– Да не прячу я ничего, – возразила Люси. – Просто меня это не интересует. Я лучше куплю себе хорошую книгу, чем платье.

– От того, что ты покупаешь книги, обручальное кольцо на пальце не появится! В самом деле, новое платье тебя не разорит, так же, кстати, как и хороший парикмахер. Я не позволю тебе продолжать портить твои потрясающие волосы!

Даже убранные обычно в строгий пучок, волосы Люси сияли словно шелк, но сейчас, выпущенные на свободу, не сколотые безжалостными шпильками, они окружали ее милое личико платиновым облаком. Неудивительно, что мистер Гудхью не мог отвести он нее взгляд.

– Что, черт возьми, вы с собой сделали? – воскликнул он.

– Я сняла очки, – пояснила она, – и распустила волосы. Обычно я их закалываю.

Мистер Гудхью, который выглядел так, будто был не прочь стать на несколько лет моложе своих пятидесяти, придвинулся на шаг ближе.

– Цвет ваших глаз как раз тот, который я хотел бы использовать в нашей новой рекламной компании для маргарина «Фармерс фрэнд».

Люси рассмеялась, но прежде, чем она успела ответить, разговоры вокруг стихли. Проследив направление, в котором были повернуты головы окружающих, она увидела высокую стройную фигуру Пола Харлоу, появившегося в дверях в сопровождении хорошенькой рыжеволосой девушки в сногсшибательном белом платье. Люси стало интересно, не невеста ли она ему, но не успела эта мысль оформиться, как над ухом раздался шепот мистера Гудхью:

– Это его сестра Синтия. Он посвятил себя ей. Люси кивнула и снова взглянула на председателя совета директоров. Позади него шли все те, кого она видела в зале заседаний. «Свита», – с неприязнью подумала она про себя, поскольку было что-то царственное в том, как он шествовал по залу: казалось, подданные приветствуют своего короля, идущего в окружении придворных.

Люси снова перевела взгляд с исполнительного директора на изящную фигурку рядом с ним.

– Вот уж никогда не скажешь, что они брат и сестра.

– Только наполовину, – проявил осведомленность мистер Гудхью. – У них отец общий, а матери разные.

– Странно, что она до сих пор не замужем, – подала голос стоящая позади них девушка. – С такой внешностью и деньгами Харлоу она запросто могла бы стать графиней.

– И даже принцессой, – заметила Люси.

– Я слышал, он держит ее в ежовых рукавицах, – сообщил мистер Гудхью.

– Наверное, хочет удостовериться, что женятся на ней, а не на ее деньгах, – прошептала другая девушка.

– Ну, ему-то это не грозит, – съязвила Люси, – за него-то уж точно никто не пойдет по любви.

Мистер Гудхью посмотрел на нее с удивлением:

– Большинство девушек вашего возраста находят его чрезвычайно привлекательным. Он давно миллионер, а ему всего-то тридцать пять.

Люси пожала плечами:

– Мне кажется, что финансовым гениям не хватает человечности.

Тут Пол Харлоу добрался, наконец, до стола для директоров, и, как только он занял свое место, танцы возобновились. Мистер Гудхью увлек Люси в гущу танцующих, но, как только зазвучала новая мелодия, какой-то молодой человек вклинился между ними и перехватил ее. Ему, однако, не удалось вдоволь покрасоваться с такой хорошенькой партнершей, поскольку не успели они пройти в танце один круг, как ее похитил очередной кавалер. Люси наслаждалась незнакомым пьянящим ощущением. Подслушанные обидные слова Пола Харлоу вылетели у нее из головы. Сегодня она впервые вкусила успех, и ничто не могло испортить ей удовольствие. Завтра она непременно обновит весь свой гардероб!

Неожиданно раздалась барабанная дробь, и распорядитель объявил:

– Пол Джонс.[1]

Люси вновь охватила ее обычная робость, и она попыталась было покинуть танцевальную залу, но кто-то схватил ее за руку и втянул во внутренний круг, образованный из смущенных девушек. Мужчины выглядели менее робкими, и Люси поймала несколько восхищенных взглядов, направленных в ее сторону. Грянула музыка, и два круга танцующих начали движение. Люси с любопытством гадала, кто достанется ей в партнеры; она затаила дыхание, когда перед ней оказался маленький толстый человечек, и выдохнула, только когда тот благополучно переместился дальше по кругу. Внезапно музыка стихла, и Люси увидела перед собой привлекательного широкоплечего мужчину.

