— Тридцать первое, Грэг!

— Тридцать… Что?!

Я привстал и впился глазами в циферблат хронометра. В календарном окошке красовалась цифра «31». Я произвел в уме несложный расчет, и мне стало ясно, что я невзначай потерял где-то целые сутки! Если, конечно, хронометр не врет.

— Хронометр не врет, — сказал Болл. — Можешь сравнить его показания с календарной шкалой на пульте «Мурены».

Я сел и задумался. Странно, каким это образом мне удалось заблудиться во времени? Непостижимо! Хотя…

— Свен, я слушал «реквием бездны».

Болл вздрогнул.

— Вот оно что… — тихо сказал он и нахмурился.

— Свен, я наткнулся на кирку, нашел украденные ружья. Кирка была рядом с ружьями. Понимаешь? Либо — Пашич, либо — тупик. Сейчас я так не думаю, но тогда у меня не было другого выбора… Увлекшись поиском, я забрался в «подвал». И мне показалось, что там, в глубине, мигает фара. Вспыхивает, гаснет, опять зажигается… Я пошел вниз и «сорвался». Глупо, конечно, никого там не было. Кроме полипуса и двух светящихся медуз. Зато потеряны целые сутки, хотя мне казалось, что я пробыл на «голубом этаже» не более часа. Вот такая история…

— А для меня твой «час» длился целую вечность… — Болл опять потрогал затылок, спросил: — Где ты встретил меня?

— В салоне.

— В салоне?!

— Да. Ты сам пришел из воды. Появился из люка как был: в оболочке, с квантабером в руках. Потом пересчитал ступеньки трапа сверху вниз и открыл стрельбу в круглом зале.

— Черт! — изумился Болл. — И ты… меня…

— Ну конечно. Пневмостат, ингалятор… Как себя чувствуешь?

Болл не ответил. Понурившись, думал о чем-то.

— Грэг, — сказал он. — Я нашел твою записку и сразу занялся делом. Решил запустить агрегаты. Я дал на площадку сигнал опасности на случай, если ты окажешься там. Все шло превосходно. Андробаты поставили ланжекторные замки, сменили муфты уплотнителей в обоймах. Потом началось…

— Знаю. Смотрел твои графики. А что на экранах?

Болл помедлил с ответом.

— Тучи кальмаров, Грэг; Я никогда и ничего подобного не видел.

— Большие?

— Большие. Но Дело не в этом. Один из них примерно таких же габаритов, как тот, который смотрел в акварин? На экране я видел только маленький участок площадки, но я уверен, что замки снимает этот кальмар.

— Ну и что?

— То есть как «ну и что»?! — опешил Болл. — Снять замок нужно уметь!

Замок, подумал я. Что такое замок для этого кракена.

— Рассказывай, Свен. Рассказывай, как было дальше?

— Дальше? — переспросил Болл. — Дальше… Гм, я нашел в своей каюте виски. Вероятно, Дюмон… Но, как бы там ни было, это показалось мне кстати. Потом… Потом истекли твои «двадцать» часов. Сначала я не очень волновался. Ну, думаю, задержался в воде, мало ли что… Даже вздремнул. Проснулся от стука.

— Какого стука?

Болл указал на потолок.

— Но тогда мы слушали это вдвоем… Я решил выйти в воду, проверить. Ничего особенного я не заметил, вернулся в бункер и… — он замялся.

— …Продолжал наполнять себя виски, — закончил я за него.

— Да, Грэг, шел двенадцатый час с того времени, когда ты должен был вернуться. Постепенно мной завладело подозрение, что ты уже никогда не вернешься… И опять этот проклятый загадочный стук! Дурацкая ситуация, думал я под звон потолочных ударов, начинаем искать сами себя. Я с ужасом смотрел на динамики, зная, что они в любую минуту могут выдать очередную порцию телеграфной абракадабры. Самое скверное то, что я был один, и я бы сошел с ума, если бы не был чудовищно пьян… Не помню, сколько времени я пролежал в забытьи. Очнувшись, сделал себе инъекцию и выскочил в воду. Куда ты уплыл — неизвестно, поэтому мне было все равно, в какую сторону отправиться на поиски. И я решил сначала осмотреть площадку. До площадки не доплыл. Не помню, когда я потерял сознание, ничего не помню. И не понимаю, как мне удалось вернуться…

— Это я тебе объясню. Ты в состоянии идти?

