Дмитрий СЕРГЕЕВ

ПУТЕШЕСТВИЕ ВО СНАХ

Шёл уже пятый день с тех пор, как она ушла. Денис Горин привык, что женщины в его обители надолго не задерживались. Но Юлию почему-то ему было особенно жаль. Четыре дня он не выходил из дома и не испытывал такой потребности. Ощущение личной трагедии ввергло Дениса в состояние творческой эйфории. Четыре дня он отчаянно трудился над своей новой повестью, а на пятый проснулся с чувством полной опустошённости и странной апатии ко всему. К тому же последняя ночь его была бессонной. Нет, он не творил в ночной тиши. Создаваемые Гориным кошмарные фантасмагории за дни непрерывной работы изрядно утомили его, и писатель решил наконец дать себе отдых и как следует выспаться. Но из этого ничего не вышло. Полночи он просто не мог заснуть, хотя перепробовал все известные ему средства борьбы с бессонницей и потратил на это немало сил. Когда же Денису удалось погрузиться в сон, странные видения стали одолевать его.

То ему снилось, как в бесконечном каменном лабиринте летал огромный пушистый кот и что-то кричал человеческом голосом. Что именно, Горин разобрать не мог, но почему-то знал, что это было нечто неприятное для него, и потому изо всех сил пытался догнать обидчика, однако кот ускользал и терялся в тёмных переходах.

То ему снился необычайной высоты качающийся мост, который к тому же обвалился под ногами. То вдруг писателю привиделась какая-то нечисть в образе женщины с крыльями и хвостом. Подробно её Горин не помнил, он видел её туманно, сквозь полупрозрачную завесу, но было в ней что-то одновременно жуткое и притягивающее. Денис периодически просыпался. Теперь же он чувствовал себя усталым и разбитым.

Надев халат и тапочки, выпив чашку чаю, Горин взял в руки книгу, удобно устроился в кресле-качалке и попытался читать. Однако прочитанное на ум не шло. Несколько раз Денис ловил себя на том, что читает, совершенно не вникая в смысл. Он отложил книгу и, откинувшись на мягкую высокую спинку, уставился в окно, за которым шел крупный густой снег, делая едва видимым стоящий напротив пятиэтажный дом. Зима была на исходе, и мороз последние дни держался в пределах пяти градусов. Судя по лохматым, похожим на пух, снежинкам, в этот день было около нуля. Горин, не отрываясь, как загипнотизированный, смотрел в окно, медленно впадая в предсонное оцепенение.

Совершенно неожиданно посреди комнаты образовалась странная зеленоватая туманность. Горин проморгался, протёр глаза, но это не помогло. Более того, сгустившаяся пелена вдруг с лёгким треском прорвалась, и сквозь неё проступили очертания (о Боже!) того самого женоподобного дьявольского наваждения, которое он видел в своих сновидениях. Фантастическое существо двинулось вперед, полностью выйдя из зелёной завесы, и предстало перед писателем ярко и зримо во всех своих непристойных деталях. Женщина (?) была полностью обнажена. У неё было гибкое, красивое, очень смуглое тело. В острых чертах её лица и в удлинённых кверху ушах было нечто кошачье. Большие ярко-красные косо посаженные глаза смотрели хищно и зазывающе. По полу за дьявольским видением шумно волочился отвратительный разветвляющийся хвост, а за спиной, словно обмахивая тело от жары, слегка двигались большие черные крылья. Хищным ртом дьяволица улыбнулась до самых ушей, показав острые звериные зубы, и громко выдохнула, издав непонятный звук, нечто вроде "ха-а".

На Дениса вдруг накатили борющиеся друг с другом и в то же время взаимно обостряющие друг друга чувства - отвращение и желание, страх и любопытство, ужас и восторг. Он хотел закричать, что-то сказать или спросить о чём-нибудь, но, как это порой бывает в снах, дар речи покинул его, и он смог лишь тихо промычать что-то невнятное.

