— Да, — ответила Есилькова тем же безразличным тоном. — Отличный офицер в те редкие дни, когда трезв, — она помолчала, потом добавила: — И мне кажется, я знаю остальных парней тоже.

Они были в гражданской одежде. Высокие и такие здоровые, что каждый занимал в два раза больше места, чем обычный человек. На коленях у них были квадратные металлические коробки с ручками.

— Это ваши! — воскликнул Йетс. — Они тебя послушались. Скрести пальцы на счастье.

— Это были охранники из советского посольства, комиссар, — неожиданно сказал сзади агент.

Йетс вздрогнул и обернулся к нему. Закрытая машина нагоняла их в пятистах метрах. Ее скорость — около пятидесяти километров в час — была необычна для лунной колонии.

— Спасибо, — сказал ему Йетс. — Ты, дружок, не скажешь, куда мы едем?

— Э-э, ну туда, где был ваш кабинет, комиссар. Мистер Маклеод не объяснил нам, зачем вы ему понадобились.

Удар, с потолка посыпалась пыль. На мгновенье автомобиль оказался в душном темном облаке. Фары на лунные машины не ставили, потому что коридоры освещались всегда, и в них не было нужды. В облаке пыли от фар толку все равно не было, но если погаснет все освещение…

— Сэр, моя фамилия Стюарт, — неожиданно добавил серый костюм.

— Джэб? — предположил Йетс.

— Джим, сэр, — преданно ответил Стюарт. — Джеймс Эвелл Браун Стюарт… Но я использую иногда инициалы вместо имени — Джэб.

— Прямо одна большая счастливая семья, — проворчала Есилькова.

Следовавший за ними закрытый автомобиль проезжал перекресток Н — 3. Из бокового коридора вылетел огненный зигзаг и коснулся машины. Все восемь встроенных в колеса двигателей одновременно взорвались синими вспышками. Горящий автомобиль остановился, и оттуда никто не вылез.

— Мы уже почти добрались до места, — заметил Йетс, отводя глаза в сторону.

И не только они.

— Говорила я тебе, что оно направляется сюда, — произнесла Есилькова с мрачным удовлетворением.

Инструкция КГБ, которую Соня Есилькова изучала во время своей подготовки для работы на Луне, гласила:

«Главная трудность в борьбе с американской доктриной состоит в том, что американцы, как правило, не читают своих инструкций и часто не следуют своей собственной доктрине».

Эти слова пришли ей на ум, когда она, как преступница, ехала в машине американской разведки, а вокруг царил хаос. Доктрина в тот момент заключалась во взаимодействии между союзниками. Но американцы всегда в чрезвычайных ситуациях смотрели на Советы как на врагов. Даже статус ООН и заступничество Йетса не могли защитить ее от ареста.

А холеный молодой человек, который возглавлял арест, мог запросто застрелить ее, если бы не Сэм. Вернее, если бы не комиссар Йетс. Нельзя больше поддаваться фальшивому ощущению безопасности, что, если она спит с Йетсом, он может защитить ее. Американские чиновники ничем не отличаются от советских: дружба и любовь не дают никаких привилегий, ничего.

Как она могла это забыть?

Минский был прав. Она оказалась в центре событий — слишком близко, чтобы разглядеть проблему. Минский был всегда прав, иначе он бы не стал резидентом КГБ на Луне. В этом было мало хорошего. Ее близкие отношения с Йетсом и особое положение в глазах Шеннона только навредили ей. Как любой подвыпивший русский, она сама разрушила свою карьеру.

Жизнь — водка, водка — жизнь, чистая, без цвета и без запаха. Почему она всегда уступала Йетсу, его мальчишескому взгляду, когда он лез к ней под блузку?

Она больше злилась на себя, чем на американцев, воспользовавшихся ее глупостью. Гнев душил ее: если за этим не последует секс, то сойдет и насилие для разрядки.

Надо контролировать свое состояние, иначе произойдет конфликт, прямо здесь, среди врагов из ЦРУ, красивых парней в красивых костюмах.

