— Я не понял, что здесь делает полиция, — заметил один из членов комиссии по восстановлению Мэссей-Гарден, стоящий рядом с Гвенной. — Это старший офицер Кларк.

Оглянувшись через плечо, она увидела двух человек в штатском возле полицейской машины. Их лица были мрачными. Третий разговаривал с ее отцом, и, судя по тому, что Дональд Гамильтон густо покраснел, разговор был не из приятных. Внимание прессы переключилось на них. Натянуто улыбаясь, ее отец подошел к машине и даже отпустил остроумную шутку. И любопытная толпа постепенно начала затихать, Гвенна услышала, как старший офицер упомянул «очень серьезные обвинения». Она недоверчиво смотрела на него, когда он зачитывал ее отцу его права. На глазах у своей семьи и представителей прессы Дональд Гамильтон был арестован.

Немного позднее Анджело Риккарди сидел в своем шикарном номере в Певерил-Хаус и смотрел видеозапись, сделанную специально для него. Вдобавок к анонимному вознаграждению телевизионная команда получила более захватывающий финал, чем ожидала. Известный филантроп Дональд Гамильтон после недолгих минут всеобщего признания и восхищения был сброшен со своего пьедестала.

Анджело купил мебельную компанию, в которой работал этот человек, и провел аудиторскую проверку. Он не ожидал поймать Гамильтона с поличным, но это оказалось очень просто. Разумеется, публичное разоблачение было только началом, подумал Анджело. Гамильтон должен заплатить сполна за свои грехи. Он собирался уничтожить человека, погубившего ее мать, и лишить его доброго имени было только первым шагом.

Гвенна в отчаянии оглядела шумную компанию, борясь с гневным потоком обвинений в адрес своего отца, который в свете последних событий утратил свою природную жизнерадостность.

Гостиная Олд-Ректори была большой и элегантной, но цветочные композиции на столе, к изготовлению которых Гвенна приложила большие усилия, начали увядать. Прошло уже три дня с тех пор, как ее привычный мир перевернулся и были поколеблены ее прежние убеждения.

Дональд Гамильтон был обвинен в мошенничестве и подделке документов, к которым могли добавиться еще и другие статьи. Родные, друзья и соседи бросились его защищать. Сначала они открыто осуждали его коллег за невмешательство, но затем поняли, что эти люди просто боялись потерять работу. В конце концов, прошла всего неделя с тех пор, как компанию «Фернридж Ледер» поглотила огромная деловая империя «Риалто», возглавляемая Анджело Риккарди. Возможно, именно по этой причине дело Гамильтона получило такую широкую огласку.

Но самым большим потрясением для всех оказалось то, что Дональд Гамильтон, против которого были собраны веские улики, признал свою вину. Гвенна была полностью опустошена. Ей не верилось, что отец, которым она всегда так восхищалась, опустился до воровства. Правда, ее утешало то, что в конце концов он решил признаться в содеянном. Когда ему наконец разрешили поехать домой, он позвал Гвенну в свой кабинет для разговора тет-а-тет. Там он признался ей, что для поддержания экстравагантного образа жизни ему пришлось влезть в долги, которые постоянно росли.

— Я просто одолжил у своей компании немного денег месяц назад, — неловко сказал ее отец. — Разумеется, я собирался их вернуть. К несчастью, Пенелопа без предупреждения решила устроить пышную свадьбу, которая стоила целое состояние. Затем, когда ее брак распался, Еве пришлось потратить почти столько же на то, чтобы ее утешить. В прошлом году Ванде понадобились деньги, чтобы открыть школу верховой езды. Насколько тебе известно, я очень много на этом потерял. Но я понимаю, что это не может служить оправданием воровства. Ты не должна думать, что я кого-то виню.

— Я не думаю… — Обнимая отца, Гвенна почувствовала, как у нее сдавило горло от слез. Она знала, что ее мачеха и сводные сестры привыкли к самому лучшему и на меньшее не соглашались. Ее отец всегда потакал их капризам.

— Вот видишь, я никогда не умел говорить «нет» людям, которых люблю. Я понимал, что мы жили не по средствам, но не мог ни в чем отказать Еве. Я так сильно ее люблю, Гвенна. Я не знаю, как мне дальше жить, если она решит со мной развестись.