Шумно взмахнув крыльями, дьяволица высоко подпрыгнула, на мгновение застыла, стоя на хвосте и как бы оценивая добычу, а затем с визгом рухнула на писателя, едва не опрокинув кресло. Горин ощутил, что на нем уже нет халата и она, горячая и влажная, скользит по его телу. Её пронзительно красные глаза посмотрели прямо в зрачки Денису, проникая во все закоулки его души, и внутри у Горина стало так горячо, что ему показалось, будто изо рта его вот-вот пойдёт пар. Всё тело крылатой женщины источало запах гниющих цветов, что не только не показалось Горину неприятным, но даже напротив - в этом ему почудилось что-то таинственное и волнующее. Цепкие пальцы её рук острыми когтями больно впились жертве в спину. Тут у Горина и вовсе помутилось сознание.

Время от времени хвостатая хищница отстранялась от него, но только для того, чтобы с воем и визгом наброситься снова. Её крылья то взмывали над головой, то замирали горизонтально и, мелко дрожа, опускались к полу. Наконец они обмякли, упав на поручни кресла, хвост сполз по ногам писателя и с лёгким стуком упал на пол. Она очередной раз отстранилась от жертвы, снова широко улыбнулась, показав хищный звериный оскал. Её коварно сощурившиеся глаза пристально посмотрели Денису в лицо.

- Дейва. Запомни, меня зовут Дейва, - низким с лёгкой хрипотцой голосом сказала она, затем одновременно взмахнув крыльями и оттолкнувшись хвостом, поднялась над креслом и, развернувшись, ринулась в зелёный туман, уносясь всё выше и дальше, оставляя в комнате только ей присущие запахи. Горин ещё успел подумать, что в его квартире нет такого пространства, в котором она могла бы так вольно летать. Зелёная пелена, проявляя интерьер комнаты, стала сжиматься и, превратившись в маленькую яркую точку, исчезла совсем.

Горин долго не мог прийти в себя. Что это - сон? Нет. Видение? Может быть. Или действительность? Вряд ли. Но почему тогда всё так реально? Наконец Денису стало прохладно, и он со всей ясностью осознал, что сидит в кресле в одних тапочках, к тому же весь влажный и липкий. "Кошмар", - сказал Денис, поднимаясь и зябко подёргивая плечами. "А может и не кошмар, - подумал он по пути в в ванную. - Да нет, просто ужас! Хотя..."

Всё ещё не решаясь сделать окончательные выводы и назвать всё нужными словами, он привёл себя в порядок и, уже одетым возвратясь в комнату, продолжил размышления: "Если бы всё это было реальностью, то могло бы стать сенсацией, достойной всеобщего внимания". Тут он хмыкнул, четко представив на первой полосе местной газеты крупный заголовок "Мистическое изнасилование на дому".

- Чёрт знает что! И придёт же в голову! - словно вынося резюме, вслух сказал Денис. - Нервы никуда не годятся. В понедельник, определённо, надо проконсультироваться у врача. А сейчас лучше занять себя чем-нибудь полезным и не требующим умственного напряжения, например, отремонтировать наконец перекосившиеся дверцы шкафа.

- Врача вызывали? - услышал Горин за спиной и, вздрогнув от неожиданности, резко обернулся.

Между стеной и спинкой дивана стоял человек с неприятным выражением на как будто знакомом лице, в белом халате и докторской шапочке. Удивляло не только его странное появление. Диван стоял вплотную к стене, и где там помещался странный медик, было совершенно непонятно.

- Что? - переспросил Горин, выигрывая время, чтобы собраться с мыслями.

- Вы правильно угадали, что вам нужен врач, - ответил медик, перелезая через спинку дивана и вытаскивая из-за неё кожаный саквояж. - Но вы ещё не знаете, что единственный врач, который может вам помочь, - это я.

Потоптавшись в ботинках по дивану, врач слез на пол и, приблизившись, поставил саквояж на стол. В лице его явно было что-то знакомое, но от этого почему-то ещё более неприятное.

- Что вы так смотрите? - снова заговорил он. - Вы, наверное, думаете, что это сон? Нет, друг мой, это не сон. Не верите?

Горин молча во все глаза смотрел на доктора, кажется, потеряв способность не только двигаться и говорить, но и думать.

- Дай ущипну! Ну дай ущипну! - неожиданно перейдя на "ты", врач с каким-то злобным упорством действительно попытался ущипнуть за бок вдруг ожившего и попятившегося писателя.