— Если они нападут — буду защищаться.

— А до того станешь сидеть и ждать, пока нападут? Хех!

— Ну, в любом случае перемен ждать недолго, — Галка постаралась встрять в их препирательство, пока оно не перешло в жёсткий мужской спор. — Кайонская бухта — твёрдый орешек. Сюда никто не сунется, если жизнь дорога. Но заблокировать нас тут можно. При наличии большой эскадры, например. Кто сомневается, что Линч таковую эскадру при случае соберёт, поднимите руки.

— Нам грозит корректировка планов? — Джеймс всё понял с полуслова.

— Естественно. Но сперва мы слегка усложним задачку сэру Томасу и его лондонскому шефу, — Галка, до того имевшая весьма задумчивый вид, вдруг улыбнулась. Ни дать, ни взять, пришла в голову какая-нибудь каверза. — Так, на всякий случай. Вдруг они и в самом деле с французами подерутся? Хотите меня попинать? Тогда слушайте…

Стать пиратским «генералом», водить по Карибскому морю банду в две с лишним тысячи человек, грабить испанцев — этого ты хотела, да? Получи и распишись, подруга.

Нет. Джек прав. Я ещё не нашла свой курс. А теперь найду ли? Хороший вопросик.

Я — пират. Меня боятся, кое-кто немножечко уважает, но профессия пирата здесь презираема. Даже несмотря на то, что я три полных года всеми силами пытаюсь выправить репутацию "морских волков". Приморила Риверо, разорившего Пор-де-Пэ. С Морганом рассчиталась не за панамское золото, ради которого он собирался нас убить, а за жителей Маракайбо и Порто-Белло. Так Линчу и написала, а он взял и обиделся, милорд хренов. Ещё отловила парочку беспредельщиков и приказала перевешать на реях их собственных кораблей. Издевательства над мирными жителями после этого как-то очень быстро сошли на нет. Весь Мэйн в курсе, что я терпеть ненавижу живодёров и насильников, и могу за это дело наказать, невзирая ни на какие флаги. Знаете, что в этом самое интересное? Что команды моих кораблей полностью меня в этом поддерживают. А ведь, казалось бы, такие же пираты, дети своего времени.

Как они изменились за эти три года…

Может, это и есть мой верный курс? Не знаю.

"Увольнительная у морячка, — с иронией думал Владик. — Ну и времечко нам досталось: никаких нормальных развлечений, кроме девчонок и выпить-закусить… Ладно, перебьюсь".

В кои-то веки его потянуло что-нибудь почитать. Дома, при наличии доступа к любой библиотеке города и интернету, не тянуло. А здесь… Может, и правда двадцать первый век — век информации? А он плоть от плоти этого века, и чувствует приступы "информационного голода"? Вполне возможно. Галке проще, она капитан. Ей по чину положено получать и переваривать столько информации, что хватит с избытком и для детища инфо-мира. Ну, а Владику-то что делать? Камбуз надоел до чёртиков. Потому он и выкупил недавно долги одного парня, сына местного трактирщика. Мишель проигрался в пух и прах. Вернее, его, никогда до того не игравшего, ловко облапошили кайоннские жулики. С матёрыми пиратами они связываться не рисковали — эти, чуть что заподозрят, сразу кулаком в морду. Зато таких вот молодых и зелёных тутошние лохотронщики раздевали донага. Владик заплатил за Мишеля его долг, но взамен потребовал, чтобы парень пошёл на «Гардарику» коком. На целый год. А что тому оставалось делать? Пошёл. Теперь на галеоне снова был один неисправимый пацифист. Ведь сам Владик давно привык к сабле и абордажам.

Иногда у него начинал побаливать шрам на щеке. Видно, этот чёртов Харрис, чтоб его хорошенько черти в аду поджаривали, задел какой-то нерв. Но Владик давно перестал обращать на это внимание. Двадцать шесть лет. По меркам семнадцатого века — взрослый мужик. Даже слишком взрослый, полжизни за плечами. Как-то, бреясь, Владик внимательнее взглянул на своё отражение в маленьком зеркальце, и сам себя не узнал. В последний раз он детально обозревал свою «личность» ещё дома, когда собирался на ту проклятую вечеринку, на которую ему так и не суждено было доехать. И он помнил утончённого щёголя, покорителя блондинок, хоть на подиум в качестве модели. А сейчас на него из зазеркалья смотрел самый настоящий пират. Красивое, но всё-таки огрубевшее, обветренное лицо со шрамом. Давно и плохо стриженые, кое-как расчёсанные волосы, образовавшие что-то наподобие выгоревшей на солнце львиной гривы. Бронзовый загар. Даже глаза как будто изменились. Оставшись теми же, ярко-голубыми, они уже нисколько не напоминали "летнее небо", как выражалась его последняя «домашняя» пассия, Маринка. Они стали холодными, как лёд.

