Если бы рядом с ней был кто-нибудь, на кого она могла бы положиться! Кто-нибудь сильный, чтобы опереться о его плечо! Но такого человека не оказалось. Она была на Земле одна, мать и отчим мертвы: два года назад, еще до их свадьбы с Дереком, они разбились на своей машине. И Кэролайн казалось, что все, кого она любила, покинули ее навсегда. Единственным близким человеком оставался Дэвид. Но и его нельзя было назвать по-настоящему близким. Кэролайн даже не могла сказать, чего было больше в их отношениях: детской дружбы, неосознанного влечения, зависти, соперничества, вражды…

В ответ на посланное Дэвиду сообщение о смерти Дерека Кэролайн получила подчеркнуто изысканный букет белых лилий и коротенькую записку с соболезнованиями, не принесшую ей ни малейшего утешения. Он не позвонил и не пришел на отпевание. Она буквально свернула шею, все время, оглядываясь по сторонам в надежде отыскать его среди присутствовавших в церкви…

Священник произнес последние слова прощания, и гроб стал медленно опускаться в могилу. Кэролайн подняла руку. В ее скрюченных от холода пальцах была зажата алая роза. Холодный ветер трепал нежные лепестки цветка. Театрально трагическим жестом, который наверняка пришелся бы по вкусу покойному, Кэролайн бросила розу на крышку гроба. Затем, сама не зная почему, сорвала с рук лайковые перчатки и отшвырнула их в сторону. И ветер закружил их и кинул в могилу, рядом с уже лежавшей там розой.

Внезапно Кэролайн ощутила какое-то движение в толпе. Подняв бледное, измученное лицо, она оглянулась. Странное, острое чувство пронзило ее, когда она наткнулась на пристальный, завораживающий взгляд Дэвида Редферна. Его черные глаза были холодны, как этот промозглый зимний день… На красивом лице застыло надменное и даже брезгливое выражение. Просто удивительно, какими ледяными могут быть его глаза…

Кэролайн показалось, что в этот миг она, наконец, пробудилась от нескончаемого, тягостного сна. Потрясение от встречи с Дэвидом вызвало приступ острой боли в ее сердце. Кэролайн почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, а голова закружилась. Только бы не упасть в обморок, успела подумать она. Через несколько секунд Дэвид уже стоял рядом с ней. Это принесло Кэролайн внезапное облегчение, словно его присутствие придало ей сил. Она обернулась и посмотрела ему в лицо. Несмотря на то, что на ней были туфли на трехдюймовых каблуках, ей пришлось задрать для этого голому. Кэролайн всякий раз при встрече с Дэвидом восхищалась его громадным ростом. Он был самым высоким из знакомых ей мужчин. И самым красивым…

– Здравствуй, Кэролайн. – Как всегда его голос пыл низким, глубоким и неосознанно чувственным. Впрочем, к его внешности именно такой голос подходил лучше всего.

Она не видела его уже целый год. С той самой встречи, накануне ее свадьбы, когда он бесцеремонно заявился в отель, в котором они остановились, словно к себе домой, и угрожал расстроить бракосочетание. С каким злорадством она тогда наблюдала за бессилием властного и могущественного Дэвида Редферна! Значит, и ему не все подвластно! Как бы силен и богат ты ни был, Дэвид Редферн, ты не сможешь вертеть мною как того захочешь и ломать мою жизнь по своему усмотрению! Так она думала, глядя на его мрачное, непримиримое лицо. Ей казалось, что она, наконец, сумела одержать победу в их бесконечном поединке…

– Привет, Дэвид, – тихо ответила Кэролайн.

– Как ты, Кэрри? – неожиданно мягко спросил он. Его голос казался таким участливым, искренним…

– Я… Я… – Она смутилась, не зная, что ответить.

Возможно, это произошло потому, что Дэвид назвал ее старым, детским именем – Кэрри… Или, еще вернее, потому, что его голос при этом был непривычно нежным. Так или иначе, но Кэролайн внезапно почувствовала, как к глазам подступают слезы. В носу защипало, горло сжалось. Еще не хватало ей разреветься перед Дэвидом!

Он снова нахмурился, словно осуждая ее за женскую слабость.

– С тобой все в порядке?

Дэвид протянул было к ней руку, видимо намереваясь взять ее под локоть, но передумал и снова засунул руки глубоко в карманы брюк. Кэролайн поймала себя на том, что невольно восхитилась непринужденным изяществом этого жеста и великолепной фигурой Дэвида.

