Канцлер.

                                       Великий

И доблестный порыв премудрого владыки

Мы все приветствуем; твой юный дух растет

И жаждет к подвигам направить свой полет.

        Дерзнул, монарх, к делам правленья

        Привлечь твой милостивый взгляд:

        Мои бумаги. Повеленья

        Давно без подписи лежат.

Взглянуть на них царю не будет ли угодно?

        Вот кипа пыльных, старых дел

        Когда б спросить тебя я смел,

Чтоб ты пожертвовав минуткою свободной,

Хотя б важнейшие бумаги просмотрел…

Сильвио.

Подать мне свитки.

Канцлер.

Вот, мой царь.

Сильвио (бросает свитки).

                Возьмите их, солдаты.

        Скорей, в огонь весь этот хлам проклятый

И пепел по ветру развейте!

Канцлер (в ужасе).

                 Государь,

Здесь важные дела!

Сильвио.

                 Повелеваю.

        Чтоб по всему подвластному мне краю

Дела и рапорты, какие б ни нашли —

Рукою палача немедленно сожгли.

Солдаты, взяв бумаги, удаляются.

        Ко мне, мой шут! Я по тебе тоскую,

        Мне скучно, друг… Ты здесь умнее всех.

        Спой песенку, унылую, простую,

Чтоб искрился в слезах безумный, горький смех!

Шут (напевает).

То не в поле головки сбивает дитя

        С одуванчиков белых, играя:

То короны и митры сбивает, шутя,

        Всемогущая смерть, пролетая.

Смерть приходит к шуту: «Собирайся, дурак.

        Я возьму и тебя в мою ношу,

И к венцам и тиарам твой пестрый колпак

        В мою общую сумку я брошу».

Но, как векша, горбун ей на плечи вскочил

        И колотит он смерть погремушкой.

По костлявому черепу бьет, что есть сил.

        И смеется над бедной старушкой.

Стонет жалобно смерть: «Ой, голубчик, постой!»

        Но герой наш уняться не хочет.

Как солдат в барабан, бьет он в череп пустой.

        И кричит, и безумно хохочет:

«Не хочу умирать, не боюсь я тебя!

Жизнь и солнце, и смех всей душою любя,

        Буду жить-поживать припевая:

Гром побед отзвучит, красота отцветет,

Но дурак никогда и нигде не умрет —

        Но бессмертна лишь глупость людская!»

Сильвио.

Спасибо, шут, ты рассмешил меня.

        Исчез похмелья чад тяжелый.

        Вина, рабы! За пир веселый,

За стол, друзья!

Пусть гроздий сок, звеня,

Забрызжет вновь, как пена водопада.

И, не смущаемы зарей,

Мы сладкой кровью винограда

Наполним кубок золотой!

Старый слуга (выходя из толпы).

                                Побойся Бога!

Сильвио.

Берегись!

Слуга.

                Чего

Беречься мне? Меча и скиптра твоего?

Когда еще, мой принц, вас не было на свете,

Ни крови не щадя, ни живота, ни сил,

        Во брани, мире и совете

Народу моему я правдою служил.

И царь, твой батюшка, нас жаловать изволил,

И слуг, — дай Бог ему здоровья. — никому

        Он оскорблять бы не позволил, —

        Ни даже сыну своему!

Сильвио.

Молчи, негодный раб!..

Слуга.

                Спроси, в кровавой сече

        Когда-нибудь перед лицом врага.

        Дрожал ли старый твой слуга —

Ему ль унизиться до рабской, льстивой речи?

Нет, Сильвио, мой долг свершу я до конца,

И я скажу тебе, как честный, старый воин,

        Скажу в лицо: ты недостоин,

Ты недостоин, принц, великого отца!

Сильвио.

Молчи, я задушу тебя!..

Слуга.

                          Молчать мне поздно.

Довольно я терпел, нет больше сил молчать.

        Клянусь — пред истиною грозной

        Тебя заставлю я дрожать —

Она мне сердце жжет и рвется на свободу!

Сильвио.

Держи его, палач!

Слуга.

                       Палач не нужен…

                Я стар, я хил и безоружен.

        Но видишь, радостью горит мой взгляд

И слезы светлые в очах моих дрожат.

Всю правду я сказал, что совесть мне велела.

И так теперь легко, и что мне муки тела, —

Нет! Счастья у меня не можешь ты отнять.

        И мне не страшен мрак могилы.

Благодарю тебя, Господь, что дал ты силы

Мне, недостойному, за правду постоять!..

А ты, безумец, знай, — не защитят от Бога,

Ни грозные полки, ни шайки палачей,

Господен гнев найдет тебя и за стеной чертога

        Тебя, убийца и злодей!..

Сильвио.

Так вот тебе, умри!.. (закалывает Слугу).

Слуга.

Умру за правду Божью!

Придворные.

Спасайтесь, горе нам!

Разбегаются. На сцене остаются только Сильвио и Шут.

Сильвио (над трупом старика).

                Проклятый пес, издох!

        Уж холодеет труп; а жаль, что я не мог

        Упиться досыта его предсмертной дрожью…

        Нет, то ли дело барс, иль раненый медведь

        У нас, в лесу: — там есть на что смотреть,

        Чем насладиться: зверь, от боли воя,

        Измученный, облитый кровью весь

        Без судорог отчаянного боя

        Мне жизни не отдаст! — А здесь —

Чуть пальцем тронешь их — покорно и бездушно.

        Трусливые, как зайцы мрут они…

Так под секирой валятся послушно

        Червями съеденные пни!

Встает, чтобы уйти и ногою отталкивает труп старика.

Прочь, падаль мерзкая, с дороги!

Входит Базилио

Базилио.

        Кровь на руках его, о боги!

Мой сын, убийца! Прав ваш приговор —

Святые звезды! Горе и позор!

Сильвио.

Уйди, оставь меня!

Базилио.

                Так вот — слепая сила,

        Царящая над участью людей.

Так вот — судьба!.. Она твой разум ослепила,

Мой сын, молю тебя, не отдавайся ей

Борись, дитя мое…

Сильвио.

                Не рок, и не светила,

        А прихоть старого глупца

Меня, законного наследника, лишила

        Престола, скиптра и венца.

Не обвиняй судьбы: не ты ль, отец преступный.

        По мнимой воле рока и светил

Меня в неведомых лесах похоронил?

Забытый, брошенный в пустыне недоступной.

Как сорная трава, я рос… И вот, теперь,

Ты удивляешься, что дик я и мятежен,

И непочтителен, и не довольно нежен..

Кого мне почитать, кого любить?.. Я зверь!..

        Ни совести, ни Бога, ни отчизны

Нет у меня: ты сам лишил меня всего!..

                И мне ли слушать укоризны

        Мучителя, тирана моего!..

                И ты в глаза смотреть мне смеешь.