Райан добавил к продуктам сливочное масло и горшочек золотистого меда, потом передал ей тарелки и кружки.

— Можешь понести это. Я возьму остальное.

Она стояла, не двигаясь, с тарелками и кружками в руках и во все глаза глядела на него.

— Что-то не так? — спросил он, доставая булочки из печи и перекладывая горячий хлеб в корзиночку.

— Ничего, — ответила она севшим голосом, и он нахмурился.

— Честность, Дженна, помнишь?

— Все это как-то странно, — призналась она, — быть с тобой здесь, вот так.

— Странно в хорошем смысле или в плохом?

— В смысле страшновато. Я прожила с Клайвом шестнадцать лет, и он был моим единственным мужчиной.

Поразмыслив немного, Райан пришел к выводу, что всегда подозревал это, но одно дело подозревать, а другое — услышать. Слова Дженны шокировали его.

— Он был твоим единственным мужчиной?

— Мы познакомились, когда мне было шестнадцать. В восемнадцать у меня уже родилась Лекси.

Значит, ее бывший муж воспользовался ситуацией и взял над ней верх.

— Поэтому у тебя такие сложные отношения с матерью?

— Я всегда ее разочаровывала.

— Не могу представить, чтобы ты могла кого-то разочаровать, — помрачнел он.

Но он вполне мог представить, что она пытается угодить всем и каждому, и следующая фраза подтвердила его опасения.

— У родителей были относительно меня свои планы — и в них не входила беременность в подростковом возрасте. — Она опустила голову и достала из сумочки солнцезащитные очки. — Мы будем есть на природе? Тогда мне понадобится это. Солнце яркое.

Он припомнил ее телефонный разговор с матерью. Как она расстроилась после беседы.

— И что они тебе прочили?

— Нечто респектабельное. Для меня уже было готово место в университете Кембриджа на кафедре английского языка — родители часто этим хвастались. Они горько разочаровались, когда я отказалась от него.

— Была вынуждена?

— Мой собственный выбор. Все считали, что я буду никчемной матерью, потому что я подросток, но это лишь прибавило мне упрямства, и я поставила себе цель стать лучшей матерью на свете. Не понимаю, почему подростки не могут быть хорошими родителями, — не могу сказать, что это легко, но быть матерью вообще трудно, в каком бы возрасте это ни случилось. — Ее лоб прочертили тонкие морщинки. — Ненавижу, когда люди думают — раз ты молод, нечего детей заводить, все равно ничего хорошего не выйдет. Я знаю немало скверных родителей, которые обзавелись детьми в тридцать.

Не на своих ли предков она намекает, подумал Райан.

— Не знаю, важно ли мое мнение, но я считаю тебя прекрасной матерью.

— Спасибо. — Она принялась смущенно вытирать очки краешком футболки. — Не думаю, что я прекрасная мать, но я люблю Лекси за то, кто она, а не за то, что она делает. И постоянно повторяю ей это.

— «Кто она, а не что она делает…» — эхом повторил Райан, думая о том, что его собственным родителям неплохо было бы взять несколько уроков у Дженны. У него дома хвалили исключительно за достижения.

Дженна вертела в руках очки.

— Моих родителей больше интересовало, что я делаю, чем кто я есть, и я не хотела повторять их путь. Клайв работал, я сидела дома. Традиционная семья, знаешь ли, но я сама так хотела.

— Можно задать личный вопрос? Ты вышла за него по любви или потому что забеременела?

Дженна помедлила с ответом:

— Я думала, что любила его.

— Но теперь ты в этом не уверена.

— Как можно любить человека, которого ты не знаешь? — Голос ее дрогнул.

Райан пересек кухню, обнял ее и прижал к себе.

— Парень явно ненормальный. — Он поцеловал ее в макушку и отпустил. — Теперь я понимаю, почему ты задала мне тот вопрос. Ты не в силах поверить другому мужчине.

— Нет, — яростно выпалила она. — Да, Клайв лгал мне, но я знаю, что не все мужчины такие — так же как не все матери-подростки неумехи и не все мальчики в толстовках с капюшонами держат в кармане ножи. Я не делаю обобщений. Я не доверяю ему, это правда, но я не хочу вбивать в голову Лекси мысль о том, что вся мужская раса никуда не годится. Я никогда не сделаю с ней этого.

