Обещал себе впредь всегда слушать Айзека. 

И слушал.

Потому и продолжал искать.

***

— Босс совсем из ума выжил, — сказал Джей, потянув носом воздух. — Уже весь трюм нахрен закурил. Босс, Айзек в дымовой завесе карты не видит.

— Айзек увидел, что надо, — сообщил Айзек. 

— Выбрасывай самокрутку, — гнул свое Джей.

— Готовность двадцать минут, — сказал Айзек.

— Или поделись с коллективом, — предложил Джей. 

***

Натан возненавидел скалы всем сердцем.

В скалах было терпко на душе. Муторно. И тихо. Глушащая нахрен тишина, несмотря на переговоры поисковой группы, нарочито громкие, будто пытались ее перекричать. Напрасно. Тишину невозможно перекричать. Тишина проедает дыру внутри, и с каждым днем, с каждой вылазкой, дыра все увеличивается. Когда понимаешь, что уже никого не найдешь, и все равно боишься найти. 

И постоянно хочется пить, потому что внутри будто угли тлеют.

Все в скалах — тлеет. А река, не в пример другим горным, мутная и вязкая, как насмешка, как дешевая пародия на воду, которой так не хватает. Реку тоже проверяли. Не ныряли, конечно, с аквалангами — там не поныряешь особо, там столько дряни в ней плавает... Но прозвонили, прошли со щупами, до водопада и обратно. 

Вытащили пару ржавых железок, над которыми поначалу едва ли не ритуальные танцы танцевали, но Натан с первого взгляда понимал — к Моби они отношения не имеют.

А в горах нашли сапог. 

И тоже очень радовались. А Натан даже за сердце держался, потому что прежде, чем рассмотреть любую находку, сначала он слышал радостный вопль нашедшего. И когда нашли сапог, сердце уже начало пошаливать. 

Пришлось тянуться за очередной сигаретой, чтоб приглушить дрожь в руках и стук в ушах. 

Когда дело касалось Джея, Натан слишком часто тянулся за сигаретами.  

***

Двадцать минут — это уйма времени. Тогда, на Моби, надо было прыгать быстро, Джей не оставил им возможности сказать друг другу хоть что-нибудь. 

Сейчас возможность была. 

А Натан не знал, что говорить, потому что хотелось сказать слишком много всего и сразу.

И очень обрадовался, что начал говорить Джей.

— А давайте Айзеку огнестрел не давать, — предложил Джей. — А то вдруг он опять испугается. 

— Респираторы надевать еще рано? — спросил Айзек, достав из рюкзака намордник и внимательно изучая его. 

— Думаешь, респиратор его заткнет? — уточнил Натан, кивнув на Джея.

— Нет, — покачал головой Айзек. Он как будто действительно обдумал вопрос: выдержал паузу и пару раз моргнул стекляшками. Завершил мысль. — Но он будет смешнее звучать, — и поднял взгляд на Джея.

— Кстати, насчет этого, — спохватился тот, — я вот думаю, может, Айзу просто платочек завязать? Чтоб респиратор его не перевесил во время полета. Или… А он вообще дышит?

И резко дернулся, перехватывая респиратор, который Айзек прицельно метнул ему в голову.

— Это у него что означает? — Джей развернулся к Натану. — Это он уже испугался? Или пока просто выражает протест? Все никак не изучу… — и выбросил руку, перехватывая полетевший в его сторону рюкзак. Рюкзак был тяжелый и не долетел. Джей глянул на Айзека, насмешливо выгнул бровь. И договорил. — Все никак не изучу язык жестов его расы. 

И Натан неожиданно понял, что говорить ничего не надо. 

А еще понял, что выбрал правильную команду. 

Осталось ее теперь каким-нибудь образом сохранить.

Джей с кривой ухмылкой уставился на Айзека. Тот бессмысленно моргал в ответ, сверля пустым взглядом. То ли думал, чего бы еще сказать, то ли по примеру Натана решил не вовремя уйти в себя. 

— Выживите, ладно? — попросил Натан и, уже когда произнес, вспомнил, что просит об этом не впервые. Джея — так точно. Джей тоже вспомнил, сволочь злопамятная, потому что сочувственно спросил:

— Заклинило? — и, не дав никому ответить, уверенно заявил. — Я-то выживу, а вот за Айзека мне боязно. Ну, или за остальных, если он вдруг испугается.

И Натан легонько, без лишнего размаха, влепил ему подзатыльник. 

— Хватит меня бить! — искренне возмутился Джей.

Натану показалось, что Айзек почти улыбнулся. Натан помнил: если Айзек начал превращаться в человека, дело совсем плохо. То же в общем-то касалось и Джея. И наверное, его самого. 

Но может, подумал он, тут иная причинно-следственная связь?

Может, когда дело плохо, мы, все мы, хоть ненадолго можем превратиться в настоящих людей?

Может, потому я их выбрал? Именно эту команду?

Наверное, у него что-то было с лицом, потому что Джей прокомментировал:

— То заклинило, теперь завис. Айзек, кто нам капитана сломал?

— Сам сломался, — равнодушно отчитался Айзек. — Пил много.

— Когда ему это мешало? — удивился Джей. — Я думаю, это он расслабился, пока полгода под своей пальмой аристократской валялся.

— Он не под пальмой, — поправил Айзек. — Он под холодильником. Но в целом…

— Может, вам обоим надеть респираторы? — устало спросил Натан.

