«Ничего, потерпит».

Лишь когда группа проползла по той же ложбинке, которая обеспечила им скрытный переход через линию фронта, и успешно кувыркнулась в наши окопы на «передке», капитан дал команду пять минут отдышаться и вопросительно взглянул на Покровского.

- Егеря, - выдохнул ефрейтор и, стянув капюшон, ладонью изобразил козырек над бровями. – На Кавказе видел таких. Форма, эмблемы… горные стрелки… дивизия «Эдельвейс».

- Здесь? – Филин поморщился. – Какого рожна?

- А я почем знаю? – Лёха утер со лба пот. – Шли быстро, на восток. И тихо так… ну, как вы умеете. Даже тише. Даже не пыхтели.

- Быстро и не пыхтели? – Филин усмехнулся. – И тебя не заметили?

- Я… не понял, - вдруг признался Покровский.

- Что значит, ты не понял? – Капитан подался к Лехе, уставился ему в глаза и понизил голос. – Заметили или нет?

- Вот так прошли, - ефрейтор стушевался, отвел взгляд и указал на Бадмаева. – Шагах в пяти. Я остолбенел просто. Неожиданно всё получилось. Стрелять – не стрелять… пока соображал… они ушли. Думаю, начну палить, выдам себя, а там и вас накроют. Потом за нож схватился, да поздно.

- Как мимо столба прошли?

- Так точно.

- Ножку никакая собака не задрала, на столб помочиться?

- Товарищ капитан! – Покровский резко побагровел. – Я ж говорю, начал бы стрелять, всем… конец! Так я подумал. Или считаете, забздел?!

- Сколько их было?

- С десяток!

- А если честно?

- Да что вы меня… за сявку держите?! У меня пять боевых наград и два ранения! Да я…

- Отставить, - Филин крепко сжал Покровскому плечо. – Язык за зубы и дыши носом. Глубоко дыши, это приказ. Десять вдохов и медленных выдохов. Делай раз! Два-а! Раз… два!

Покровский послушно выполнил приказ и на десятом вдохе-выдохе успокоился, во всяком случае сделался не багровым от гнева, а обрел вполне приличный цвет лица.

- В рапорте ни слова об этом, понял? – Совсем тихо сказал Филин. – И устно дяде своему тоже не говори. Надо будет, я сам скажу.

- Не дядя он мне, - буркнул Покровский.

- Всё равно – молчок. Скажу, что сам видел егерей или кого-то вроде них.

- Спасибо, товарищ капитан. За мной должок. Отквитаю.

- Это ты брось, - Филин разжал хватку и похлопал ефрейтора по плечу. – Уверен, что «Эдельвейс» это был?

- У них эмблемы… белый цветок на зеленом фоне и ботинки горные. И оружие не такое, как у всех фрицев, облегченное. А ещё очки у всех. Темные такие, знаете, сбоку закрытые, чтобы снег не слепил.

- Очки? – Филин коротко взглянул вверх. – Пасмурно. Да и какой тут снег?

- Для форсу, может? – Покровский пожал плечами.

- Ладно, Лёха, разберемся с этими егерями. Бадмаев, отдохнул? Тогда, группа, подъем. В штаб, за мной, бегом марш.

Подполковник Васнецов выслушал рапорт Филина внимательно, но с каким-то очень уж необычным спокойствием, почти равнодушием. Будто бы знал всё наперёд и теперь лишь получал подтверждение своих сведений. В глубине души Никите стало даже немного обидно.

«А если там, в странном поезде новейшее немецкое оружие и они применят его сегодня или завтра? Все успехи наступления псу под хвост? Есть такой риск? Есть. Факт. И отчего ж тогда Васнецов спокоен, как слон персидского падишаха? Может, на «Эдельвейс» отреагирует?»

На сообщение о егерях Васнецов отреагировал почти с тем же «энтузиазмом». Всей разницы – проронил пару фраз в ответ.

- С Кавказа их вывели ещё год назад, после того, как мы Нальчик освободили. Где они теперь, точно не скажу. В Европе где-то. Так я слышал.

- Получается, так, да не так?

- А что не так? – Васнецов задумчиво уставился на карту. – Я ж сказал: в Европе. А мы как раз в неё и вошли. С горами в данной местности туго, но ситуации бывают всякие. Иногда особые подразделения требуются и в непрофильных районах.

- У немцев других особых не осталось? Бранденбург-800, например.