– С тобой все в порядке? – повторил он свой вопрос.

– А как ты думаешь? – с горечью откликнулась она.

Сейчас Дэвид был для нее единственным в мире человеком, на поддержку и помощь которого она могла хоть как-то рассчитывать. Ему лучше, чем кому-либо другому известно, как несправедлива порой бывает жизнь!

– Не думаю, что тебе захочется услышать, что я об этом думаю на самом деле. – В его голосе прорывалось явное раздражение. Кэролайн даже испугалась его непонятной злобы.

Да, Дэвид Редферн отнюдь не принадлежит к числу людей, которых называют добрыми и душевными, но именно в эти минуты ей нужен был кто-то, кто знал ее лучше других. Однако хотя бы в этот день он мог бы вести себя потактичнее…

– Я готова услышать любую правду, какой бы горькой она ни была, – тихо сказала Кэролайн. Она с надеждой взглянула на Дэвида, словно умоляя его помочь ей, не оставлять ее в трудную минуту. – Ответь мне, Дэви, что ты обо всем этом думаешь?

Вместо ответа он лишь покачал головой и холодно процедил:

– Сожалею по поводу смерти Дерека.

Зародившаяся было в душе Кэролайн робкая надежда вмиг улетучилась. Да и смешно было на что-то надеяться. Дэвид не из тех, кто щедро расточает слова утешения. Задрав голову, она пристально посмотрела ему в глаза.

– Ты, конечно, не ангел, Дэвид Редферн, – с вызовом заявила она, – но вот ханжой тебя я никогда не считала! Зачем эти лицемерные слова? Ты думаешь, хоть кто-нибудь не догадывается, как ты на самом деле относился к Дереку?

Выслушивая эту гневную тираду, Дэвид и глазом не моргнул. Он взглянул на Кэролайн с искренним недоумением, как человек, не чувствующий за собой ни малейшей вины.

– Да, не буду скрывать, Дерек мне не нравился.

– Скажи лучше, что ты ненавидел его, – ядовитым тоном уточнила она.

– Для тебя, Кэрри, всегда существовали только крайности – черное или белое, никаких полутонов, – спокойно усмехнулся он. – Я ненавидел Дерека? Слишком громко сказано. Чтобы ненавидеть кого-то, его надо, прежде всего, уважать, считать равным себе. А вот этого про твоего покойного супруга я сказать никак не могу.

– Конечно, зачем расходовать свои чувства на нас, ничтожных людишек! – съязвила Кэролайн. – Ведь у вас, дорогой сэр, есть куда более значительный предмет для приложения своих чувств – деньги! Ведь деньги – это ваша единственная и вечная любовь в жизни!

Дэвид окинул ее испытующим взглядом.

– Но сейчас мною владеет несколько иное чувство, – парировал он ледяным тоном. – Это чувство подсказывает мне, что вас, леди, надо перекинуть через колено, задрать вам юбчонку и как следует выпороть, чтобы ваши мозги, наконец, вернулись на положенное место! – Прищурившись, он медленно процедил сквозь зубы: – Если мне и не нравится кто-то, то это вовсе не означает, что я обрадуюсь его смерти. Смерть в любом возрасте – трагедия, но смерть в двадцать пять лет – трагедия вдвойне. Что с ним произошло? Напился, как обычно?

– Господи! Да он сорвался со скалы во время спуска! – яростно воскликнула она. – Он не мог быть пьяным!

Дэвид равнодушно пожал плечами. Его глаза по-прежнему смотрели сурово.

– Значит, Дерек, как и встарь, продолжал охотиться за приключениями, несмотря на свое положение женатого человека. Отсюда делаем вывод: семейная идиллия оказалась совсем не безоблачной. Верно, Кэрри?

Он произнес эти слова таким тоном, что, позабыв о присутствии по-прежнему галдевших неподалеку друзей мужа, Кэролайн размахнулась, чтобы влепить Дэвиду здоровенную пощечину. Но ему удалось поймать ее руку в тот самый момент, когда она уже летела к его щеке, и задержать на какое-то время, осторожно приложил к своему лицу. Со стороны могло бы показаться, что Кэролайн ласково гладит его, а он милостиво позволяет ей это. И не просто терпит, а вполне доволен таким обстоятельством. Легко соприкоснувшись с неожиданно горячей кожей его лица, Кэролайн почувствовала, что уже не хочет отнимать свою руку. Злясь на саму себя и испытывая неподдельный стыд, она покраснела и отдернула руку, с удивлением заметив при этом радостный блеск его глаз.