-нибудь сногсшибательный раритет, которому нет цены.

– Нет, я уверен, что мы не уйдем отсюда с пустыми руками!

– Ну, если уверен, то давай продолжим осмотр пещеры. Гляди, еще что-нибудь отыщем.

Глеб хотел что-то ответить, но в этот момент над головой, на поверхности земли, прозвучал глухой взрыв, а за ним другой.

– Сработали растяжки! – встревожено воскликнул Глеб

– К нам кто-то пожаловал, – стараясь быть спокойным, прокомментировал ситуацию Николай Данилович.

– Уходим!

– Да, идем наверх.

– Рюкзаки берем?

– Оставим их здесь. Мы сюда еще вернемся. А теперь быстрее, быстрее!

Николай Данилович и Глеб быстро побежали по подземному ходу, держась за свою «нить Ариадны». Вернее, попытались быстро бежать. Но уклон был чересчур крут и неровен, поэтому они местами даже не шли шагом, а лезли по запарке на карачках, обдирая руки в кровь, пока не добрались до высеченной в камнях лестнице. Все-таки спускаться было гораздо легче…

Очутившись в камере, они попадали без сил на пол, жадно глотая широко открытыми ртами свежий воздух, напоенный запахами разнотравья и приправленный вонью от взрывчатой смеси сработавших пиропатронов.