Гражданка Полякова застенчиво подошла к столу народного судьи и аккуратно положила на него небольшой, но чрезвычайно пискливый сверток.

- Подозрений ни на кого не имеете? - деловито заинтересовался судья.

- Имею подозрение на Кузнецова.

- Ага! Гражданин Кузнецов, подойдите.

На задних скамьях послышалось тяжелое сопение, и белобрысый парень выдвинулся вперед.

- Есть! - сказал он, угрюмо вздохнув.

- Гражданин Кузнецов, - строго спросил судья, - признаете?

- Чего-с?

- Вещественное доказательство, говорю, признаете? Ребенок ваш?

- Никак нет. Не мой.

- Однако гражданка Полякова имеет на вас подозрение. Что вы можете сказать в свое оправдание?

Кузнецов переступил с ноги на ногу и мрачно заметил:

- Подозрение признаю... А ребенка - никак нет... Не признаю.

- Значит, вы утверждаете, что между вами и гражданкой Поляковой ничего не происходило?

- Так точно, происходило.

- Ага! Раз между вами и гражданкой Поляковой... происходило, значит, ребенок ваш?

- Никак нет, не мой.

- Вы меня удивляете, гражданин Кузнецов, - сказал судья, вытирая вспотевший лоб. - Если это не ваш ребенок, так чей же он?

Кузнецов глотнул воздух и с трудом выдавил из себя:

- Не иначе как Титушина.

- А-а-а! Гражданин Титушин, подойдите сюда. Между вами и гражданкой Поляковой что-нибудь происходило?

- Происходило, - робко сказал Титушин. - А ребенок не мой.

- Подозрение ни на кого не имеете?

- Имею. На Жемарина.

- Гражданин Жемарин! Происходило?

- Происходило.

- Признаете?

- Не признаю. Имею подозрение на Соловьева.

Судья залпом выпил стакан воды.

- Соловьев!

- Есть.

- Происходило?

- Происходило.

- Признаете?

- Не признаю.

- Подозрений ни на кого не имеете?

- Имею.

- На кого?

- На Кузнецова.

- Гражданин Кузнецов!

- Есть.

- Ах, это вы, Кузнецов... Я уже вас, кажется, допрашивал?

- Так точно. Допрашивали. Происходить происходило, а ребенок не мой.

- Так чей же он, черт возьми?! - захрипел судья, покрываясь разноцветными пятнами и ударяя кулаком по чернильнице. - Моего секретаря он, что ли?

Секретарь смертельно побледнел и выронил ручку.

- Происходить происходило, - пролепетал секретарь, - а только ребенок не мой...

- Хорошо, - воскликнул судья, - в такое случае я знаю, что мне надо делать!

С этими словами он удалился на совещание.

И так далее, и так далее, и так далее... Ввиду всего изложенного выше, а также принимая во внимание существующие законоположения о кооперации, признать вышеупомянутого младенца мужского пола ко-о-пе-ра-тив-ным, а граждан Кузнецова, Титушина, Жемарина, Соловьева и секретаря Гелиотропова членами правления оного кооперативного малютки. Означенных граждан кооператоров обязать своевременно вносить "членский" взнос. Малютке же впредь присваивается кооперативная фамилия Кузтижемсолов и имя - Секретарь.

Гражданка Полякова застенчиво взяла со стола пискливый кооператив, вежливо поклонилась судье и, сияя большими голубыми глазами, удалилась.

1924

Получил рабочий субботнюю получку, вышел с завода и почесал затылок.

- Маловато! До следующей субботы не обернусь. Просто не знаю, что и делать! Эх!

Глядь, откуда ни возьмись - субъект.

Волосы длинные, пальтишко демисезон, поповская шляпа, очки, зонтик под мышкой, бороденка клинышком. Извивается.

- Вы, кажется, многоуважаемый товарищ, изволили вздохнуть?

- А что такое? Вздохнул.

- А вот, я и говорю... То-то и оно... Жалованье маленькое небось?

- Маленькое, - вздохнул рабочий.

