— Нет, никого тут нет. Но ты тоже не задерживайся, ладно?

Материнский инстинкт подсказывал ей, что достаточно лишь завернуть за угол и там подождать сына, но она решила вести честную игру до конца, а потому решительно направилась к своим товарищам.

К ней тут же подошла мисс Кинсэйл:

— Вы… нашли то, что искали? — негромко поинтересовалась она. — Доктор Скотт сказал, что, наверное…

Джейн едва сдержала улыбку:

— Да-да, все в порядке. Но только теперь этой комнатой не сможет пользоваться ни человек, ни животное. Все ведь теперь перевернулось.

— Ну конечно же! Боже мой, — забормотала мисс Кинсэйл. — Я как-то об этом не подумала.

— А у вас какие-то проблемы? — забеспокоилась Джейн.

— Нет-нет, ничего страшного, — тут же отозвалась мисс Кинсэйл. — Просто…

— Тогда я предлагаю вот что, — заговорщическим тоном произнесла Джейн. — Давайте с вами пройдем до конца вот этого переулочка, а там присядем, задерем юбки и, как говорят девочки, спокойно «пожурчим».

— Да вы читаете мои мысли! — обрадовалась мисс Кинсэйл, и женщины отправились в путь.

Скотт все не возвращался, и его команда, предоставленная себе, занялась самостоятельным исследованием местности.

— Лично я доверяю своим ушам и носу, — начал Весельчак. — Я чувствую запах спиртного и вдобавок слышу вдалеке чей-то радостный смех.

— Верно! — подтвердила Памела, хотя сейчас ей меньше всего хотелось пьянствовать. Перед ее мысленным взором то и дело представала страшная картина. Она снова и снова видела свою погибшую в затопленной каюте мать. Она понимала, что мама отправилась в этот круиз только для того, чтобы найти для дочери подходящего жениха. И вот как все печально для нее закончилось…

Памела не знала, как ей следует теперь себя вести и как оплакивать мать. Городские жители привыкли сталкиваться со смертью в больницах, где это обычное дело, где царит тишина и люди вокруг ходят чуть ли не на цыпочках, боясь ее нарушить. Здесь же несчастная девушка чувствовала себя явно не в своей тарелке. Она была растеряна и лишь повторяла все то, что делали другие.

Памела чувствовала и свою вину: ведь если бы в этот роковой вечер она не отправилась вслед за Весельчаком, она никогда бы не бросила мать одну. И если тогда ей хотелось немного повеселиться и развеяться, то теперь-то уж точно она не собиралась пить.

Но как ни странно, она была не против, чтобы Весельчак снова напился. Ведь тогда бы он опять принадлежал только ей одной целиком и полностью. Протрезвев, он стал относиться к ней сдержаннее, начал даже посмеиваться над ней. Он, видно, не воспринимал их отношения всерьез. Она хорошо помнила, как он сказал об их недавнем знакомстве и как сравнил ее с человеком-мухой. Ну, а если Бейтс напьется, он снова обнимет ее покрепче, возьмет ее руку в свою влажную ладонь и почти с нежностью в голосе произнесет что-то вроде: «Старушка, мне кажется, я начинаю понимать разговоры за соседними столиками. Не тяпнуть ли нам еще по одной?»

— По-моему, винные склады находятся вон в той стороне, — Памела решительно указала налево, где располагались кладовые и лестницы, ведущие к кухне.

— Тогда немедленно направляемся туда, моя верная старушка! — радостно воскликнул Весельчак, увлекая девушку за собой.

Памела почувствовала, как ее сердце забилось сильнее. При одной лишь мысли о возможности напиться Весельчак стал намного нежнее к ней. Итак, она вновь его верная подруга!

Они быстро шли по коридору туда, куда указала Памела, и очень скоро добрались до ряда комнат со стальными дверями, в верхней части которых были врезаны металлические решетки. Через эти своеобразные «окошки» можно было заглянуть внутрь и убедиться, что здесь действительно хранятся всевозможные вина. Правда, бочонки и ящики с бутылками опрокинулись и раскатились по полу. Но двери были надежно заперты. Весельчак и его подруга приникли к решеткам, словно дети, пришедшие в зоопарк поглазеть на животных в клетках.

