"Как он сумел попасть в комнату сквозь запертую дверь? " - мелькнуло в уме.

Но теперь меня невозможно было удивить чем-либо.

Мне о многом хотелось расспросить его,

- Что ж, пора подвести предварительные итоги, - благожелательно улыбнулся он. - Теперь вы убедились, что Земтор не приснился вам?

- Убедился, - вздохнул я. - Провались он в тартарары, ваш Земтер!

- А между тем ваше положение не столь отчаянно, как это представляется вам,-утешил он меня.

- Я смогу возвратиться на Землю?!

- Думаю, что да.

Я готов был расцеловать его. Апатию, в которой я пребывал последние дни, сняло как рукой. Интерес к окружающей меня жизни удвоился.

Меня занимала не столько история земтерян, сколько моя собственная участь. Каким образом я очутился здесь?

Странную историю услышал я от своего гостя.

В недавнее время на Земтере вблизи одного из полюсов пробудился затухший вулкан. Через жерло из глубины вырывались горячие газы, выбрасывались раскаленные обломки пород, и пепел. Сам по себе вулкан угрозы не представлял, если бы в соседстве с ним не располагалась естественная кладовая запасов воды - ледяной панцирь.

Газы и пепел пропаривали лед, образуя озера и временные реки. Вода мгновенно испарялась, возникали облака из микроскопических кристаллов льда. Ураганной силы ветры обрушивали эту массу на установки энергобашен. Удары ледяных туч были разрушительными.

На полюс снарядили экспедицию, она должна была заблокировать вулкан. В ледяном панцире начали пробивать шахту. В ее стволе и был обнаружен металлический ящик. В ящике нашли замороженный труп, древние документы и неизвестное снаряжение.

По существующему на Земтере закону трупы хорошей сохранности полагалось оживлять.

Почему-то решили, что найденный труп принадлежал одному из первопроходцев, осваивающих ледяной материк в каменном веке. Обнаруженный во льдах контейнер вместе со всем содержимым назвали "завещанием каменного века". Объяснить, каким образом мой труп (я уже начал привыкать к этим странным понятиям: "мой труп" и "моя смерть") очутился в ящике и столетия пролежал во льдах никто не мог.

Большая часть рассказа Итгола осталась непонятной.

Как можно заблокировать вулкан? Что за энергобашни?

Почему "завещание каменного века?"

Ничего этого я не стал выяснять: если мы отвлечемся на второстепенные детали, то никогда не доберемся до сути.

Задерживаться долго Итгол не мог. У него были какие-то дела.

Прежде чем расстаться, он предупредил меня;

- Не отказывайтесь от гипномаски, - сказал он. - Вскоре мне удастся добыть кой-какие документы. Если вы станете привлекать к себе внимание, нам трудно будет встречаться. Завтра же отправляйтесь в операционное ателье, потребуйте гипномаску.

С утра я собрался навести справки, где находится ателье, но делать этого не потребовалось.

- Конкурсное жюри рассмотрело многочисленные пожелания граждан и приняло решение выставить вашу кандидатуру на внеочередной конкурс красоты. Требуется официальное согласие. - Чиновник из гипноцентра в блузе тигровой масти бесшумно хлопнул портфелем по столу и уставился на меня своими чистыми и прекрасными глазами благополучного и счастливого земтерянина.

- Конкурс красоты?.. Мою канидатуру?.. - Я непроизвольно погляделся в зеркало. Оно, правда, было с небольшим дефектом, но это ничего не меняло: и в нормальном зеркале я не выглядел красавцем.

Чиновник мило улыбался, в меру обнажая свои ослепительные, годные для рекламы зубы. Он приглядывался ко мне с таким вниманием, будто решал, стоит или не стоит приобретать новый костюм.

- С тех пор, как на обложках стереофонов появился ваш портрет, люди посходили с ума. Ничего подобного за последние три столетия не случалось. Обычно никто и не замечал смены гипномасок. Спросите любого, когда он носил хотя бы вот эту? - Чиновник наугад выудил из портфеля портрет. Это был безукоризненный образец мужчины супертарзан. Впрочем, от последней гипномаски грежний тарзан мало чем отличался - их легко было спутать.

