— Твоя мать не обиделась на мой поспешный отъезд? — спросил Фред.

Марианна вертела в руках бокал.

— Нет.

— А ты? Ты в порядке?

— А почему, скажи мне, должно быть иначе?

— Потому что, дорогая моя, мы расстались далеко не по-дружески.

Моя дорогая. Он назвал ее «моя дорогая»? И без всякой усмешки?

— Это безнадежно, — внезапно заявил Фред, поднимаясь. Метрдотель, как по боевой тревоге, направился к их столу и засуетился, обеспокоенный неожиданной ситуацией.

— Что-нибудь не так? — озабоченно спросил он. — Вам не понравился ресторан?

— Очень понравился, — заверил его Фредерик, покопавшись в бумажнике и извлекая оттуда пачку банкнот. — Я уверен, что блюда здесь самые изысканные, но у нас вдруг пропал аппетит. — Он искоса взглянул на Марианну, и та смущенно кивнула, совершенно не понимая, что происходит.

Они быстро вышли из ресторана, взяли такси и приехали в «Савой».

— Зачем мы приехали сюда? — спросила Марианна у входа.

— Нам надо поговорить. — Фред бросил в ее сторону невинный взгляд. — Я не могу разговаривать с тобой, когда рот у меня набит цыпленком.

Он вошел в гостиницу, держа Марианну за руку. Она знала, куда он ведет ее, и слабо сопротивлялась, когда они подошли к его номеру и Фред открыл дверь.

— Почему мы должны разговаривать в твоем номере?

— Успокойся, — приказал Фредерик, закрывая дверь и швыряя ключи на столик посреди комнаты. — Сядь. Выпей чего-нибудь и послушай, что я скажу.

Он налил им по стакану виски с содовой. Марианна никогда раньше не пила этого. Теперь же она с благодарностью отхлебнула обжигающий напиток, потому что нервы у нее уже начинали сдавать.

— Это не самый любимый твой напиток, я знаю, — произнес Фредерик, присаживаясь рядом с ней.

— Ты помнишь, — прошептала она.

— Конечно, помню, — вздохнул Фред. — Я помню все, что касается тебя, Марианна. Как же я мог об этом забыть, если ты так долго занимала все мои мысли?

Марианна не смотрела на него. Она опустила голову, и Фредерик мягко поправил ее волосы, чтобы видеть профиль.

Она почувствовала легкое прикосновение его пальцев и вздрогнула.

— Посмотри на меня, — сказал он. Марианна повернула голову. Они взглянули друг другу в глаза. — Все эти годы я не переставал думать о тебе. Эти мысли меня просто изводили, — продолжал Фредерик, и в его глазах вовсе не было насмешки. Они оставались непривычно серьезными и глубокими. — Я уехал в Чикаго, и каждый мой успех, каждое достижение омрачалось горечью моих воспоминаний о тебе.

— Что же я… — начала Марианна, но он приложил палец к ее губам.

— Тише. — Фред откинул с ее лица темные волосы, и его рука задержалась ненадолго, словно он не мог заставить себя убрать ее. — Ты даже не представляешь, как я любил тебя, до того как ты не подбросила мне эту бомбу, — прошептал он.

Эти слова стали для Марианны как нож в сердце.

Тогда, четыре года назад, она знала, конечно, что Фред любит ее. Но сейчас, услышав это от него, Марианна чуть не разрыдалась.

— Ты была моим солнцем, Марианна. Я обожал тебя. И всегда боялся, что у тебя кто-то есть. Все мужское население этого проклятого городишки мечтало стать твоими возлюбленными! — Он печально усмехнулся. — Когда ты сказала мне о свадьбе со Стивом, я догадывался, что на то были причины. Но гораздо легче оказалось поверить его словам, что для тебя он более подходящая пара. А когда ты не осмелилась отрицать это…

— Я не могла…

— Я понял это теперь, но не тогда, — ответил Фред глубоким ласковым голосом, который таким странным образом действовал на Марианну. — Тогда я видел двух людей одного круга, близких по происхождению. Я просто имел наглость влюбиться не в ту девушку. Ты всегда оказывала потрясающее воздействие на противоположный пол, даже не осознавая этого. Очаровывала буквально всех. Я мог убить его за то, что он отнял тебя у меня — я чуть не убил вас обоих! Но вместо этого я уехал.

Марианна не решалась прервать его. Фредерик словно путешествовал по тропе горьких воспоминаний, и ему надо было выговориться.

