- Как самочувствие?

На экране вижу: сидят переговариваются, Михаил парням чтото рассказывает, Старцев даже жестикулирует - очевидно, речь идет о космонавтике.

Взгляд на монитор, на тебя, кажется, легкая улыбка... Ответил Старцев:

- Отлично, Александр Валерьевич. Поднимайте быстрее!

Через два часа мы добрались до двух с половиной процентов.

- "Площадка". Пять минут отдыха. Кто чувствует удушье - можете подышать чистым кислородом. Но не злоупотребляйте - потом будет трудно переходить на углекислую смесь. Как самочувствие?

- Нормальное.

Ответил Михаил. Кислородными масками не воспользовался никто. Это хорошо. Ибо чувствуют они себя там сейчас, судя по приборам, невесело: увеличился пульс, частое дыхание, повышенная электропроводимость кожи... Потеют.

- Миша, как выглядят члены экипажа? Подробно. Я включил магнитофон; рассказ Михаила очень важен - ни видеоконтроль, ни телеметрия не могли передать и "увидеть" того, что мог и должен был заметить опытный врач.

Секундная пауза.

- Легкая краснота. Дышим, кажется, чаще. Жарко. На лицах ребят мелкий пот... (А температуру в гермокамере снизили уже до девятнадцати градусов). В висках легкое покалывание...

- У всех?

- Нет, кажется. Но я чувствую.

- Так. Что еще? Опять секундная пауза.

- Ощущение тяжести. Такое впечатление, что работаем, несем тяжесть. Или бежим. Вот, кажется, все ощущения.

Все как по расписанию: все это мы ожидали - знали по литературным источникам и собственным опытам. Пока все нормально.

- Это пройдет. Организм адаптируется. Сейчас последний "подъем".

В течение часа закончилась адаптация: прошли головная боль, ощущение тяжести, пульс установился на восьмидесяти - у всех, но дыхание было по-прежнему частым и глубоким - частота понизится, знали об этом, не скоро. Никаких пока осложнений, никаких отклонений от программы. Ребята "подъем" на три процента перенесли отлично.

- Молодцы, - благодарю я их по связи. - Адаптация закончилась. Можете отстыковаться и приступать к выполнению программы.

Я почувствовал, что сзади, за моим креслом дежурного врача, кто-то стоит. Оглянулся - Хлебников.

- Разреши, я им скажу пару слов. Я уступил кресло. Он сел, удобно устроился, подвинул микрофон поближе.

- Проголодались, товарищи?

На экране мелькнула чья-то белозубая улыбка. Потом кто-то ответил - не Михаил:

- Еще как, Григорий Васильевич!

- Я вам хочу еще раз напомнить о важности эксперимента. По программе, как вы знаете, вам запланирована имитация космического полета. Да у вас и пища небесная - космонавты питались такими же лиофилизированными продуктами гордитесь!

Из динамика:

- Гордимся!

- Это последний вольный разговор с "землей", - продолжал Хлебников. - С этой минуты вы должны перейти на связь по режиму. Я понимаю, трудно будет вам. Но мы будем за вами следить беспрерывно. Мы с вами, друзья. Счастливого вам завершения эксперимента. Счастливого возвращения на "землю"!

- Спасибо.

Это сказал кто-то из парней. Михаил, я видел на экране, готовился брать кровь на анализы.

- Все, - сказал Хлебников, поднимаясь. - Кто дежурный врач?

- До восьми на пульте я. Потом - Сонина.

- Желаю успехов.

Хлебников с широкой, щедрой улыбкой подал мне руку, кивнул остальным "Работайте!" - и ушел. И Боданцев ушел с ним. Теперь в зале осталась только "спасательная команда".

Странный все-таки человек Хлебников. Радуется, А чему? Что благополучно прошел "подъем"? Все ведь еще впереди. Мне даже страшно подумать: вдруг у парней начнется некомпенсированный ацидоз. Конечно, Михаил - опытный врач, кислородные маски наготове, но кто толком знает, как надо с ним бороться, с некомпенсированным ацидозом? В какой дозе можно давать в этом случае кислород? Боданцев прав: одна надежда - на симбиоз. Авось матушка-природа не откажет благословить союз хлореллы с человеком и на этот раз - при трех процентах углекислоты. Будем надеяться Кто, говорят, не рискует, тот не знает, что такое счастье. Да, когда рискуешь собой - ладно, можно узнать вкус счастья. А вот когда другими...

- Александр Валерьевич, я посижу?

Тая. Смотрит настороженно - боится нарваться на отказ. Она за эти два последних дня подготовки к эксперименту тоже сдала: глаза запали, черты лица заострились, ресницы не крашены - некогда.

- Я хочу дождаться анализов крови, Таюша. Ты сама-то пообедала?

Кивнула. Усмехнулась, И тихо-тихо, чтобы не услышали техники:

- Я тебе пирожков принесла. Поешь? У меня в кармане.

- Поем, - рассмеялся и я, тоже тихо-тихо. И забрался к ней в карман халата, почувствовал при этом, как она вздрогнула и напряглась.

- Спасибо, Таюша. Так бы и просидел до восьми голодный.

Тая, не сказав ни слова, отошла к самописцам.

- Как там - все в порядке? - жуя пирожок, спросил я у нее.

- Все в порядке, Александр Валерьевич, - ответила Аллочка Любезнова по прозванию "красивые глазки". - Параметры не меняются.

Через полчаса Михаил сообщил мне данные анализов крови. Все в норме. Пока в норме.

Глава вторая Надежды и сомнения

Симбиоз в гермокамере наступил лишь на пятые сутки.

Все эти четыре дня мы, врачи и биологи, члены "спасательной команды", прожили в страшном напряжении. Сотни анализов крови, сотни графиков самописцев, бактериологических мазков - все это надо осмыслить, держать в голове и перед глазами, и все это бумажное море упрямо твердило об одном и том же: прогрессирующий ацидоз. А мы никак не могли нащупать точку симбиоза: меняли рацион испытателей, меняли подкормку хлореллы... Нет, никак не совпадают эти чертовы коэффициенты!

А ведь явления симбиоза - я уже рассказывал Михаилу - мы открыли неожиданно, даже не предполагая о его существовании. Не в биосфере, конечно, - там такой симбиоз наш шеф, профессор Скорик, нашел чисто теоретически, "на кончике пера", - а в лабораторной модели, в нашей гермокамере...

Вариант "А" системы биологической системы жизнеобеспечения мы отработали быстро (что-то около полугода) и без всяких осложнений - наши испытатели один процент углекислого газа в атмосфере почти не ощущали. Немного душно вот и все. Так примерно, как в плохо проветриваемом кинотеатре. Сложность была в другом: хлорелла должна была выдавать в гермокамеру для дыхания человека столько же кислорода, сколько человек выдыхает углекислого газа. Циолковский был мудрым мужем - все предусмотрел: "Растений должно быть столько, чтобы их корни, листья и плоды давали столько же кислорода, сколько его поглощают обитатели жилья. Если последние поглощают более, то люди задыхаются и ослабляются, а растения оживляются от избытка углекислого газа; если меньше, то людям дышится легко, но растения не имеют довольно углекислого газа и слабеют". Одним словом, речь шла о полной гармонии. Между человеком и хлореллой. А у нас в варианте "А" наблюдался первый случай: избыток углекислого газа и недостаток кислорода. Да и в "Б" - почти то же самое.