Ячейка решила выселить сына кулака. И тоже на Васюганье. Сын тоже сбежал. На угольную шахту посёлка Кузнецк (теперь это Ленинск Кузнецкий). В письме оставшейся в родном доме своей матери написал, что работает забойщиком. Хорошо получает. Летом перевезёт к себе. И опять из деревни донос — такой-то кулак затесался в забойщики. НКВД Кузнецка после расследования ответило заявителям, что на Васюганье шахт не имеется и что ячейка выселяет не туда, куда надо; присылайте к нам. Желающих поехать забойщиком на шахту в деревне не оказалось. А выселять было некого. Все были бедняцкого происхождения.

С годами сын стал Яковом Петровичем. Женился. Так я и родился. В страшно голодный год. Моей матерью стала Парунька из красивого села, что рядом с Загорой. Имя селу Елбань. Сделали в селе два колхоза — имени Ильича и имени Эйхе. Того самого, который прислал разнарядку на кулаков. Во втором колхозе состоял мой дед по материнской линии Чесноков Василий Самойлович — участник подавления восстания боксёров, японской и германской. Четыре «Георгия» на груди. «За Веру, Царя и Отечество». Ходил под командой генералов Куропаткина и Самсонова.

Власть Советская бросала моего отца и мать в разные места — на шахту в Черемхово (это Хакасия), на цинковый рудник г. Салаир, на золотой рудник Громотуха (что близ вершины Б. Таскыл — это в верховьях реки Кия), а затем отправили на самый север, в г. Норильск. Страна нуждалась в валюте. Сын кулака валюту давал. Мыл на бутаре и в лотке. А когда пришёл Гитлер воевать русскую землю, сын кулака пошёл защищать эту землю. Пал на Курской дуге. Близ г. Льгов. Сам кулак тоже погиб. Расчищая железнодорожные пути от снежного заноса. Зато остались дети кулака. Называли нас «солдатские дети». Учили меня в школе на станции Тайга, учили в Томском политехническом. Оставили для научной работы. Стал кандидатом наук. Из Загоры писали, чтобы я или мой брат приехали и получили наследство — дом моего отца и деда. Съездил я в Загору, посмотрел на дом. Живут в нём люди. Пусть живут. Поговорил с родственниками. Отказался от всех прав на наследство. И опять позавидовали — «выучился на учёного, нос воротит от села». Но писать донос было уже некуда.

В суровый военный 41-й год учила меня в первом классе Екатерина Петровна Кудинова — школьница из 9 класса. Она рассказала о незавидной судьбе латыша Роберта Индриковича. Не был он кулаком. Был расстрелян в 37-м. За зверства. Наш колхоз переименовали в «Заветы Ильича». Так в Елбани стало два колхоза от Ильича. Но кулаков в Елбани уже не было. Было два колхоза и один единоличник. Старый-престарый. Но он почему-то сдавал хлеба в фонд обороны больше, чем средний колхозник. Без кулаков село одряхлело. Сначала колхозы объединили. Затем подселили немцев из Алтайского края. Поля постепенно заросли бурьяном и кустарником. Объявили поля залежными землями. Но сосланные на Васюган дети и внуки кулаков вернуться в село не пожелали. Вдоль рек Чузик и Чая они снова развернулись. Но это была уже другая история.

В.Я. ЗЛЕНКО,

канд. физ. — мат. наук, Ставрополь

«ПЕРВЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ»

Свидетельство о регистрации ПИ N77-13376 от 14 августа 2002 г.

Издатель: ООО «Издательство БСК»

Единственный всероссийский журнал русских антиглобалистов.

Аналитика и новости светской, религиозной, политической, экономической и национальной жизни в стране и зарубежом.

Выходит с сентября 2002 г.

Периодичность — ежемесячно, объем — 48 страниц,

иллюстрации — ч/б.

Тираж на 1 января 2009 г. — 2500 экз.

Цена до 1 июля 2009 г, включая доставку по России — 94 руб. в месяц.

Подписка в любом отделении почтовой связи. Подписной индекс по каталогу «Роспечати» — 82362.

Подписка в редакции по тел. (495) 380-00-28

E-mail: holyruss@mail.ru

www.kongord.ru

«Наш Ташкент находится там, где каждую минуту можно услышать сакраментальное словечко «фьюить!» (эзопово обозначение политической ссылки. — Н.Е.) там, где дерутся и бьют. В сущности, тот же Глупов, но «усовершенствованный», не крепостническо-патриархальный, а буржуазно-нахрапистый. Ташкент существует и за границей. Ташкент торжествует, колотит по зубам. Длинный ряд Ташкентов, следующих один за другим» (М.Е. Салтыков-Щедрин, «Господа ташкентцы»).

