Какой ужасный цвет. Цвет безысходности и отчаяния. Марианна мрачно разглядывала в зеркале свое отражение. Наверное, подумала она, я никогда больше не смогу надеть что-нибудь белое.

Девушка принялась расчесывать волосы, длинные темные волосы, ниспадающие по спине легкими волнами. Рано или поздно ей придется спуститься вниз. Марианна уже более двух часов находилась в спальне под предлогом того, что одевается, а на самом деле пыталась отсрочить неизбежное.

Раздался легкий стук в дверь, и в комнату, улыбаясь, вошла мать. Марианна улыбнулась в ответ. Пришлось сделать над собой немалое усилие, но выбора не было: невестам полагалось светиться от счастья. Это — их отличительный признак. Разве кто-нибудь видел печальную невесту?

— Я почти готова. — Марианна повернулась к матери. Белое платье зашуршало. Рукава были слишком тесными, сковывающими движения, ворот — чересчур низким, но винить в этом она должна только себя. Познания девушки в области моды да и одежды вообще были практически нулевыми. Она разрешила матери самой выбрать модель из журнала и даже не взглянула на нее. Корсаж плотно облегал тонкую талию, от которой расходились ряды шифоновых оборочек, расширяющихся книзу. Марианна только дала снять с себя мерки, в остальном положившись на мать и портниху. Однако теперь, облачившись в этот изощренный результат их трудов, девушка не испытывала радости.

Именно сейчас она осознала, что ненавидит это белое великолепие больше всего на свете.

— Как я выгляжу? — спросила Марианна, вставая. Мать расплылась в улыбке.

— Чудесно, дорогая!

Материнские глаза подозрительно заблестели, и дочь быстро и твердо произнесла:

— Никаких слез. Ты обещала.

Но если уж ты заплачешь, думала она про себя, то я разражусь потоком невыплаканных слез, которые смоют эту ужасную маску. Маску счастья, усилием воли натянутую на искаженное от боли лицо.

— И куда же моя маленькая девочка уходит? — Миссис Лойтер взяла руки дочери в свои, и Марианна взглянула на мать с безграничной любовью, ощущая, как болезненный комок в горле мешает ей дышать.

— Я все еще здесь, мамочка, — ответила она. — Ты не теряешь дочь — ты приобретаешь сына. — Слова давались с трудом. Марианна чувствовала себя совершенно разбитой.

— Конечно, моя дорогая, — согласилась миссис Лойтер. — Но твой отец и я… мы… Господи, как летят годы! Кажется, всего мгновение назад ты научилась ходить, а сейчас — выходишь замуж.

— Все-таки я росла какое-то время.

Необходимо было, чтобы голос звучал ровно, даже немного беспечно. Ее родители даже на минуту не должны заподозрить, что не все в порядке. Они немедленно начнут задавать вопросы, а Марианна не может, не должна этого допустить. Она слишком сильно их любит.

Марианна — долгожданный и единственный ребенок пары, которая уже было потеряла надежду иметь детей. Поэтому с самого рождения девушка была окружена родительским обожанием. Все, что она делала, говорила, думала, вызывало у обоих чрезмерное восхищение, а Марианна отвечала на их любовь глубокой и сильной привязанностью.

— А как я выгляжу? — Миссис Лойтер немного покружилась, и девушка широко улыбнулась.

— По-тря-са-ю-ще, — по слогам произнесла она.

Это было правдой. Миссис Лойтер была такой же высокой, как и дочь, такой же темноволосой. Именно от матери Марианна унаследовала огромные фиолетово-голубые глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами. Миссис Лойтер минуло уже шестьдесят, но ее лицо по-прежнему поражало красотой: аккуратные, правильные черты лица и нежная безупречная кожа. Возраст изменил ее походку, замедлил движения, но не уменьшил ни величавости, ни обаяния этой женщины.

— Папа — счастливчик, — сказала Марианна, и как только она вспомнила об отце, ее горло вновь болезненно сжалось.

Миссис Лойтер рассмеялась.