— Почему бы нет?! — воскликнул Болл и поднялся. — Но куда?

— В батинтас.

Он вскинул бровь:

— Ну, если так нужно…

Мы стояли у барьера большого бассейна и молча разглядывали кривую белую жирную надпись на темной чугунной стене. Кое-где еще виднелись длинные полосы непросохшей слизи.

— Зачем ты его выпустил? — спросил, наконец, Болл.

— А что я должен был делать?

— Н-да… Любопытно, чем он писал?

Я показал на белый обломок на дне:

— Вон, видишь, у самой стены.

Болл разделся, взмахнул руками и нырнул в воду. Было видно, как он опустился на дно, подхватил обломок и стал всплывать. Поверхность воды взволновалась кругами, бросая на дно зыбкие кольца преломленного света.

— Такой же, — сказал Болл, протягивая мне подводный трофей. — Точно такой же, как в коллекции Пашича. Известняк, очень мягкий, можно писать.

Болл сполоснулся под душем, оделся.

— Грэг, — сказал он. — Я и не подозревал, что Пашич был великолепным дрессировщиком. Но факты налицо. Этот десятирукий артист заслуживает того, чтобы мы познакомились с ним поближе. Часа через два я буду вполне подготовлен для выхода в воду, и мы вдвоем проверим твое предположение по поводу радиоактивной защиты кальмара… Кстати, это не ты обронил?

Я обернулся. Болл протягивал мне на ладони блестящий комочек.

— Что там?

— Какой-то кусок оплавленной пластмассы. — Болл улыбнулся. — Я было подумал, что это — твой амулет. Наш брат любит играть во всякие там талисманы. И у меня есть такая игрушка. Помнишь синюю бусину?

Да, я вспомнил… Этот завернутый в бумагу комочек я нашел на столе Пашича. Помню, хотел его выбросить, но машинально сунул в карман. Сам не знаю, зачем.

— Где ты его подобрал?

— Он застрял в одной из ячеек настила под душем.

— А-а… Это когда я «купался» с тобой в растворителе. Вода смыла остатки одежды, а для этой штуковины ячейки под душем оказались малы… Можешь выбросить, я не суеверен. Хотя, погоди… Ты не мог бы определить, в каких приборах или изделиях употребляется этот пластик?

Болл повертел комочек в пальцах, попробовал на зуб, пожал плечами.

— Довольно тверд… — пробормотал он. — Может быть, эта пластмасса и употребляется в каких-то приборах, но я не могу вспомнить, в каких именно. А то, что она идет на изготовление фонарей и окон для эйратеров, это, пожалуй, можно сказать более уверенно… Но что с тобой, Грэг? Ты побелел…

Да, я был потрясен! Потому что в голове у меня как-то вдруг легко и неожиданно прояснилось. Запросить агентство воздушных сообщении!.. Эйратер!.. Га… Вероятно, часть от названия стратосферного корабля! Не могу поверить, но других объяснений нет!

— Дай сюда, — прошептал я и забрал у Болла блестящий комочек. — Свен, ты знаешь, что это такое?

Болл растерянно молчал.

— Это брешь! — выкрикнул я. — Брешь в стене! О которую мы столько времени напрасно бились лбами. Это наш с тобой талисман! Вот что это такое…

— Грэг, я не совсем понимаю…

— Ты все поймешь, Свен, ты обязательно поймешь, я расскажу. Но сейчас иди и готовь батиальную карту! Срочно, немедленно! Прошу тебя, Свен!..

Болл, вероятно, напуганный моим необычайным возбуждением, торопливо покинул батинтас. Я поднял белый обломок, размахнулся и зашвырнул его обратно в воду. Обломок плюхнулся у противоположной стенки бассейна, окатив брызгами надпись, которую нам оставил кальмар. Буквы корявые, разные по величине и наклону, да еще в зеркальном начертании. Болл так и не понял, что здесь написано. И я сначала не понял. Потому что буквы, вдобавок ко всему, латинские. Однако, если внимательно приглядеться, то и без зеркала можно разобрать слово «Сапиенс». «Мыслящий»… Я прочел это, когда Болл нырял за обломком.