В темной, душной комнате витал затхлый запах целебных трав и смерти. Единственным источником света были неяркие светящиеся сферы, что создавали танцующие тени на разрисованных стенах. Мутные, блеклые глаза невидящим взором рассматривали картины, что тревожили воспоминания о былом, которое никогда не вернется. Старуха давно уже не видела, но она помнила… помнила все, что нарисовала на грязных стенах своей каморки. Дома, люди, города — все то, чего она лишилась шестьдесят лет назад, тогда, когда мир еще был другим. Всего этого уже нет, но она помнила… помнила все, до своего последнего вздоха она будет помнить мир, каким он был когда-то. Кашель начал душить дряхлую старуху, неподвижно лежащую на кушетке уже несколько дней. Она знала, что смерть наконец-то решила исправить свою оплошность и забрать её жизнь. Жалкую, никчемную жизнь, полную боли, страха, отчаяния и воспоминаний.

— Бабушка, выпей, — холодные руки приподняли её и поднесли стакан к подрагивающим, потрескавшимся губам. Отвар хотя и помогал, но был просто омерзителен на вкус. Женщина брезгливо поморщилась и отвернулась, не желая вновь ощутить во рту омерзительную горечь.

— Не стоит, — скрежещущий старческий голос заполнил маленькое помещение, неприятно режа слух, — мое время уже пришло. Скоро… скоро я увижу тех, кто ушел в тот день и наконец, обрету покой.

— Бабушка… не надо так говорить.

— Искра, — усмехнулась старуха, слабой, дрожащей рукой сжимая ладонь внучки. — Просто отпусти меня. Я старая, дряхлая… больная… я обуза для тебя.

— Не говори так, я тебя быстро на ноги поставлю, — не унималась девушка, продолжая хлопотать возле постели больной, хотя в глубине души понимала, что все её усилия тщетны.

— Не стоит, мир полон боли… Ты счастливая, ты не помнишь того, каким был мир до того дня, — вновь закашлялась старуха, кашель просто душил её, каждое слово давалось с трудом, но женщина продолжала говорить, не жалея себя, — а я… я помню. Тот день невозможно забыть… не понимаю, как я до сих пор жива, помня все это.

— Бабушка, успокойся, — вздохнула девушка, но старуха не слушала, перед её глазами уже мелькали картинки и видения из прошлого. Она вновь видела тот самый день, вновь переживала весь тот ужас, что ощутила тогда.

— Это был прекрасный день, солнце светило так ярко, и я никогда не забуду его, ведь после того дня светило больше не появлялось на небе. Мы пошли на пленэр, мы должны были рисовать парк — он был очень красив, но мне хотелось пойти на речку, а не рисовать, вот только деваться было некуда. — Новый приступ кашля начал душить старуху, но она уже не могла остановиться, она должна была все рассказать, чтобы облегчить душу. — Все было прекрасно: мамы с детьми в колясках прогуливались по парку, влюбленные парочки целовались в тени деревьев, а мы рисовали. Я никак не могла найти вдохновение, и мой холст оставался белым. Я просто стояла с кисточкой в руках и смотрела на лист бумаги передо мной, не понимая, что же я должна там изобразить. А наш преподаватель недовольно ворчала, видя, что я ничего не делаю. А потом упали первые капли кислотного дождя… Я словно завороженная смотрела на то, как лиловая капля стекает по бумаге, оставляя за собой выжженный след. Это было красиво настолько, что я не сразу поняла, что происходит на самом деле. А потом… потом мир обезумел, его наполнили крики боли, ужаса и отчаяния, я видела, как, один за другим, люди падают на землю, истошно крича. Этот дождь сжигал их заживо, я до сих пор ощущаю запах крови и тлеющих тел, меня все еще преследуют образы окровавленных трупов, что разлагались под этим дождем на моих глазах. Я ничего не могла поделать, я просто закрыла уши руками и упала на землю, чтобы не слышать ничего, но это не помогало, я слышала вопль моей подруги Нади… она молила убить её, как, впрочем, и другие. Крики… казалось, что от боли и ужаса кричал весь мир. В тот день я поняла, что ад существует и мы все оказались в нем. Кровь, смерть, огонь и этот проклятый дождь — они были всюду. Я никогда не забуду глаза Нади, что смотрели на меня с болью и отчаянием. А мне… мне даже не хватило сил убить её, облегчив страдания… я была такой слабой… Я просто наблюдала за тем, как она умирает в муках. Дождь лил, не прекращаясь, уничтожая все, чего достигло человечество. Забавно, мы столько строили, создавали, но это все исчезло в одночасье. Все, чем мы гордились… Все было уничтожено ядовитым дождем… Мир так хрупок.