— Вот это зрелище! — тяжело вздохнул Весельчак. — Как бы сейчас пригодился топорик нашего преподобного Скотта! Ну, это же какая-то китайская пытка! — в сердцах он сплюнул и с досадой стукнул кулаком по двери.

В комнате напротив располагался склад шампанских вин. Здесь все пространство от пола до потолка было забито ящиками настолько плотно, что крушение корабля не привело к крушению этих штабелей.

При виде этого изобилия Весельчак только поморщился:

— Фу, кислятина и газировка! Чисто женский напиток, который врачи рекомендуют дамам при легкой форме морской болезни и на ранних стадиях беременности. Ну, а что твое чутье подсказывает тебе сейчас?

— Надо пройти еще немного вперед.

И они бодро зашагали дальше. Дверь склада крепких напитков действительно оказалась открытой. Повсюду были разбросаны ящики и бутылки. У входа лежал совершенно пьяный кладовщик и рядом с ним — полуголый матрос. Каждый из них сжимал в руке по бутылке горячительного.

— Умница моя! — обрадовался Весельчак. — Ты моя прелесть, старушка! Вот это нос, я понимаю! Здесь же настоящий земной рай! Ты только погляди: виски, ром, джин, водка, бренди… Вот здесь отныне и будет наш дом. Так, что ты будешь пить?..

— Я проголодалась, — заявила Нонни. — Я уже давно ничего не ела.

— Мне кажется, здесь можно найти что-нибудь, чтобы перекусить, — понимающе кивнул Мюллер. — Итак, отправляемся на поиски съестного.

Главная артерия парохода, прозванная командой «Бродвей», служила не только центральным проходом для матросов и технического персонала. Здесь, кроме запасов спиртного, располагались и кладовые с продуктами. Тут были и холодильники, и герметичные камеры, надежно защищенные от грызунов.

Нонни и Мюллер довольно быстро обнаружили эти комнаты. Здесь царил самый настоящий хаос. Там, например, где готовились завтраки для пассажиров, все вокруг было покрыто слоем кофе, муки и сахара. Повсюду валялись колбасы, куски бекона и битые яйца. Нонни наморщила носик.

— Фу, какая гадость! — брезгливо бросила она. — Я вспомнила один юмористический номер, который исполняли наши клоуны. Они тоже сыпали муку на пол, зачем-то били яйца и поливали это все водой. Ерунда какая-то! Потом нам приходилось ждать по десять минут, пока сцену отмоют, чтобы мы могли нормально танцевать. Но если тут везде такой разгром, боюсь, что нам придется голодать и дальше.

Они переходили из комнаты в комнату, но ничего подходящего для себя не находили. То перед ними оказывались морозильные камеры, где хранилось мясо, то ящики с консервами, которые невозможно было открыть.

Наконец им повезло. Завернув за угол и открыв первую же дверь, Нонни замерла в восхищении.

— Десерт! — радостно воскликнула она. — Ой, сколько всего тут!

Это было то самое помещение, из которого стюарды разносили подносы для традиционного английского чаепития. Здесь, помимо пачек со всевозможными сортами чая, Мюллер и Нонни обнаружили нарезанные кусочками буханки хлеба для сэндвичей, несколько видов желе, повидла, варенья и джема. А еще плюшки, булочки, ватрушки… — в общем, все, что душе угодно. И хотя многие ящики перевернулись, а их содержимое рассыпалось по полу, все-таки это было приятное зрелище, напоминающее рождественский праздник с его изобилием сластей.

— Вот это да! — восхищалась Нонни. — С чего же мы начнем?

— Подожди-ка минуточку, — попросил Мюллер. — Сначала нужно как следует расположиться. Предлагаю сделать это по-римски.

Он, аккуратно раздвинув гору сластей, расчистил место для себя и Нонни. Теперь оставалось только улечься поудобней на полу и угощаться из любой кучки.

— Жаль, что тут нет собственно чая, — вздохнул Хьюби. — Хотя, может быть, где-нибудь стоит аппарат по продаже кока-колы…

— Ерунда, обойдемся, — отмахнулась Нонни. — А что такое «расположиться по-римски»? — поинтересовалась девушка.

Мюллер улыбнулся.

— В Риме во время таких вот пиршеств люди предпочитали не сидеть за столами, а возлежать за ними.