– Да я... – Растерянный Бакра тоже стал широко водить руками, не зная, как ещё показать размеры своей честности, но рослый уже подошёл к компании вплотную.

«А ведь я вас где-то видел, – подумал он, изучая две сжавшиеся фигурки в поношенных хламидах и портках. – В „Кабарете"; вы там пели».

Кто здесь старше, кто моложе, Форт не различал – ему пока не удавалось сопоставить рост и сложение младших ньягонцев с их календарным возрастом. На взгляд все присутствующие выглядели сверстниками, но особы нежного пола смотрелись не по-детски зрелыми.

– Наоси, мы маленькие. – Пригнув и вывернув голову, Удюк заискивающе и настороженно поглядывал на гиганта.

– Мы болезные. – Мухарма выпростала дрожащую руку, уродливо скрючив пальцы.

– Нас нельзя забирать.

– Мы тут ничего не делали.

Компания, застигнутая с троглодитами, шумно дышала носами, стараясь смотреть куда угодно, только не на стража с устрашающим оружием. Не меньше как лучемёт!

– Нам нужен Бакра. – Тарья поспешил выдернуть брата из неловкого положения за руку. – А другие не нужны.

Форт проанализировал возможные правонарушения, которые могли здесь происходить. Нищеброды не просят его защиты, хотя могли бы – стражи должны помогать всем в пределах града. Значит, подростки этих двоих не обижают.

К чему тогда прозвучало «нельзя забирать»?.. ведь разговор об аресте и не заходил.

Зелёный глазок детектора пульсировал; экран показывал наличие восьми живых предметов вида «человек». НАЧАТЬ ИЗУЧЕНИЕ?

– Да. Остальных не надо.

Удаляясь, Форт отследил сканером, что сборище подростков разделилось на группы из двух и пяти человек. Обе двигались так, словно хотели побыстрее разойтись.

Утром девятого числа на похороны Зенона собралось совсем немного землян. Пока служители храма готовили зал для церемонии, пришедшие топтались в соседней комнате – судачили об убийстве и о том, кто оплатил расходы на дорогостоящее погребение в земле. Незаметно подслушивая, Форт убедился, что люди Лурдес умеют хранить тайну и не выдают анонимных жертвователей.

– ...а я говорю – кто-то из шкиперов постарался. Достаточно раз пройти с подносом по капитанскому клубу – вот вам и средства.

– На трассах его хорошо знали.

– Бетти не пришла, а ведь как за ним увивалась!

– Слушайте, кто это – тот, с ньягонской причёской?

– Какой-то деловой... по-моему, он появлялся в «Кабарете».

– Всё-таки я не пойму – кому понадобилось убивать Зенона? Явно не кредиторам. Им было выгоднее, чтоб он отыскал деньги и выплатил долг. С мёртвого ни крины не получишь!

«Действительно, – в который раз вернулся Форт к неразрешимому вопросу, – за что могли убить должника, у которого ни томпака за душой? О его делах с банком знали все, это не роковая тайна. Если бы он был должен столько, что не мог вернуть, – не шатался бы по кабакам в поисках гешефта, не ходил бы за мной хвостом, а ноги в руки – и бежать. Нет, причина не в судне и не в грузе. И не в женщинах, иначе бы все тут восклицали: „Ах, какой был донжуан, скольких обольстил!" Остаётся одно – ему стало известно то, чего не полагалось знать, и его убрали. И книжка от „Помилования". Ничего не разобрать!..»

– О-о, ты тоже здесь, – пыхтя, резво протолкался к нему Буфин. – Привет, привет. Постригся, да? тебе идёт. А Зенон-то, Зенон! Кошмар! Кому-то он перешёл дорогу... Ты ещё не сговорился ни с кем о люгере? верно, спешка во вред делу. Надо присмотреться, всё ощупать. А я тебя не забываю, я всё время помню.

Механически кивая со скорбным выражением лица, Форт мысленно вернулся ко вчерашнему походу с Тарьей и Бакрой. Парнишки и впрямь досконально знали все окрестные дворы и подворотни, куда не заглядывают мусорщики, все лазейки и затхлые коридоры. В дальних отстойниках водились пси – не особо крупные, но хитрые звери, совмещавшие обязанности хищников и всеядных падальщиков. При появлении группы людей пси, скуля и ворча, отступали в темень, потом шарахались от света фонаря и скопом кидались в какую-нибудь дыру, сильно отталкиваясь задними парами ног и брызгая чем-то липким и гадким из желёз на заду. Затем в действие вступал луч детектора, и экран сообщал: «ОСТАНКИ. ОСТАНКИ. ОСТАНКИ. ФРАГМЕНТЫ ТЕЛА», а Форт считывал сроки наступления и возможные причины смерти.

