Волшебник дракон покачнулся, но на сей раз не из-за слабости. В последней фразе Кенарий произнес два слова, которые вселили страх в сердце Краса.

— Зин… Зин-Азшари?

— Да, смертный! Столица ночных эльфов! Расположенная на самых берегах Источника Вечности! Вы не знаете даже этого?

Забыв о борьбе со слабостью, которую он не хотел проявлять перед с полубогом, Крас опустился на траву, пытаясь разобраться в этой потрясающей разум ситуации.

Зин-Азшари.

Источник Вечности.

Он знал и о том, и о другом, хоть память и оставила ему лишь обрывки сведений. Некоторые вещи были так легендарны, что надо было полностью уничтожить ум Краса, чтобы он забыл их.

Зин-Азшари и Источник Вечности. Первый, центр империи магии, империи ночных эльфов. Какой же он глупый, что не понял этого еще тогда, когда их поймали. Зин-Азшари был центром этого мира в течение столетий.

Второй, Источник, был самим местом волшебства — бесконечно глубокое озеро силы, о котором во все века маги и волшебники говорили благоговейным шепотом. Оно было сердцем волшебных сил ночных эльфов, позволяло им читать заклинания, из-за силы которых даже драконы проявляли к ним уважение.

Но оба были из прошлого… давно минувшего прошлого. Ни Зин-Азшари, ни даже поразительный и зловещий Источник не существовали более. Они давно, очень давно исчезли в катастрофе, которая… которая…

И тут снова разум Краса помутнился. Что-то ужасное случилось, что-то разрушило их, разорвало сам мир на кусочки… и даже ради жизни своей, он не вспомнил бы, что.

— Вы еще не оправились, — сказал Кенарий с беспокойством. — Я должен оставить Вас, чтобы Вы отдохнули.

Все еще пытаясь вспомнить, волшебник ответил.

— Я буду… я буду в порядке уже к тому времени, как мой друг проснется. Мы… мы уйдем, как только сможем, и не будем больше Вас беспокоить .

Божество нахмурилось.

— Малыш, Вы неправильно меня поняли. Вы — и загадка, и гость мне… и вы останетесь вторым, пока не перестанете быть первым, — Кенарий повернулся, шагнув к цветам-стражникам. — Я думаю, Вы нуждаетесь в пище. Этим Вы будете обеспечены. Отдыхайте хорошо.

Кенарий не стал ждать возражений, да и Крас вовсе не собирался протестовать. Когда такое существо, как лесной повелитель, настаивает, чтобы они остались, невозможно это оспаривать, и Крас отлично это понимал. Он и Ронин будут гостями тут столько, сколько пожелает Кенарий… так что с полубогом они могли провести остаток своих жизней.

Однако, это не так сильно волновало Краса, как мысль, что эти жизни могут быть очень короткими. И Зин-Азшари, и Источник были разрушены в некой чудовищной катастрофе… и чем дольше волшебник дракон обдумывал это, тем больше ему казалось, что время этой катастрофы быстро приближается.

— Я предупреждаю Вас, мой милый советник, я обожаю сюрпризы, но этот, я надеюсь, будет особенно, особенно восхитителен.

Ксавий только улыбнулся, ведя королеву за руку в зал, где работали Высокорожденные. Он просил о встрече со всей возможной любезностью, какой владел; учтиво, но настойчиво умолял ее присоединиться к ним и посмотреть, чего достигли его волшебники. Советник знал, что Азшара ожидает чего-то весьма удивительного, и она не будет разочарована… даже если это не будет тем, чего ожидала правительница ночных эльфов. Стража преклонила колени, как только они вошли. Хотя выражения их лиц были такими же, как всегда, но все они были посвящены в тайну — все присутствующие в зале, кроме Азшары.

Для нее одной это был миг перед великим открытием.

Она проследила за кружащимся узорным водоворотом, и ее тон упал до разочарования.

— Не вижу никакой разницы.

— Вы должны взглянуть ближе, Свет Тысячи Лун. Тогда Вы поймете, чего мы достигли…

Азшара нахмурилась. Она пришла без своих слуг, как он и просил, и, возможно, теперь сожалела об этом. Однако Азшара была королевой, и ей надлежало показывать, что даже в одиночку она была главной в любой ситуации.