- Ты что, за линией фронта фашистской пропаганды наслушался? – Васнецов понизил голос, выразительно округлил глаза и исподтишка указал на левую стену своего кабинета. За этой стеной находился кабинет начальника политотдела. – Нет такого полка давно. Вернее, есть, только теперь это обычная пехота. Теперь в смысле особых операций вся надежда у Гитлера на эсэсовцев, да на всяких горных стрелков. Ну, может, ещё на кого-то. Нам это всё интересно постольку – поскольку.

- Так я и доложил… эсэсовцы поезд охраняют.

- А егеря?

- А егерей мы видели в лесу. Они параллельно «железке» двигались… я ж говорил…

- На восток, я помню, - Васнецов постучал тупым концом карандаша по отметке у самой линии фронта с немецкой стороны. – Вот сюда предположительно. Аккурат в наш район.

- Ну да. Но ведь это просто пехота. Егеря или нет, что у них при себе, ротные минометы от силы? Танков мы не нашли. За артиллерию не скажу, так глубоко мы не заходили…

- Танки вот здесь, - Васнецов ткнул в отметку на приличном удалении. – Напротив позиций Пятой армии большой резерв припрятан. Прикрывают удобный путь на Кёнигсберг. Наш участок не такой торный, зато вот здесь, на стыке с левыми соседями, прикрыт противником слабо, потому и заинтересовал командование.

- И что вам не нравится?

- Вот это и не нравится, Никита. Лес, да буераки – не тот рельеф, чтобы немец решил, что нам тут не пройти. Ещё не по таким кушарям проползали. И вдруг, поди ж ты, ни укреплений, ни минных полей толковых, ни какой другой эшелонированной обороны. Везде есть, да в десять рядов, серьёзнее, чем у Маннергейма была, а тут пусто. Будто бы заманивают нас.

- Или наоборот.

- Или наоборот, - Васнецов кивнул. – Блефуют.

- Что делают?

- На понт берут. Делают вид, что ловушка тут, а на самом деле и впрямь не имеют достаточных сил, чтобы всё прикрыть. Имея одни шестерки, изображают лицом, что тузы на руках.

- А-а, теперь понятно. Теперь буду знать, как это по-умному.

- Вот и хорошо, - Васнецов вздохнул. – Иди, отдыхай.

- А как же с поездом, Андрей Михайлович? Доложите?

- Доложу, иди, - подполковник, не отрывая взгляда от карты, махнул рукой. – Вот если бы зайти отсюда, да во фланг… и отрезать фрицев. Всё тогда, аллес капут, дорога открыта.

- Вы так и предложите, - Филин притормозил.

- Кто будет меня слушать? Я кто, командующий фронтом? – Васнецов встрепенулся. – Ты ещё здесь? Кру-гом! Шагом марш отдыхать!

Палатка разведчиков стояла в общем ряду, но выделялась тем, что поблизости был сооружен небольшой, покрытый маскировочной сетью навес, под которым стоял стол и две лавки. Бадмаев и Покровский пробыли в штабе считанные минуты, начальство сразу обозначило, что ему будет достаточно рапорта командира группы. Поэтому возвращения Филина бойцы ждали не на крылечке штаба, а в «расположении», под этим самым навесом. Покровский, пытаясь одолеть сонливость, чистил оружие, но больше клевал носом, а Бадмаев караулил кашу для командира – заботливо кутал котелок в телогрейку.

Завидев капитана, бойцы взбодрились. Старшина снял с котелка «шубу» и жестом пригласил командира к ужину.

- Всё нормально? – Исподлобья взглянув на Филина, спросил Покровский.

- Как посмотреть, - буркнул капитан, усаживаясь за стол. – В масштабах Генштаба – да. Вы поели?

- Пузо сыто, - Бадмаев поставил рядом с котелком открытую банку тушенки, положил на стол ложку и большой ломоть хлеба. – Чай нести пойду.

- Неси, - Филин кивнул.

- Васнецов озадачился насчет поезда? – Проводив старшину взглядом, спросил Покровский.

- Не сходится у него что-то, - Филин выложил полбанки тушенки в кашу, перемешал и принялся уплетать за обе щеки. – Сомневается.

- Не поверил? – Покровский удивленно вскинул брови и уставился на командира. – Надо было фотоаппарат с собой взять? А про егерей он что сказал?

- То же самое, - неразборчиво из-за набитого рта, ответил Филин.