На своем веку он видел белых людей, совершавших не менее странные поступки. Теперь ему интересно было посмотреть, что из этого выйдет. Наконец, видимо удовлетворенный, он отошел от поручней.

Он не произнес ни слова, но капитан Уолей, казалось, обратил внимание на поведение своего серанга. Не поворачивая головы, он спросил, едва шевеля губами:

- Все еще подвигаемся вперед, серанг?

- Помаленьку подвигаемся, тюан, - отозвался малаец. Потом вскользь добавил: - Мель осталась позади.

Лот подтвердил его слова: глубина увеличивалась, и замерли тревожные нотки в голосе лотового, висевшего на парусиновом поясе за поручнями "Софалы". Капитан Уолей приказал убрать лот и пустить машины. Затем, отведя взгляд от берега, он дал указания серангу вести судно в устье реки.

Масси громко хлопнул ладонью по ляжке:

- Вы прошли по гряде. Поглядите за корму. Видите, какой след мы оставили! Он ясно виден. Ей-богу, я это предвидел! Зачем вы это сделали? Зачем, черт возьми, вы это сделали? Я думаю, вы хотите меня испугать.

Говорил он медленно, как бы с опаской, и не спускал с капитана своих выпуклых черных глаз. В злобном его голосе слышалась плаксивая нотка; чувство незаслуженной обиды заставляло его ненавидеть человека, который из-за жалких пятисот фунтов требовал, по соглашению, шестой доли прибыли в течение трех лет. Когда злоба его одерживала верх над благоговейным страхом, какой внушала ему личность капитана Уолея, он буквально хныкал от бешенства.

- Вы не знаете, что придумать, чтобы замучить меня до смерти! Мне бы в голову не пришло, что такой человек, как вы, снизойдет...

Когда капитан Уолей пошевельнулся в своем кресле, Масси приостановился не то с надеждой, не то с опаской, словно ожидая, что тот обратится к нему с примирительной речью или же набросится на него и прогонит с мостика.

- Я сбит с толку, - продолжал он, держась настороже и скаля свои крупные зубы. - Не знаю, что думать.

Я уверен, что вы пытаетесь меня запугать. Вы едва не посадили судно на мель, где оно проторчало бы, по меньшей мере, двенадцать часов, не говоря уже о том, что грязь забилась бы в машины. В наше время судно не может терять двенадцать часов - вам бы это следовало знать, и вы, конечно, знаете, но только...

Его тягучая речь, голова, склоненная набок, мрачные взгляды, какие он искоса бросал, казалось, не производили никакого впечатления на капитана Уолея. Тот, сурово сдвинув брови, смотрел на палубу. Масси подождал минуту, потом заговорил жалобно и угрожающе:

- Вы считаете, что этим договором связали меня по рукам и по ногам? Считаете, что можете меня мучить, как вам вздумается? А? Но вы не забудьте, что осталось еще шесть недель. У ме.ня есть время вас рассчитать раньше, чем истекут эти три года. Вы еще успеете сделать что-нибудь такое, что даст мне возможность вас рассчитать, и вам придется ждать год, пока вы сможете убраться восвояси со своими пятьюстами фунтов, не оставив мне ни пенни на покупку новых котлов. Вас радует эта мысль, не так ли? Мне кажется, вы сидите здесь и радуетесь. Выходит так, словно я продал свою душу за пятьсот фунтов и заслужил вечное проклятье...

Он умолк, скрывая свое раздражение, потом ровным голосом заговорил:

- Котлы изношены, а над моей головой висит осмотр...

Капитан Уолей!.. Слышите, капитан Уолей! Что вы делаете со своими деньгами? У вас где-то есть большой капитал.

У такого человека, как вы, должны быть деньги. Это само собой разумеется. Я не дурак, знаете ли... капитан Уолей, компаньон...

Снова он замолчал и на этот раз как будто надолго.

Он провел языком по губам и бросил взгляд на серанга, который вел судно, шепотом давая указания рулевому и делая ему знаки рукой.

Винт отбрасывал на длинную черную тинистую отмель мелкие волны, увенчанные темной пеной. "Софала" вошла в реку: след, проведенный ею над грязевой грядой, остался за кормой на расстоянии мили, скрылся из виду, исчез; гладкое пустынное море раскинулось вдоль берега в ослепительном сиянии солнца. По обеим сторонам судна тянулись болотистые, пропитанные водой берега, заросшие темными искривленными мангровыми деревьями.

Масси снова заговорил тем же тоном, словно кто-то вертел ручку, извлекая из него слова, как мелодию из музыкальной шкатулки.

- Если кто ухитрился меня обойти, так это вы! Я готов в этом признаться. И признаюсь. Чего вам еще нужно?

Разве самолюбие ваше не удовлетворено, капитан Уолей?

С самого начала вы меня обошли. Теперь я понимаю, что вы все время вели свою линию. Вы, позволили мне включить в договор пункт о неумеренном употреблении спиртных напитков, - ни слова не сказали, только поморщились, когда я настоял на том, чтобы это было написано черным по белому. Откуда я мог знать ваше слабое место? А слабости у каждого должны быть. И вдруг, извольте! Когда вы явились на борт, выяснилось, что уже много лет вы не пьете ничего, кроме воды.

Он оборвал свои укоризненные жалобы и глубокомысленно задумался, как задумываются хитрые и неумные люди. Казалось непостижимым, как может капитан Уолей не смеяться при виде этой желтой физиономии, выражающей крайнее отвращение. Но капитан Уолей не поднимал глаз - он сидел в своем кресле оскорбленный, важный и неподвижный.

- Нечего сказать, - монотонно продолжал Масси, - стоило выставлять пункт о неумеренном употреблении спиртных напитков как повод увольнения человека, который не пьет ничего, кроме воды! А вид у вас был пасмурный, когда я в то утро прочитал свои условия в конторе юриста. Капитан Уолей, вы выглядели очень расстроенным, и тут-то я решил, что мне удалось угадать ваше слабое место. Судовладелец должен быть чрезвычайно осторожен, выбирая себе шкипера. Вероятно, вы все это время исподтишка надо мной смеялись... А? Что вы хотите сказать?

Капитан Уолей только пошевельнул ногой. Масси посмотрел на него искоса, и в глазах его вспыхнула глухая вражда.

- Но не забудьте, что есть и другие поводы к увольнению. Постоянная небрежность, равносильная неопытности... грубое и упорное пренебрежение своим долгом.

Я не такой уж дурак, каким вы хотите меня выставить.

Последнее время вы были небрежны, во всем полагались на этого серанга. Я ведь слышал, как вы приказывали этому старому дураку малайцу определять для вас местоположение, словно вы такая важная особа, что сами не можете это сделать, А как вы провели только что судно, задев килем мель? Вы думаете, что я с этим примирюсь?