– Меня зовут Барри Дэвис, – представился он, когда они закружились в вихре самбы.

– Люси Гренджер, – представилась она в ответ. – Я работаю в отделе рекламы.

Люси ждала, что ее новый знакомый скажет, в каком отделе работает сам, но он помотал головой:

– Я не работаю в вашей компании, по крайней мере постоянно, хотя сегодня я выполняю для них кое-какую работу.

– Только не говорите, что мистер Харлоу пригласил платных партнеров для танцев! – рассмеялась Люси.

– Нет, конечно, хотя это отличная идея! У меня просто сердце разрывается, когда я вижу, как хорошенькие девушки подпирают стены только потому, что им не хватает кавалеров. – Он прижал ее к себе чуть плотнее. – На самом деле меня пригласили сюда в качестве фотографа.

Как только он произнес эти слова, Люси охнула:

– Какая же я глупая! Я должна была узнать вас сразу же, как только вы назвали свое имя.

– Не понимаю почему. Я предпочитаю, чтобы люди узнавали мои работы.

– Но я отлично их знаю. Вы замечательный фотограф, мистер Дэвис. По-моему, лучший после Картье-Бессона…

Музыка снова сменилась, и Люси не успела закончить фразу.

– Позже увидимся, – сказал Дэвис и отступил назад, присоединяясь к внешнему кругу.

Погруженная в мысли о фотографе, Люси не заметила, что опять заиграла другая музыка, и чуть не упала в обморок, когда, подняв глаза, чтобы взглянуть, кто на сей раз стал ее партнером, она узнала худощавую фигуру исполнительного директора.

О нет, этого не может быть! Но, тем не менее, это произошло. Он поклонился, и она сделала шаг ему навстречу. Его рука была холодна, и он держался так чопорно, что невольно она вспомнила то отвращение, которое звучало в его голосе, когда он говорил о ежегодном бале.

– Надеюсь, вам весело? – неожиданно обратился он к ней с вопросом. На этот раз он растягивал слова даже сильнее, чем прежде.

– Так же как и вам, мистер Харлоу, – ответила она. – Похоже, эти сатурналии не очень-то вам по душе.

Он сбился с шага и взглянул на нее с недоумением, как будто впервые осознал, что держит в своих объятиях не восковую куклу, а живую девушку из плоти и крови.

– Надеюсь, вы не станете сравнивать наш бал с римскими оргиями, мисс… э-э…

– Гренджер, – подсказала Люси и почувствовала, что краснеет. – Напротив, мистер Харлоу, это прекрасный праздник, и поверьте, что все мы очень-очень благодарны вам.

– По вашему тону этого не скажешь. – Голос его был сухим, хотя он сохранял невозмутимое выражение лица.

– Ну что вы, я вам очень благодарна. Могу себе представить, какая скука служить объектом обожания машинисток и быть вынужденным общаться с подчиненными.

Она почувствовала, как Харлоу снова споткнулся, однако он слишком хорошо владел собой, чтобы выдать удивление.

– Я очень люблю наши ежегодные балы, мисс Гренджер. Мне жаль, что вы думаете иначе.

Прежняя Люси промолчала бы в ответ, но нынешняя Люси, опьяненная успехом, ответила:

– Я не просто думаю, мистер Харлоу, я знаю. Вы не стеснялись в выражениях в зале заседаний. Но возможно, вам нет нужды притворяться, когда вы среди, среди… – она запнулась, – среди равных.

На этот раз удар достиг цели, и на его обычно бледных щеках выступил легкий румянец.

– Я не ожидал, что меня будут подслушивать, – произнес он медленно. – Я не знаю, какую работу вы выполняете в нашей компании, мисс Гренджер, но что бы это ни было, вы зарываете талант в землю. Вам следовало бы вести колонку сплетен в какой-нибудь газетенке!

Краска залила Люси лицо, но прежде, чем она нашла что ответить, начался очередной тур танца, и ей пришлось отступить во внутренний круг.