Изящной походкой Азшара подошла к самому краю узора. Поначалу она проследила за работой Высокорожденных, а затем соизволила пристально посмотреть в ад внутри.

— И все-таки меня это неприятно поразило, дорогой Ксавий. Я ожидала больше от…

Она вздохнула, и хотя советник не мог видеть выражения ее лица, он знал, что Азшара теперь поняла всё.

И голос, который он слышал прежде, голос его бога, сказал, чтобы услышали все …

— Я иду…

Ритуал Высокой Луны был закончен, и теперь у Тиранды было время для себя самой. Элуна ожидала преданности от своих жриц, но не требовала посвящать ей все время. Мать-Луна была доброй, любящей хозяйкой; вот что привлекало юных ночных эльфов в ее храм. Вступив туда, Тиранда нашла некое успокоение своих опасений, своих внутренних противоречий.

Но одно противоречие не покинуло ее сердца. Время изменило все между ней, Малфурионом и Иллиданом. Больше не было юных друзей. Простота их детства превратилась в сложные взрослые отношения.

Ее чувства к обоим изменились, и она знала, что они тоже думают о ней уже не так, как раньше. Соревнования между братьями всегда были дружескими, но в последнее время они усилились и изменились неприятным Тиранде образом. Теперь это выглядело так, будто они сражались друг с другом за некий выигрыш.

Тиранда понимала — даже если они сами еще не осознали этого — что она была этим самым выигрышем.

И хотя это приятно льстило новообращенной жрице, но она не хотела причинить боль никому из них. Однако Тиранде придется сделать это, ибо она знала, что придет время выбрать своего спутника жизни — и это будет либо Иллидан, либо Малфурион.

Одетая в серебряное с капюшоном платье жриц-послушниц, Тиранда тихо и торопливо проходила через высокие мраморные залы храма. Зачарованные фрески над ней изображали небеса. Случайный гость мог даже подумать, что тут нет крыши, — так идеальна была иллюзия. Но только большой зал, там, где проходили ритуалы, был расположен под открытым небом. Туда Элуна приходила в облике лучей луны, чтобы чудесным образом коснуться верных ей, как мать ласкает любимых детей.

Пройдя мимо сокрытых в тени скульптур, изображающих земные воплощения богини — тех, кто в прошлом были верховными жрицами, — Тиранда наконец шагнула на мраморный пол огромного вестибюля. Здесь в замысловатой мозаике описывалось создание мира Элуной и другими богами; особое внимание уделялось, конечно же, Матери-Луне. За редким исключением, все боги были изображены смутными силуэтами, а лица их были укрыты тенями — ни одно создание из плоти не было достойно представить себе их истинный облик. Лишь полубоги, дети и помощники богов, были изображены детально. Одним из них был Кенарий; многие говорили, что он был ребенком Луны и Солнца. Кенарий не подтверждал и не опровергал эту легенду, но Тиранде нравилось считать, что история правдива.

Снаружи прохлада ночного воздуха немного успокоила ее. Тиранда спустилась по белым алебастровым ступеням и присоединилась к толпе. Многие почтительно склонили головы в знак уважения, другие же вежливо уступили ей путь. В этом было преимущество служителей Элуны, даже недавно посвященных, но в этот момент Тиранда хотела просто побыть собой в этом мире.

Сурамар не был столь великолепен, как Зин-Азшари, но в нем было все, что было в столице. Яркие, безвкусные цвета бросились ей в глаза, как только она ступила на главную площадь, где продавцы всех сортов усердно предлагали свои товары населению. Сановники в роскошных, усеянных бриллиантами солнечно-красных и огненно-оранжевых мантиях, вдернув носы вверх и смотря лишь на дорогу перед собой, прогуливались бок о бок с эльфами низкого положения в более незамысловатых зеленых, желтых, синих или же раскрашенных в различные цвета одеждах. Все на рынке пытались пустить пыль в глаза своей внешностью изо всех сил угим ыеамысловатыхв. На рынке,обойе,.