После этого разговора Гвенне было нелегко выслушивать гневные упреки мачехи и сестер в адрес своего отца. Их основным источником дохода было его место в «Фернридж Ледер». Несколько дней в неделю он работал на частных клиентов, большую часть которых консультировал еще его покойный отец.

— Твои банковские счета заморожены. Как мне теперь оплачивать счета? — пожаловалась ее старшая сестра Пенелопа. Ее красивое лицо было искажено от ярости.

Гвенна подумала о том, что произойдет, если она осмелится сказать сестре, что пришла пора искать постоянную работу. Обе ее сводные сестры все еще жили в родительском доме. Пенелопе было двадцать семь. Она подрабатывала фотомоделью и относилась к своей карьере как к хобби, привыкнув к тому, что ее отчим выполнял любые ее желания.

Ее сестра Ванда была двумя годами моложе и никогда не задерживалась на одном рабочем месте дольше шести недель.

— Где я возьму деньги на выплату кредита за машину? — возмутилась Ванда.

Ева Гамильтон бросила на мужа укоризненный взгляд.

— Только сейчас я поняла, как мне повезло с моим первым мужем. Он был надежным кормильцем семьи.

Гвенну передернуло от этого несправедливого упрека. Зная, как ее отец любил Еву, она с ужасом думала о том, что с ним будет, если ее мачеха решит его бросить.

— Да, это так, и я определенно до него не дотягиваю, — пробормотал Дональд Гамильтон, сидевший в кресле в углу. Он был так удручен, что не сопротивлялся их нападкам.

— Если бы ты только не признался, что украл деньги! С помощью хорошего адвоката нам бы удалось снять с тебя обвинения! — яростно произнесла Пенелопа.

— У нас была бы такая возможность, если бы «Фернридж» все еще принадлежал Джону Риджу. Но не сейчас. «Риалто» — огромная империя, а Анджело Риккарди — настоящий хищник. У такой огромной организации строгие правила и неограниченные ресурсы. Они за грош вгонят тебя в могилу, — устало произнес пожилой мужчина. — Я человек конченый.

— Самое главное — это то, что ты признался в содеянном. Уверена, это тебе зачтется, да и на душе станет легче, — заверила его Гвенна.

— Честность — лучшая политика? Тебя научили этому в воскресной школе? — съязвила Ева. — Определенно ты узнала об этом не от матери. Твой отец долго скрывал от всех свои отношения с ней.

Гвенна покраснела, испытывая застарелое чувство стыда. Это действительно было так, и в детстве ее постоянно этим попрекали. Но ей перестали об этом напоминать, с тех пор как она повзрослела и стала независимой.

— Послушайте, я ездила…

— Суешь нос не в свои дела? — бросила Ванда.

— Думаю, как найти выход из сложившейся ситуации, — упрямо возразила Гвенна. — Если мы вернем деньги, которые взял отец, возможно, ему удастся избежать наказания. Мы могли бы продать Мэссей-Гарден и питомник. Потом у нас еще есть квартира в Лондоне…

При упоминании о продаже квартиры Ева и ее дочери продолжили отпускать язвительные замечания в адрес Гвенны. Но в глазах Дональда Гамильтона впервые за все время после ареста появился блеск надежды.

— Думаешь, это что-то изменит?

Гвенна решительно кивнула.

— Но если продать Мэссей, ты потеряешь работу и крышу над головой. Ты действительно пошла бы на это ради меня? — удивленно спросил Дональд.

— Конечно. — Гвенна неловко прокашлялась. — Кроме того, есть еще этот дом…

— Этот дом записан на мое имя, и я не собираюсь его продавать! — яростно возразила Ева.

Гвенна не знала об этом и, покраснев, поспешно извинилась.

— Как у тебя только наглости хватает! — сказала ей Пенелопа.

Зазвонил телефон, и Гвенна сняла трубку. Это был следователь. Он хотел поговорить с ее отцом. Дональд резко побледнел. Гвенне было больно видеть, как он боится очередного допроса.

Девушка решительно поднялась.