- Хи-хи! Повышения надо требовать.

- Легко сказать - требовать. Чай, наша власть? Рабочая. Выходит так, что с себя же и требовать, что ли? Это не годится.

Волосатый засуетился:

- Нет, зачем же с себя требовать! Я этого не говорю. Можно и другим путем добиться повышения зарплаты.

- Каким же путем?

- Хи-хи!.. А Наркомфин на что? Вы, товарищ, хозяин своей республики. Захотите - можете потребовать: печатай червонцы - и никаких. Бумаги хватит. Раза в два зарплата увеличится.

Почесал рабочий затылок.

- Так-то оно так... Зарплата увеличится вдвое, а цены на продукты втрое... Зарплата - втрое, а продукты - впятеро! Пойдет опять бумажная метель... Нет, это не годится.

Субъект задумался.

- Ну что ж, не надеетесь на Наркомфин - могу вам порекомендовать другое.

- А что такое?

Темная личность близко наклонилась к рабочему - и этаким шепотом:

- Деревня, товарищ, деревня!

- Ну?

- Деревня - она богатая. Мужичок не выдаст. Вы, товарищ, хозяин своей республики. Захотите - налог можно на мужика наложить новый. Вам польза и мужику удовольствие. Хе-хе-хе!.. Зарплата, глядь, повысилась!

- Гм... - задумчиво сказал рабочий.

- Да вы, товарищ, не сомневайтесь! Прикажите только налог наложить на мужика. Мы это в два счета... Чик-чик - и зарплата вдвое.

Почесал рабочий затылок.

- Не годится. Наложишь на мужика налог - разоришь сельское хозяйство. Разоришь сельское хозяйство - голод будет. Голод будет - перестанет крестьянин покупать городские товары. А для нас это дело неподходящее. У нас с мужиком должна быть смычка.

А очкастый так и вьется:

- Напрасно-с, напрасно-с!.. Только два пути и есть. Вы подумайте об этом, товарищ, хорошенько. Вам же добра желаю.

Усмехнулся рабочий:

- Значит, как в сказке. Направо пойдешь - в дензнаках увязнешь, с пути собьешься. Налево пойдешь - крестьянское хозяйство разоришь, а затем и фабрики остановятся. Так и этак плохо...

Тут посмотрел рабочий перед собой и увидел дорогу, на которой же и стоял.

Эта дорога круто поднималась прямо в гору.

- Ничего не поделаешь, - сказал рабочий, - хоть и крутая дорога, а придется, видно, по ней идти. Потому - единственная она, дорога-то эта.

Встревожился волосатый:

- Вот еще, товарищ, плюньте! Стоит вам затрудняться? Лучше бы уж налог наложили на крестьян, что ли... Или эмиссию увеличили...

- Провались ты, проклятый! - хмуро сказал рабочий. - Много вас тут, темных личностей, шляется. Спасибо, научил уму-разуму. Теперь-то я твердо знаю, что мне надо делать, по какой дороге идти. Пойду в гору. Подымать производство надо, удешевлять фабрикат, а остальное приложится.

Пошел рабочий в гору производство подымать, обернулся, а волосатого уже след простыл.

1924

Поздней ночью хитрый Саша Бузыкин прокрался к автомату. В руках он держал большую и красивую пуговицу от пальто.

- Попробуем, что это за штуковина - автомат, - прошептал изобретательный Саша, затаив дыхание.

Он воровато перекрестился и сунул пуговицу в автомат. Автомат мелодично звякнул. Дрожащими пальцами Саша потянул за ручку, и из простодушного автомата вылезла коробка "Посольских".

- Мерси, - сказал Саша и отпорол вторую пуговицу.

Из автомата вылезла вторая коробка.

- Хи-хи, - обрадовался Саша, - бог троицу любит! Ну-ка!

Третья пуговица канула в щель, и из предупредительного автомата вылезла третья коробка.

Саша явно повеселел:

- Хе-хе! Изба о четырех углах, да и та... спотыкается... А ну-ка, ударим по четвертой!