Эта БАББА, то бишь, Юлия Латынина, уже достала. Мало того, что постоянно несёт какой-то несусветный бред, так ведь ещё и пишет в «Новой газете» ещё более бредовый бред. К пятилетию ареста «бла-бла-ааа-роднага» героя Мих. Ходорковскага явила: он очень похож на декабристов. Те были белая кость и хотели, как наш олигархЪ, странного («Новая г.», N 80, 2008).

Она спрашивает нас, антикварных, помним ли тот день, когда арестовали Х.? Пять лет назад? Да я, тётенька, даже себя вчерашнюю позабыла, не то что прошлое, тем более связанное с бла-ааа-родиями. Однако Латынина зудит: с тех пор мы несколько раз ложились спать в одной стране, а просыпались в другой. То бишь: после убийства Анны Политковской, отравления некоего Литвиненко, Беслана, выборов губернаторов.

Не знаю, лично я до сих пор не проснулась…

По словам нашей фифы, до ареста МХ вектор развития страны шёл в сторону открытого общества (грабь, буржуй, народ!). «И символом этого вектора был как раз Ходорковский. Олигарх, который покончил с увеличением количества активов (а набрал он их достаточно) и занялся увеличением их цены», — пишет Юлия. Цо таке активы, лично я не знаю (но, думается, это народное достояние), а вот по поводу олигарховЪ мнение у народа есть: воры + бандиты космического масштаба. В советское время висели бы на верёвках прищепленные, как пить дать.

Латынина сетует, что Х. посадили за якобы обокраденное государство, а также, что после его ареста уровень коррупции стал расти, а свободы — падать. Так при чём здесь этот Миша? Сие всегда было в нашу любимую эпоху демократии (власти народа, как трындят власти). «Только один человек становился всё более свободным — внутри себя. Его зовут Михаил Ходорковский», — кладёт Юля терновый венец на главу нефтяного мытаря.

А вот тут ты, рыжая бестия, и лопухнулась. «С утра выпил — весь день свободен», — говорят в России. И таких людей миллионы, а не только твой «бог, царь и херой» Михайла Борисыч.

Далее мадам пишет, что Х. в тюрьме переписывается с новомодным писакой Б… Акуниным. «До этого в Чите сидел Одоевский и переписывался с Пушкиным», — проблеяла хитромудрая.

— Откуда вы, мадам? — спросил новый русский, отдыхая в Ницце.

— Из Гренобля.

— А где этот ваш Грено находится?

Как говорили классики, Остапа несло… Вот пишут, что в Красноярске установлен памятник другому абреку — Ельцину. Бронзовый Борисец протягивает руку для приветствия (ноги уже протянул). Публика пожимает длань, на постаменте вечнозелёные слова «Берегите Россию». Оный шедевр сварганил 32-летний бизьнесьмен (крутой) Алексей Пфаненштиль. На открытии данный игуанодон молвил, что день 2 января 1992 года, когда Ельцин подписал указ «О свободе торговли», стал датой исторической. «Он дал мне и тысячам других людей точку опоры». А то, что при этом рухнула великая страна, подаренная «верхним десяти ублюдкам», Пфа… по барабану. Слава богу, чиновники из Красноярска приказали убрать дурацкую фигуру разрушителя ЕБН, за самоуправство г-на Пфа, который в сердцах решил установить её на даче. Вот и пусть поливает своего кумира торговыми слезами, а не злит красноярцев попусту. За такое ведь можно и ларька лишиться.

Как говорил Борхес, философ, это напоминает ему борьбу двух лысых, которые борются за расчёску. Вот, выражаясь политкорректно, безволосый режиссёр Федор Бондарчук нервничает. На вечеринку задерживались друг его семьи с супругой, а именно: Валюшка (Юмашев) и Танюшка (Дьяченко). А чё нервничать, Федя? Жена твоя Светлана возглавляет один из глянцевых журналов, входящих в издательский холдинг дочери Юмашева — Полины Дерипаски. Поняли, братья, куда их щупальцы протянулись. Они везде, только один бедолага Х. за всех в Чите отдувается, шьёт рукавицы, сидит в карцере за любой чих. Тут администрация колонии иезуитствует по полной, отличаясь подлой подлостью…