Ее ответ удивил его. Слишком много людей верят в прописные истины.

В их числе и он сам.

— Ты удивительный человек, Дженна Ричардс. С одной стороны юная и наивная, с другой — можешь в мудрости дать фору многим старикам.

— Я совершенно обычная.

Райан задумался о том, как она любит своего ребенка, как упрямо старалась стать лучшей матерью на свете. О том, что у нее был один мужчина с шестнадцати лет.

— В тебе нет ничего обычного. Однако кое-что мне интересно. — Он убрал с ее лица прядь волос, такую нежную, шелковистую на ощупь. — Если ты сидела дома с Лекси, как получила профессию медсестры?

— Когда Лекси пошла в школу. У меня были подруги по переписке, многие из них работающие матери. Мы помогали друг другу. Как сестры. Они забирали Лекси к себе, когда я работала, я сидела с их малышами в свои выходные. Иногда наш дом кишел детьми.

Он представил ее в окружении множества ребятишек.

— Можно еще кое о чем спросить? Почему ты не родила еще одного ребенка? Ты же любишь детей.

— Клайв не хотел. Он решил, что Лекси вполне достаточно.

— Так же как он решил, что ты не будешь есть рыбу и не заведешь собаку?

Она улыбнулась дрожащими губами:

— Считаешь, что моим последним актом мятежа должно стать рождение ребенка? Думаю, это уже слишком. К тому же я не могу сделать это сейчас.

— Почему нет?

— Ну, начнем с того, что я слишком стара.

— Тебе тридцать три. Многие женщины в этом возрасте обзаводятся первенцем.

Она посмотрела на него, и в ее взгляде он прочел вопрос: с какой целью он форсирует эту тему?

— И потом, у меня есть Лекси. Если я рожу малыша, ей будет трудно.

— Почему?

— Потому что в ее жизни и так произошло слишком много перемен. Подозреваю, что скоро ее отец обзаведется еще одним чадом. Я не хочу добавлять ей переживаний. Хочу, чтобы наши отношения с ней были как можно более стабильными. А почему ты спрашиваешь?

И впрямь, почему он спрашивает? Раздираемый противоречивыми мыслями, Райан перевел разговор на завтрак:

— Я просто сказал, что ты не слишком стара для рождения ребенка. Надевай очки. Ты права, на улице светит яркое солнце.

Это был роман тайных встреч и укромных свиданий, приправленный горечью знания о том, что так не может продолжаться вечно.

Временами Дженна чувствовала себя виноватой в том, что скрывает свои отношения с Райаном от Лекси, но дочь обзавелась друзьями и жила своей жизнью. Она казалась такой счастливой, и Дженне не хотелось вносить свою ложку дегтя в безмятежное существование подростка.

Но бросить Райана она тоже не могла. Они встречались на маяке во время обеденного перерыва, занимались любовью до изнеможения, расставались и возвращались в лечебницу разными путями.

Несмотря на все эти ухищрения, Дженна никогда в жизни не была так счастлива.

— Я так благодарна Клайву! — прошептала она однажды днем, когда они лежали на скалах и смотрели на море. Ее ладонь утопала в его руке, и она почувствовала, как он напрягся. — Если бы он не сделал того, что сделал, меня бы тут сейчас не было. Я бы никогда не узнала, что существуют подобные чувства. Страшно, да? У тебя отношения, и тебе не с чем их сравнить, и ты говоришь себе — это то, что нужно. Это и есть чувства. Но у тебя постоянно такое ощущение, будто ты что-то упустила.

— Правда?

— Да, но я полагаю, дело было во мне, а не в отношениях.

— Жизнь иногда выкидывает странные коленца. — Он повернул голову и посмотрел на нее. — Ты уже рассказала Лекси о нас?

Ее счастье омрачило серое облачко.

— Нет. Пока нет.

— А собираешься?

— Я не знаю.

— Боишься ее реакции?

— Да. Она была в отчаянии, когда Клайв ушел. В ужасе оттого, что у него появилась другая женщина. Кроме всего прочего, подростки отказываются видеть в родителях живых людей, которые еще хотят заниматься сексом.