Только одно не изменилось. Несмотря ни на что, Владик так и не смог сделаться жестоким, как это флибустьерское море. То есть, в бою убивал. Было. Но стать таким, как все, не получалось. Двадцать первый век сидел в нём слишком прочно.

Пока «Гардарика», "Амазонка" и «Акула» ремонтировались, команды исправно прогуливали на берегу свою долю. Не в первый раз, и, даст Бог, не в последний. Владик в этих гулянках участие принимал редко. Во-первых, не очень любил напиваться до драки и потери сознания, а во-вторых, собирал денежку. Не на что-то конкретное, просто на всякий случай. Не век же ему пиратствовать. Галка, если ей нравится быть пиратским адмиралом, пусть командует эскадрой. Владик сильно подозревал, что в этом, в их варианте истории она в каком-то смысле заменила Моргана. И если он прав, то вскорости должны произойти некие перемены. Франция может пойти путём Англии, руками пиратов расширяя сферу своего влияния. А затем, расширив оную сферу до приемлемых размеров, начнёт надевать на флибустьеров ошейник. На кого золотой — в виде должностей и прочих милостей — а на кого и пеньковый. Галка ведь понимает это не хуже, а, как Владик подозревал, гораздо лучше него. В то, что она по примеру Моргана согласится на губернаторство, верил очень слабо. А становиться отщепенцами вроде приснопамятного капитана Флинта никому не улыбалось.

Вспомнив о Моргане, Владик криво усмехнулся. Панамский поход хоть и осуществлялся этим пиратом в Мэйне, но задумывался в Лондоне. Сэры играли с адмиралом Ямайки в беспроигрышную — для них — партию. Наехав на Модифорда, они тем самым не оставили Моргану иного выхода, кроме организации крупного прибыльного рейда. И поставили дело таким манером, что Морган был вынужден «кинуть» Береговое братство ради спасения своей шкуры. Если бы сэру Генри это удалось, как в известном двум пришельцам из будущего варианте истории, то он бы автоматически сделался лучшим "цепным псом" Лондона на просторах Карибского моря. Ведь пираты «кидалово» не прощают, и Моргану просто не оставалось бы иного выхода, кроме как вешать своих былых подельников. Но в этом варианте у него на пути встала очень вредная девчонка, которая говорила: у меня восемь сотен братьев. И планы Лондона пошли вкривь и вкось. Что толку посылать в Порт-Ройял приказы окоротить пиратов, когда они один за другим перебираются на Тортугу и Французскую Эспаньолу? Д'Ожерон получил из Версаля свои инструкции, и выполняет их весьма успешно. И вот теперь, более года спустя после панамского похода, ситуация сложилась очень интересная и взрывоопасная. Потеряв стабильный источник неплохого дохода в виде Моргана, Ямайка начала медленно, но верно клониться к упадку. Зато Тортуга, едва не проигравшая конкуренцию, теперь снова процветает. Интересная коллизия, правда? Особенно для Англии. Владик ничего не знал о перехваченном Билли письме, но и сам догадывался, что вскорости им предстоит крепко подраться. А что нужно пирату в хорошей драке? Правильно: хорошее оружие.

Ещё покойный дядька Жак научил его разбираться в клинках, как когда-то он разбирался в новинках иномарок. Владик не забыл ничего из его уроков. И вообще говорил о старом боцмане: он дал мне больше, чем родной отец. Так что фуфло он бы не купил. А французик, хозяин оружейной лавки, уверяет, будто этот кусок плохо отточенной железки — самое то, что нужно бравому пирату при абордаже. Владик даже не стал смотреть на дешёвки. Сразу подошёл к более дорогим, но стоящим своих денег «аргументам». Не именные клинки, понятно, но вполне приличные вещи, из пиратских трофеев. Долго выбирал. Приметив и примерив по руке не слишком тяжёлую, отлично сбалансированную саблю из хорошей стали, Владик остался ею доволен, и выложил требуемую сумму. Долго же он привыкал к тутошним расценкам. Но теперь привык, и чувствовал себя если не вовсе как дома, то в любом случае не чужим. А поначалу? Дядька Жак, помнится, воспитывал его не иначе как подзатыльниками, когда отчаялся донести разумное слово до неуча, сухопутной крысы, случайно затесавшейся на борт. Владик даже обижался. Пытался жаловаться Галке. А той было не легче. Его хоть "тягать концы" и зашивать дырявые паруса не заставляли. Вы знаете, что такое зашивать парус? Это вам не дырка на штанах. Парусина — ткань очень плотная. Взять её можно только большой толстой иглой. А загнать такую иголку в парусину можно было лишь надев перчатку с нашитой железной пластинкой. С небольшим углублением в центре, чтобы игла не соскальзывала. Потому как альтернативным методом было бы забивать иглу молотком. Так что, хорошенько подумав, Владик согласился: ему выпала ещё не худшая доля. А сейчас мысленно благодарил дядьку Жака за науку. Если бы не старый боцман, где бы он в данный момент был? Скорее всего, на дне.