Но и ей хотелось слушать и слушать, и узнать о нем все, не пропустив ни одной мелочи. Каждое слово его исповеди отзывалось в сердце.

Когда-то он любил ее. Когда-то она была для него солнцем. Но это все так давно. Теперь неистовый пыл юности исчез. Иначе почему он судит обо всем так спокойно? Так может говорить лишь человек равнодушный.

— Наверное, именно тогда во мне зародилась мысль в один прекрасный день вернуться, вернуться с деньгами и влиянием, которые, как сказал Стивен, были нужны тебе.

— Ты так и сделал.

— Вот именно, — твердо ответил Фредерик. — Хотя обстоятельства были совсем иными, чем я себе воображал. Но такова жизнь. Сначала твой путь представляется тебе прямым и ясным, а в следующее мгновение он растворяется в сети ходов и переходов, и ты понятия не имеешь, куда идешь.

Он все еще гладил Марианну по волосам, и это стесняло ее, мешало сосредоточиться. Ей хотелось быть такой же спокойной, как Фред. Хотелось таким же уравновешенным тоном рассказать ему о себе, без боли оглянуться назад и все простить своему прошлому.

— Я был потрясен, когда услышал об автокатастрофе.

— Но не упустил шанса расплатиться со своими должниками.

— Решил, что мне надо вернуться. И даже не задумывался об этом.

Молодые люди посмотрели друг на друга. В комнате повисло тягостное молчание. Фредерик включил одну из настольных ламп, и вокруг все заполнилось полутенями и светлыми пятнами.

— Я думал, — медленно продолжал он, — что смогу разделаться с прошлым раз и навсегда. Но когда увидел тебя, то снова почувствовал гнев. Я смотрел на твое утонченное ангельское лицо и вспоминал день свадьбы. Мне никогда ничего так не хотелось в своей жизни, как тебя в день нашей новой встречи. Я и не думал заставлять тебя выходить за меня замуж, но, увидев твое лицо, понял, что ты нужна мне, что ты должна быть моей.

— Ненависть — сильное чувство, Фредерик, — прошептала Марианна, смахивая непрошеные слезы.

— Ненависть? — Он недоверчиво посмотрел на нее. — Я не испытываю к тебе ненависти, Марианна. Неужели ты этого не поняла?

— Может быть, сейчас нет. — Она почувствовала себя совсем несчастной. — Сейчас осталось только равнодушие.

— Как я могу быть к тебе равнодушным? — Фредерик подался вперед и взял в ладони ее лицо. Его сильные теплые руки разбудили в ней столько воспоминаний!

С сердцем Марианны творилось что-то дикое: оно то парило, то устремлялось вниз, а потом снова вверх.

— Я люблю тебя, о господи, — странно охрипшим голосом произнес Фред. — Я никогда не переставал любить тебя. И хотеть. Черт возьми, хотеть больше всего на свете. Я вернулся, чтобы предъявить тебе претензии, но все, чего добился, — это еще больше влюбился в тебя. Нельзя заново переписать прошлое. Но мне надо было знать… я готов был тебя задушить, только бы узнать, почему ты вышла за него.

— Фред! — Марианна сияющими глазами смотрела на него. — Неужели ты все еще меня любишь?

Она робко подвинулась и коснулась лица любимого мужчины. Он нагнулся, чтобы поцеловать ее. Губы ее Фреда, жаждущие, ищущие коснулись ее рта, и Марианна прильнула к нему, отвечая на поцелуй.

— Когда я выяснил причину твоего замужества, все поплыло у меня перед глазами, — прошептал он в ее шею. Она осторожно прижала к себе его голову. — Единственное, о чем я мог думать: она мне не доверяла! Вернулся в Лондон, но это был сущий кошмар. Я попытался поставить себя на твое место и стал понимать, почему ты так поступила. Милая моя!.. — Голос Фредерика срывался.

— Эти четыре года я провела как в тюрьме, — тихо заговорила Марианна. — Только мысль о моих родителях помогла мне выжить. Я вышла замуж за Стива, потому что у меня не было выбора.

— Твои родители не догадывались?

— Думаю, что догадывались. Они знали: здесь что-то не так, но ничего не могли поделать. Как только они заговаривали об этом, я уходила от ответа. Нельзя было позволить им что-то подозревать. Я сделала это ради родителей, потому что очень их люблю. И не раскаиваюсь. Но очень виновата перед тобой. Ведь я столько думала о будущем. О нашем будущем.