– Однако подтверждений того, что в это время там находился наш молодой немец со своими двумя американскими подружками, нет? – спросил Сол.

– Пока нет, – ответила Натали. – Но мистер Визенталь сказал, что в округе имелось множество частных вилл и гостиниц, которых уже давно не существует.

Сол удовлетворенно кивнул. Одновременно, как по команде оба подняли головы и проводили взглядом эскадру из пяти израильских Ф-16, которые с ревом низко летели над морем, направляясь к югу.

– Это только начало, – сказал Сол. – Конечно, нам нужны подробности, гораздо больше подробностей, но начало положено.

Несколько минут они сидели в тишине. Солнце спускалось к юго-западу, отбрасывая изощренные тени от акведука на песок дюн. Весь мир купался в красновато-золотистом сиянии.

– Этот город в двадцать втором году до нашей эры начал строить Ирод Великий – доносчик и прихлебатель – в честь Цезаря Августа. К VI веку нашей эры он стал административным центром с сияющими белизной театром, ипподромом и акведуком, – наконец промолвил Сол. – В течение десяти лет здесь был прокуратором Понтий Пилат.

– Ты уже рассказывал мне все это, когда мы приехали сюда в феврале, – хмурясь, напомнила Натали.

– Да, – кивнул Сол. – Смотри. – Он указал на дюны, наползающие на каменные арки. – Большая часть всего этого была скрыта на протяжении последних пятнадцати столетий. Акведук, на котором мы сидим, раскопали лишь в начале шестидесятых годов.

– Ну так что же? – Натали о чем-то напряженно думала, и ей было, видимо, не до исторических экскурсов.

– Так что же осталось от власти Цезаря? Чем кончились политические замыслы Ирода? Что осталось от страхов и предчувствий апостола Павла, сидевшего здесь в заключении? – Сол помолчал несколько секунд. – Все погибло, – ответил он сам себе. – Погибло и занесено прахом времен. Погибла власть, исчезли и погребены ее символы. Ничего не осталось, кроме камней и воспоминаний.

– О чем ты, Сол?

– Оберсту и этой Фуллер, должно быть, сейчас по меньшей мере семьдесят. На фотографии, которую мне показывал Арон, изображен мужчина лет шестидесяти. Как однажды сказал Роб Джентри, все они смертны. И со следующим полнолунием уже не восстанут из мертвых.

– Значит, ты предлагаешь, чтобы мы просто оставались здесь? Сидеть у моря и ждать погоды? – голос Натали задрожал от гнева. – Мы будем прятаться, пока эти.., эти монстры не перемрут от старости или не угробят друг друга?

– Здесь или в каком-нибудь другом безопасном месте, – ответил Сол. – Тебе же известна альтернатива – нам тоже придется лишать кого-то жизни.

Натали вскочила и прошлась взад-вперед по узкой каменной стене.

– Ты забываешь, Сол, что я уже убила одного человека. Я застрелила этого ужасного парня – Винсента, которого использовала старуха.

– К тому времени он уже не был одушевленным существом, – возразил Сол. – Вовсе не ты, а Мелани Фуллер лишила его жизни. Ты просто высвободила его тело из-под ее контроля.

– Тогда, насколько я понимаю, они все неодушевленные, – вздохнула Натали. – И все-таки мы должны вернуться.

– Да, но... – начал Сол.

– Я не могу поверить, что ты всерьез готов отказаться от преследования, – перебила Натали. – Подумай о том риске, на который ради нас пошел Джек Коуэн в Вашингтоне, используя свои компьютеры, чтобы получить все необходимые сведения? А долгие недели моих поисков в Торонто, Франции, в Вене? А сотни часов, проведенных тобой в Яд-Вашеме?..

– Это было просто предложение. – Сол поднялся. – По крайней мере совершенно не обязательно, чтобы мы оба...

– Ах, вот оно в чем дело! – воскликнула Натали. – Ну так забудь об этом, Сол. Они убили моего отца, убили Роба, один из них посмел прикоснуться ко мне своими грязными мыслями, и пусть нас только двое и я все еще не знаю, что мы можем сделать, но лично я возвращаюсь в Америку. С тобой или без тебя, Сол, я возвращаюсь.

– Ладно. – Сол протянул Натали ее сумку, и их руки соприкоснулись. – Мне просто нужно было убедиться.

– Лично я ни в чем не сомневалась, – сказала Натали. – Расскажи мне о той информации, которую ты получил от Коуэна.

– Потом, после обеда. – Он взял ее под руку, и они двинулись обратно по акведуку. Их тени сливались и изгибались в высоких волнах набегающего песка.

Сол приготовил восхитительный обед: салат из свежих фруктов, домашний хлеб, который он называл багеле, запеченная в восточном стиле баранина и на десерт сладкий турецкий кофе. Когда они вернулись в его комнату, чтобы поработать, уже стемнело, и они включили шипящий и посвистывающий фонарь.

Длинный стол был завален папками, кипами переснятых документов, грудами фотографий – на верхних были изображены жертвы концлагерей, с безучастным видом взиравшие в объектив, – повсюду валялись сотни желтоватых листков, исписанных убористым почерком Сола. На беленых стенах комнаты были пришпилены списки имен, дат и карты расположения концлагерей. Натали заметила старую фотокопию, на которой был изображен молодой полковник с несколькими офицерами СС, – все они улыбались со старой газетной вырезки. Рядом – цветной снимок Мелани Фуллер, на котором та стояла рядом с Торном во дворе своего чарлстонского дома.

Они уселись в большие удобные кресла, и Сол достал толстую папку.

– Джек считает, что они обнаружили местонахождение Мелани Фуллер... – начал он. Натали резко выпрямилась.

– Где она?

– В Чарлстоне. Снова там, в своем старом доме. Натали медленно покачала головой.

– Это невозможно. Она не настолько глупа, чтобы вернуться туда.

Сол открыл папку и взглянул на текст, отпечатанный на бланках израильского посольства.

– Дом Фуллер был закрыт в ожидании окончательного правого постановления о статусе владелицы. Суд не мог сразу объявить ее мертвой, а чтобы продать ее дом, потребовалось бы еще больше времени. Похоже, живых родственников у нее не было. Тем временем появился некий Говард Варден, заявивший, что является внучатым племянником Мелани Фуллер. Он предоставил письма и документы, включая последнее завещание, датированное 8 января 1978 года, по которому дом и все его владения перешли к нему именно с этого числа.., а не в случае ее смерти. Варден пояснил, что пожилую даму тревожило ее ухудшающееся здоровье и наступление старческого маразма. Он, мол, не сомневается в том, что его двоюродная бабушка доживет свою жизнь в этом доме, но в связи с ее исчезновением и предполагаемой смертью считает необходимым поддерживать дом и хозяйство. В настоящий момент он поселился там со своей семьей.