- Честно говоря, я не разделяю нынешнего увлечения. Это какой-то психоз-эпидемия,-он слегка сощурился, с явным неодобрением рассматривая меня - человека с невзрачной и непримечательной внешностью.

Я смущенно развел руками. Не скажу, что я вовсе не был тщеславен, но о подобного рода славе никогда не мечтал.

Он правильно истолковал мой жест.

- Да, ваша внешность далека от признанных стандартов. Смотрите! - Он развернул перед моими глазами веер изображений красавцев, чьи гипномаски носила мужская половина земтерян в последнем столетии. Ни с одним из них я не мог тягаться.

Он смотрел на меня укоризненно, будто хотел сказать:

"На что вы посягаете!"

- Зачем же нужно их менять: они все достойны быть лучшими.

- Чтобы люди всегда были молоды. Отдельный человек, в том числе и обладатель эталонной внешности, стареет - неприметные штрихи накладываются на лицо, ухудшая облик. Каждый гражданин Земтера имеет право выглядеть молодым и прекрасным.

- Тогда и вовсе необъяснимо: при чем здесь я? Присмотритесь хорошенько; на лбу и под глазами у меня морщины, я сухопар...

- Прецедент уже был. - Он порылся в. кипе и выудил портрет. - Примерно три века назад все человечество на несколько лет стало уродливым.

Я изумленно смотрел на объемный снимок горбуна. Его лицо было жалким и страдальческим. Углы тонких губ сложены в болезненную усмешку. Но в ней было и что-то загадочное, как- будто даже торжествующее. Хорошо, что это был всего лишь портрет: при встрече с таким человеком испытываешь неловкость, словно именно ты и виноват в его ущербности.

- Миллиарды мужчин выглядели так!

- Кошмар! - искренне воскликнул я.

- Значит, вы представляете, что угрожает нам?

Мне захотелось двинуть этого болвана по его великолепному рылу. Он равняет меня с Квазимодо. Я раздраженно поглядел на его суперкрасивую физиономию, и мой гнев остыл. На кого я злюсь? У этого человека даже и лицо не свое.

И тут я понял, чем поразила меня улыбка горбуна, что в ней было загадочного. Усмешка была мстительной. Я представил многолюдный Земтер, населенный одинаковыми уродами. Среди миллиардов затерялся один настоящий. Его болезненная и сардоническая улыбка повторялась на всех мужских лицах. Так уж устроен человек: чем ущербнее сам, тем сильнее хочет, чтобы и другие походили на него.

И так во всем. Не всегда ли дураки пытались выравнять остальных по своей мерке?

- Чего вы хотите от меня? - спросил я.

- Лучше всего вам надеть маску. Никто не будет узнавать вас, и соблазн исчезнет.

- Согласен, - обрадовался я.

Операция была несложной. Меня усадили в кресло, похожее на зубоврачебное. В один из зубов вместо пломбы вставили крохотный приемник, меньше дробины. Излучатель надевался на шею, как ладанка. Вся процедура длилась не больше пятнадцати минут.

Я ощупывал языком пломбу, с недривычки она мешала. Несколько стандартных мужчин и женщин захотели приветствовать меня в новом обличье. А возможно, они участвовали в церемонии по обязанности, как у нас представители общественности на молодежных свадьбах.

Объемное зеркало во всю стену отражало всех нас.

Форму и расцветку геометрических знаков на своем свитере я не запомнил, поэтому никак не мог определить, который же из мужчин в зеркале я. Нарочно почесал за ухом, чтобы так узнать себя. Мой свитер украшали синие круги и красные треугольники. Встретился взглядом с собственным отражением и попытался иронически улыбнуться. Ничего из этой затей не получилось - улыбка была попросту чарующей. Я слегка повернулся и увидел, как под свитером взбугрились несуществующие мускулы. Мускулы у меня, конечно, были и до этого, но не такие чудовищные. Просто-таки ангелоподобный геркулес.

Я не свыкся еще со своей новой внешностью, как меня разыскал чиновник из отдела по охране нравов и семейного благополучия.