Похоже, что схватка эта произвела впечатление не только на мимикродона. Рыбкин услышал далекие голоса, доносящиеся от сверкающей на солнце обсерватории, и увидел группу людей, неуклюже бегущих по красному песку в его сторону.

Пенькова и Матти Феликс узнал сразу, но третья фигурка... Она была значительно стройнее двух других. Феликс закрыл глаза, чувствуя, как яростно забилось его сердце. Он недоуменно посмотрел на север, где неярко и ровно горели две большие звезды. Одна из них, несомненно, была Землей. Вторая... Феликс обязательно хлопнул бы себя по лбу, если бы не надетые на лицо кислородная маска и очки. Спутать СПУкомплекс с тормозящим планетолетом! На это был способен лишь новичок, космический первогодок, для которого нет разницы между пламенем тормозного двигателя планетолета и плазменным сгустком солнечного генератора, которому в ближайшем будущем предстояло освещать и согревать поверхность Марса вместо центрального светила.

Маленькая фигурка в комбинезоне с разбегу упала на колени перед следопытом.

- Живой? - услышал Феликс голос Наташи.

Она уткнулась кислородной маской в плечо Рыбкина.

- Нет, ты все-таки дурак, Феликс! Дурак, дурак, дурак! Я о нем беспокоюсь, места себе на Земле не нахожу, а он тут чем занимается?!

Рыбкин боялся пошевелиться и неосторожным движением спугнуть девушку. Еще больше он боялся расплескать чувство счастья, которое вдруг до краев наполнило его душу.

Пеньков и Матти смущенно переминались рядом, не решаясь вмешаться в это неожиданное объяснение.

- Что с ним сделается? - наконец неловко пробасил Пеньков. - Он, говорят, в одиночку весь подземный город облазил. Еще до облавы.

Матти локтем ткнул громоздкого Пенькова в бок. Пеньков по-детски шмыгнул носом и замолчал. Слышно было, как он переводит дыхание. Мембраны в маске хрипели.

Рыбкин осторожно отстранил Наташу, отстегнул свою кислородную маску и поцеловал девушку в открытую часть щеки.

Матти деликатно отвернулся и фальшиво озабоченным голосом предложил Пенькову:

- Володя, пошли посмотрим солончаки. Мне кажется, она вылетела из трещины.

- А по-моему... - начал Пеньков, но Матти сделал страшные глаза, и неуклюжий астроном наконец сообразил.

- Ага, - заторопился он. - А Феликс за Наташенькой присмотрит!

Они, смешно подпрыгивая и держа карабины на изготовку, поднялись на высокий бархан.

Наташа смущенно освободилась, поднялась на ноги и, глядя в сторону, сказала:

- Ну, вот я наконец и вернулась. Ты рад?

- Ужасно, - признался Феликс. - Ты даже не представляешь, как я рад!

Их переход на "ты" был так естественен, что никто из них не смутился. Тем не менее Наташа отвела взгляд и принялась отряхивать меховой комбинезон от песка.

- Я так испугалась! - сказала она. - Ребята меня встречали, а тут, смотрим, на тебя сразу две пиявки набросились! Как только они тебя не тронули!

Феликс встал, наклонился и поднял с песка карабин.

Матти с Пеньковым были метрах в двухстах от них. О чем-то разговаривая между собой, они неторопливо возвращались назад.

За их спинами поблескивали стволы карабинов. Пеньков словно футбольный мяч гнал перед собой кактус.

- Пойдем, - сказал Феликс. - Я тебя провожу.

- А мальчишки? - встревожилась девушка.

- Они уже тоже возвращаются, - сказал Феликс.

- А если пиявка действительно выбралась из расщелины? продолжала тревожиться Наташа.

Следопыт снова посмотрел на возвращающихся из солончака астрономов.

- Нет там никакой расщелины, - сказал он. - Просто ребята не хотели смущать нас.

Девушка подошла ближе, заглядывая Рыбкину в глаза, и Феликс вновь ощутил теплую волну нежности. Он осторожно взял девушку за руку, и, несмотря на то что оба они были в меховых перчатках, они ощутили тепло рук друг друга. Взявшись за руки, они двинулись к куполу обсерватории, около которого с карабином в руках стоял Сережа Белов.

Глава 8

Свадьба Феликса и Наташи была на Марсе третьей.

Было шумно и весело. Приглашены были многие - пожаловали следопыты во главе с Опанасенко, астрономы из обсерватории и другие, знавшие Рыбкина и Наташу. Женщины с Биоцентра преподнесли невесте букет огромных красных тюльпанов. С тюльпанами в руках и в белом платье, которое за два вечера сшил слывший марсианским модельером Саня Дрекслер, Наташа смотрелась потрясающе.

Поддерживая сзади фату, за ней уморительно и неуклюже ковылял мимикродон Санька. Сейчас он был белоснежным, как невеста, и с большим алым пятном на груди. Поселенцы пили марсианское вино, изготовленное в Биоцентре под руководством Ирины Славиной, директор системы "Теплый Сырт" Александр Филиппович Лямин щедрым жестом выделил молодоженам новенький жилой купол. "Джордж Вашингтон" все еще тестировал отражатели, и вакуум-сварщики под руководством Юры Бородина закончили оборудование купола, а на куполе сварили веселого и симпатичного мимикродона, опирающегося на семигранную гайку. Да и сыграли они на свадьбе весело и самозабвенно - ансамбль их, состоящий из двух гитар, синтезатора и скрипки, мог поднять из могилы мертвого, а на свадьбе собрались молодые люди, любящие со вкусом повеселиться, поэтому и свадьба была яркой и веселой, благо, что Лямин щедрость свою не ограничил подаренным куполом и объявил день свадьбы всеобщим выходным днем.

Гемфри Морган, прилетевший с юга, подарил невесте букет из веточек колючего саксаула. На каждой из них нежно светился крошечный красно-синий цветок. Можно было представить, сколько труда потребовалось следопытам, чтобы собрать этот маленький букет, всем ведь известно, что колючка цветет крайне редко - один раз в пять марсианских лет.

Феликс вспомнил, как они с Наташей нашли цветущую колючку в развалинах чужого города, который долгое время принимали за заброшенную старую базу землян. Они бродили среди проломленных куполов на шестигранных основаниях, все вокруг густо поросло марсианской колючкой и саксаулом, тонуло в песке и пыли, а в пустых куполах гулко отзывалось на любой звук крикливое эхо.

Наташа увидела свисающий из трещины в цементе толстый стебель колючки с крошечным цветком на конце и принялась считать кольца, которые образовывались на колючке после каждого цветения. Наташа насчитала восемь колец, свидетельствующих о том, что колючке в цементе было восемьдесят земных лет, а это значило, что брошенную базу никак не могли построить земляне, потому что они высадились на Марсе значительно позже.