— Бабушка, прекрати, эти воспоминания мучают тебя, не надо! — воскликнула Искра, вытирая слезы; она понимала, что скоро женщина, воспитавшая её, обретет покой.

— Нет, это дарит облегчение… Я хочу умереть, отпустив прошлое, — скрежещущий голос старухи вновь заполнил душную комнатушку. — Когда я поднялась на ноги, то всюду валялись обгорелые, обезображенные тела: никто не выжил, я была одна посреди этого царства смерти. Я до сих пор не могу понять, почему этот дождь не тронул меня и других выживших… Лучше бы я умерла вместе с семьей и друзьями, чем продолжила существование в новом мире. Знаешь, каково это — ходить между горящими домами и обезображенными телами? Я была словно безумная и не знала, что делать, куда идти, я просто сидела посреди улицы и смотрела в пустоту в ожидании смерти. Но появился твой дед, он тоже выжил, он вытащил меня из бездны ужаса и отчаяния… и для чего? Для чего, я спрашиваю?!

Новый приступ кашля, смешанного с безумным смехом, охватил старуху, но все же, она продолжила:

— Он умер через четыре года, оставив меня с ребенком на руках. Но к тому времени мы уже нашли других выживших, хотя нас было немного… Но мы хотели жить и построить новый мир. Мир, который станет идеальным домом для нас всех… Но мы не учли одного… Земля бесповоротно изменилась, как, впрочем, и мы. Этот дождь изменил всех… хотя лучше бы он убил нас… Я хочу вновь вернуться в тот старый, неидеальный мир.

— Бабушка… — всхлипнула девушка.

— Не плачь, — рассмеялась старуха, и от этого смеха мороз пробегал по спине, — я надеюсь лишь на то, что ты не потеряешь свой мир и не увидишь тот ужас, что пришлось пережить мне. Надеюсь, этот дождь никогда не вернется.

Бесцветные глаза закрылись навсегда, унося женщину туда, где уже не будет тягостных воспоминаний, она верила, что там, за границей жизни, её ждут друзья и семья. Мир уже никогда не будет прежним, он изменился навсегда. Теперь эта земля принадлежит новому поколению; таким, как она, помнящим, нет места в новом мире.

Искра вышла из ветхого домика на улицу, и холодный ветер тут же растрепал её рыжие с алыми прядями волосы. Но девушка не обращала на это никакого внимания и просто смотрела на небо, затянутое лиловыми тучами. Безумно хотелось плакать, рыдать в голос и кричать, но сил на это просто не было. Сколько она уже видела смертей? Последнее время умирает все больше стариков, тех, что помнили прежний мир, скоро их совсем не останется, и тогда та хрупкая связь, что соединяет их с миром до «Ярости небес», исчезнет окончательно.

Искра часто думала о ядовитом дожде, что по воле небес уничтожил целый мир; люди до сих пор боялись его повторения, ведь лиловые тучи все так же закрывают небо. Подумать только — шестьдесят лет земля не видела солнца, выжившие живут в полумраке, приспосабливаясь к новой жизни. Еще немного, и люди начнут считать солнце выдумкой, бредом больных стариков, что уже давно впали в маразм. Но она будет помнить и верить в солнце и голубое небо, ведь её бабушка так часто его рисовала. Избранники никогда не смогут забрать у нее эту веру; от мыслей о правителях нового мира девушка сжала кулаки. Как же она их ненавидит, этих глупых, трусливых и недальновидных баловней судьбы, которых новый мир наградил необыкновенными способностями. Они могли бы изменить мир к лучшему, но вместо этого пекутся лишь о себе, выкачивая из простых людей все, что только можно. И самое обидно, что всех все устраивают. Другие жители поселения, считают, что все так и должно быть.