— Если бы ты увидела его час назад, — заявила она, — так не говорила бы. Он просто валился с ног от волнения за тебя. И ругался на чем свет стоит, пытаясь втиснуться в смокинг. Папа настаивал именно на смокинге, хотя последний раз надевал его на нашу свадьбу. Одна пуговица внизу осталась незастегнутой. Может, никто не обратит внимания, как ты думаешь? Ведь сегодня все будут смотреть только на тебя, дорогая.

При последних словах матери Марианне стало хуже — невидимые тиски еще сильнее сдавили горло. Усилием воли девушка заставила губы растянуться в улыбку и попыталась изобразить неописуемый восторг от такой перспективы.

— Как идут приготовления? — спросила она, меняя тему разговора. — Прости, я должна бы помочь, но…

— Ничего, ничего. Не можешь же ты бегать вокруг шатра в таком платье! Я знаю, ты нервничаешь — я сама ужасно нервничала в день моей свадьбы, — но внизу достаточно рук и глаз, чтобы за всем проследить. Все выглядит очаровательно, и гости уже начинают собираться. Папа держит оборону с тетей Розой и твоими кузенами. Выдает свои обычные шуточки. — Миссис Лойтер улыбнулась, ее глаза светились любовью.

Настоящий семейный союз, подумала Марианна. Лучше не бывает. И ничто не может его разрушить. Правда, это счастье отца и матери тоже досталось дорогой ценой.

— Стив уже появился? — Этот вопрос она выдавила из себя огромным усилием воли, но по-прежнему сумела сохранить безмятежное выражение.

— Скоро будет. — Миссис Лойтер медленно направилась к двери. — Дорогая, я пойду помогу твоему отцу. Он придет за тобой, когда все будет готово. — Она остановилась: — Я так рада за тебя, моя милая. Мы оба, — мать говорила осторожно и серьезно, — были немного разочарованы, узнав, что ты не закончишь университет, но я сейчас смотрю на тебя и думаю: это все к лучшему. Ты ведь знаешь, что делаешь.

Она ушла. Марианна присела на кровать. Теперь в комнате никого, кроме нее, не было, и девушка перестала улыбаться. Она так не хотела, чтобы мать заговорила об университете. Ради этого брака ей пришлось проглотить много горьких пилюль — учеба в университете была лишь одной из жертв.

Марианна вздохнула. Из огромного старинного зеркала в сосновой раме на девушку печально смотрело отражение. Воспоминания прошедших лет не тревожили ее — прошлое было безоблачно. А вот что действительно вселяло тревогу, так это будущее, приближающееся неумолимо, как ночная тьма.

Девушка сунула ноги в сатиновые туфельки на каблуках. Они жали. Марианна высокого роста, она привыкла к обуви на низком каблуке, но к свадебному платью подходили только классические «лодочки». Они дополняли и завершали образ, и не было сомнений, что этот образ необычайно красив.

Марианна слыла очень резвым ребенком. А сейчас, глядя на себя в узкое зеркало, девушка подумала, что резвость и непринужденность постепенно покидают ее.

Ее длинные, до талии волосы походили на струящийся индийский шелк, кожа чистого белого цвета подчеркивала правильность черт лица. С раннего детства Марианна знала, что красива, но с годами привыкла к этому, прекрасно осознавая, что красота — это дар божий, но не самое важное в жизни. В конце концов, красота мимолетна, а иногда, откровенно говоря, может принести больше неприятностей, чем пользы, и доставить больше вреда, чем радости. Она открывает двери, но прием может оказаться не всегда таким, на какой рассчитываешь.

Из окна спальни девушка не видела прибывающих гостей. Они входили в парадную дверь. Родственники — некоторых Марианна не видела довольно давно, — университетские друзья и, конечно, школьные друзья, ее и Стива, друзья, которых они знали еще будучи детьми, так же как знали друг друга с пеленок.

Марианна посмотрела вниз, в сад, и попыталась представить мнение гостей о ее браке. Большинство, она уверена, примут его как само собой разумеющееся, как финал, которого все ждали. Вот только некоторые, самые близкие друзья, не одобряют этот шаг. Впрочем, Марианна всегда доводила все до конца, и они лишь тактично заметили, что изумлены ее решением. Бросить все так внезапно, оставить медицинскую карьеру ради этого замужества? Марианна молчала. Да и что она могла сказать?