Она смотрела в заднее окно на перевернутую горящую машину, где обугливались уже некрасивые американские оперативники. Потом Стюарт подвинулся и заслонил собою зрелище.

Больше смотреть было не на что, разве на Стюарта и его товарища. Эти двое здорово натренированы. Они расположились на сиденье так, чтобы пресечь любые попытки пленников к сопротивлению, например, если Есилькова вытащит откуда-нибудь ненайденное оружие и воткнет его в живот водителю. Или в горло. Или в ухо.

Она тряхнула головой и принялась смотреть вперед, предпочитая хаос, творившийся впереди, молчаливым фигурам американских оперативников. Она вспомнила изречение, предписываемое одному видному германскому военному: «Американская армия хорошо действует в военное время потому, что война есть хаос, а в американской армии хаос практикуется ежедневно».

Американской армии придется сегодня показать себя на Луне. Советские войска… если эту штуку можно забросать телами, начальство, не колеблясь, пожертвует всем контингентом, чтобы спасти колонию.

Даже явно параноидальный Минский, выдающийся полковник КГБ, не смог предусмотреть такого развития событии. Минский никогда не упоминал ни о врагах с других планет, ни об уничтожении неизвестного агрессора любой ценой.

Правда, когда она позвонила в штаб и подняла тревогу, ей сказали, что Минский оставил такой приказ: «Обеспечить сохранение в тайне сведений об оружии пришельцев любой ценой, желательно, чтобы американцы не знали об этом».

Минский никогда не считал, что дело может повернуться таким образом. Минский говорил ей, что из ее отношений с Йетсом не выйдет ничего хорошего, но Партия не возражала против секса, получая, благодаря ему, от Сони информацию об американцах. Минский говорил ей, что у нее еще будут проблемы с американцами из-за Шеннона. Минский говорил, что существует большая вероятность, что она окажется в такой вот машине, окруженная симпатичными молодыми людьми, от которых Йетс не сможет ее защитить.

Но Минский никогда не говорил, что пришелец приведет за собой своего могущественного врага, и что войска будут мобилизованы, и всем будет грозить смертельная опасность.

Но в конце концов КГБ часто говорило часть правды, необходимую только для получения нужных им результатов.

В тишине, нарушаемой лишь отдаленным воем сирен, она вспоминала, что Минский сказал ей.

Некоторые его предсказания полностью сбылись, а тогда она их не понимала. Минский сказал, что Султанян близок к решению, которое «даст нам в распоряжение море энергии и сделает СССР неуязвимым против империалистической агрессии США». СССР будет бесспорным владыкой не только окололунного пространства, но и всей вселенной.

Такие речи она слышала уже много раз в душных курилках по ночам. Разговоры о погодном оружии, неразрушимых системах связи, холодных взрывах, обменах энергии с другими измерениями; слухи о лучевых ружьях, замораживающих кровь во вражеских солдатах, разрушающих танки, корабли и самолеты с огромного расстояния.

Разговоры были всегда, но на самом деле ничего не происходило. На Шарушагане и других секретных объектах исследования велись с тех пор, как она была ребенком. Скалярные волны пронизывали всю вселенную, и целью Султаняна было найти им применение, на Западе считали, что скалярные поля представляют лишь академический интерес.

Но Султаняну так и не удалось получить потенциал А-вектора из скалярных полей. Сейчас он пытался сделать это с помощью Шеннона и его передатчика. Минский сказал, что если передатчик может быть построен, Советский Союз получит небывалое оружие, а США останутся за бортом, потому что они до сих пор обращали мало внимания на А-потенциал в своих исследованиях.

Тогда Есильковой были даны инструкции внимательно слушать все, что говорит пришелец, даже туманные намеки могут помочь Султаняну. Хорошо бы получить от Шеннона твердое доказательство, что оружие, основанное на А-поле, может быть действительно построено.

Доказательства были сейчас повсюду, они с легкостью разрушали колонию, словно она была сделана из папье-маше. И доказательства могли уничтожить все, прежде чем какая-нибудь из стран найдет против них защиту.