Пси оставляли для анализа немногое; результаты были смутные, расплывчатые. Выручал закон природы, ставший ньягонской поговоркой: « Пси псей не едят» – почему-то псям претило жрать сородичей. Их-то трупы и давали максимум информации.

Пси, свинки, кролы – каждый скелет Форт заносил в память. Затем перечень приступов – началось во второй половине лета (кто его видел, это лето?), с седьмой луны. 12-го и 17-го приступы охватили районы севернее и южнее Эрке, а позднее касались и града. Сопоставление дат приступов с давностью смерти псей. Раскладка находок по зонам и датам. Адова работа!

«Может, зря я надрываюсь за какие-то семьдесят штук Е?.. Итог по-прежнему не в нашу пользу. Чтобы составить надёжную карту приступов, надо облазить с тубусом не один городец...»

– Прошу войти в зал, – тихо пригласил служка-ньягонец. Форт заметил, как он смотрит на входящих в двери. Нет, не с благоговением – так люди глядят на статую героя, снизу вверх, в их глазах появляется нечто возвышенное, вроде желания вырасти до высоты памятника, стать вровень с ним.

«Мы – божества?.. Как бы вам, маленькие, не разочароваться в нас. Мы очень разные, далеко не всем такое звание по силам. Ладно, я продолжу тащить то, что взвалил на себя, – но чур потом меня не хаять. Бог строил мир не роди заработка, за одно „спасибо". Осуждать работу добровольца не положено. Что такое жалкие двенадцать с половиной тысяч бассов? если вы перестанете мереть от страха – то это меньше, чем „спасибо". И получается, что я работаю даром».

Зенон лежал в гробу чистый и спокойный. Загадка его смерти уходила вместе с ним.

«Разве я обязан её разгадывать? – слабо возмутился Форт про себя. – В граде есть полиция, это её работа. Мне своих дел хватает».

– Мы провожаем Зенона Освейского в последний путь... – начала мать Лурдес в богослужебном одеянии, а Буфин сбоку придвинулся к Форту и зашептал:

– Мать классно служит, люблю её слушать. Здорово, что за Зенона заплатили, а то бы... бр-р-р, как представишь, что из тебя делают кисель по-ньягонски, сразу не по себе становится. Лучше в грунт лечь, по-нашему. На поверхности есть участок, кладбище эйджи; посольства содержат его в складчину. Форт, ты не раздумал купить люгер? Можно спроворить и дешевле, миллиона за три. Невдалеке есть местечко... этакий вольный рынок... Аламбук, не приходилось слышать? Будут нужны рекомендации – я это устрою и сведу с кем надо. Так что помни – я всегда к услугам. Каждый день я в «Кабарете»...

– Может быть, – прохладно отозвался Форт. – Я возьму на заметку.

– ...мы возвращаем его тело земле. – Мать Лурдес закончила вступительную часть.

Мозг распределял обнаруженные тела псей по дням приступов и карте гибели свинок. 26-е, седьмая луна – неровная апельсиновая черта в лиловом ореоле. 3-е, восьмая луна – ломаная линия. 15-е той же луны – ещё линия. Теперь – сгладить неровности. Ну-с, просмотрим схемы приступов поодиночке...

Оранжевые рубцы с лиловыми краями стали ложиться один за другим, пересекая план града. Они напоминали следы бича, проступающие на коже, и складывались в кисть с растопыренными пальцами. Линии сходились где-то на северо-западе, за рамками имевшейся у Форта карты; угол между крайними лучами веера насчитывал 39 градусов.

Едва он оформил в уме единую картину приступов, как завибрировал карманный телефон.

– Алло?

– Фортунат, это Pax. Я хотел напомнить, что сегодня у нас посещение белковой колонки. Жду у проходной.

– Буду.

– Бизнес? – понимающе спросил Буфин.

– Да. Пытаюсь пополнить свой счёт путём мелких финансовых спекуляций.

– У нас возникли сложности, профессор?