***

— Десять секунд падаем строго вниз! — прокричал Джей. Аварийный люк был открыт, и свист ветра приходилось перекрикивать. Натан не ожидал, что здесь такой ветер. Дирижабль, особенно грузовик, штука тихоходная, просто на такой высоте никто не мешал ветрам разгуляться. 

— Потом ловим волну и идем против хода дирижабля, запомнили? Против хода! Мы прыгаем до того, как “Королева” подойдет, идем навстречу. Видим — корректируем курс. Только тогда включаем двигатели. Все ясно?

Айзек коротко кивнул. Потом сказал:

— Пять.

Джей натянул респиратор.

Натан решил в очередной раз не озвучивать намерение убить Джея, а потом и Айзека за компанию. Времени было мало, а его настрой при должном желании можно было понять и по взгляду. 

— Четыре, — сказал Айзек.

Джей проверил, как выходит из-за пояса оружие и обернулся к ним. Ветер трепал темные волосы, глаза горели странно, холодно, респиратор его наконец заткнул, и Натану показалось, что он увидел настоящего Джея.

Того, который прячется за ухмылками и болтовней, за героическими позами у приборной панели и так любящими его лучами солнца. Сейчас солнце не слепило глаза, а Джей не играл на публику. Был собран, сосредоточен, ушел в эту сосредоточенность настолько, что невольно открылся. Дал возможность увидеть, рассмотреть то, что внутри. 

— Три, — сказал Айзек.

Внутри было темное.

— Два

Мощное.

— Один

Иное.

— Выброс!

Джей ушел вниз первым. Натан прыгнул следом. 

И все пропало. Все мысли, все чувства. Осталось только пространство вокруг. И Джей — темный силуэт, уверенно идущий вниз. 

И еще один силуэт под ними. Огромный, мерцающий, плывущий в низких облаках. “Королева”. Джек-пот.

Джей расправил крылья и взмыл на пойманной волне, а потом уверенно скорректировался, по мягкой, плавной дуге забирая к борту. Натан выбросил руки в стороны, его накренило в сторону, в другую. И наконец — вышел на правильный поток. 

Подумал, что Джей даже не пошатнулся. Как рыба в воде. Не падает — плывет. Будто не может упасть. Будто воздух не отпустит его. 

И подумал: что, если он неверно понял? 

Если Джей не дирижабли заклинает — воздух? 

Небо.

И небо несет на себе его дирижабли туда, куда ему вздумается. И пропускает к нему солнечные лучи, изломав их до бесконечности, чтобы силой протащить мимо грузовиков, уже очень давно заслоняющих всем остальным свет. 

Даже сейчас солнце неожиданно вспыхнуло, и в этой вспышке Натан вдруг рассмотрел “Королеву”. Которая оказалась вовсе не тем, чем хотелось.

"Жаль, что в сьюте нереально повернуть назад", — отстраненно подумал он.

“Королева” была фуфлом. Подставой. Под вздувшимся блестящим куполом красовалась обычная полицейская жэшка с криво присобаченной прогулочной лодкой. Копов Натан и впрямь чуял издалека. И определить очертания их машины тоже не составило большого труда. 

Он сложил крылья компактнее — увеличить скорость.

Джея надо прикрыть. Какой бы хренотенью он ни был, а Натан уже пообещал его прикрыть. И не факт, что это дитя природы вовремя рассмотрит то, что успел рассмотреть Натан. Это Натан наблюдательный, а Джей — он увлекается. И сейчас, небось, орет какое-нибудь восторженное: “Юху-у-у!” вместо того, чтобы посмотреть, куда именно падает. 

Неудивительно в общем-то, что копы устроили подставу.

Айзек вычислил Джея за пару дней, а копы, хоть и не айзеки, но тоже не…

Додумать Натан не успел, потому что Джей включил двигатели и рванул строго в лодку, и дальше Натан думал нецензурно. Но тоже включил двигатели и тоже рванул. Даже не оценил прекрасный шанс уйти вниз и ближе к земле раскрыть парашют.

И потом с недюжим удивлением вспоминал, что не оценил. С удивлением и гордостью, что не один Джей, оказывается, у них идиот. Что все они идиоты. И Айзек, шедший следом, тоже, хотя у Айзека наверняка в голове пронеслась полная калькуляция шансов и процентов. И чего его следом за ними понесло, вообще не поймешь. Вероятно, все потому же — он больше не мог себе позволить потерять Джея. 

Джей влетел в лодку, кувыркнулся через голову, вышел на колено. И пока грубо замаскированные под элиту блюстители порядка разворачивались и доставали пушки, выбросил в сторону руку и пальнул в приборную панель. Выстрел Натан не увидел — услышал.

В этот момент он сам влетел в лодку, кувыркнулся, ушиб плечо и пистолет выхватил левой рукой — правая онемела от удара. И кисть еще от избиения Джея не отошла.

Увидел, как Джей вскидывает руку с оружием вверх, прицелился в него и рявкнул:

— Замри, придурок!

Потом таки сумел поднять правую, сорвал респиратор и внятнее проговорил:

— Зам-ри.

Копы наконец расчехлились, но снова растерялись и теперь как-то неуверенно целились в них обоих.

Довершая бредовость ситуации, на борт влетел Айзек, который зачем-то раскрыл в последний момент парашют, запутался в нем при заходе, а теперь пытался выбраться.

Джей коротко покосился на Натана, и его взгляд полыхнул абсолютным, до предела счастливым безумием. Джею, мать его, было весело.