Мы не можем претендовать здесь на полное раскрытие биологических основ такого чувства, как любовь. Возникающие трудности почти беспредельны, как свидетельствует И.Забелин (1970, с. 169-170): «Более десяти лет тому назад при подготовке к печати XXV тома БСЭ, который начинается словом "Лесничий" и заканчивается словом "Магнит", в самый разгар редакционной работы кто-то из сотрудников заметил, что в словнике пропущена статья "Любовь".

Ввиду чрезвычайности происшествия крупные силы были немедленно брошены на изучение зарубежных энциклопедий, и выяснилось, что, за редким исключением, все они публикуют такую статью. Стало быть, неудобно уклоняться от этой темы и советскому справочнику.

Статья была заказана крупному советскому психологу и написана им умно, взволнованно, с хорошим тактом. Дальнейшая ее судьба складывалась двояко. Во-первых, статья "подстольно" ходила в списках по редакции и ее с интересом читали, как говорится, и стар и млад. Во-вторых, статья медленно ползла вверх по начальственной лестнице, и каждая следующая ступенька все трудней давалась ей... В конце концов — так я это себе представляю — вопрос был поставлен ребром: "А типична ли любовь для советского человека?" Судя по результатам, ответ был дан отрицательный. "Любовь" напрочь "зарезали"».

Никому, кроме бабушек, не следует ходить за ребенком. Матери умеют только производить детей на свет.

Р.Киплинг. Ким

Возникает вопрос, почему в человеческом обществе существует уважение к старикам и старым женщинам, вовсе неродственным. Не является ли это лишь продуктом воспитания? Покажем, что такое представление, быть может, порождено непониманием огромного значения межгруппового отбора в истории развития человека.

Дело в том, что уже на заре организации человеческих сообществ, с развитием речи все большее, а может быть и решающее, значение в борьбе за существование стал играть накапливаемый и передаваемый опыт. Объем знаний, умений и навыков, необходимых племени для выживания в борьбе с природой и врагами, неуклонно возрастал. Умения и навыки изготовления орудий, одежды, добывания и поддержания огня, ловля, сбор и хранение провизии, знание повадок животных — жертв и хищников, знание свойств пищевых, целебных и ядовитых растений, знание звезд, рек, болот, гор, лечение ран и болезней, уход за младенцами, устройство жилья, весь этот поистине энциклопедический арсенал знаний, получаемый от предков и накапливаемый, осваиваемый, проверяемый в жизни, при отсутствии письменности почти целиком становился достоянием старых людей. Старые люди с их жизненным опытом и резервуаром хранимых в памяти знаний неизбежно становились охраняемым и почитаемым кладом для племени. От этой малочисленной группы (в примитивных условиях люди редко доживали до старости) выживание племени, может быть, зависело в гораздо большей мере, чем от молодых, но неопытных добытчиков. Объем знаний и навыков, которые до развития письменности приходилось целиком держать в памяти, конечно, был очень велик, и не только из чисто этических принципов, а также просто в силу здравого смысла. У народов, не имевших письменности, старейшины пользовались очень большим авторитетом. Даже теперь о времени начала сева, о том, что сеять и где, справляются не только на метеостанции и у агронома, но и у старых людей.

Разумеется, старые люди уже не передавали свои гены потомству, но группы, орды и племена, в которых охрана старых людей и помощь им не была столь же автоматической, рефлекторной и обязательной, как помощь детям, обрекались на быстрое вымирание или, во всяком случае, при прочих равных условиях, оказывались в несравненно худшем положении, чем племена, в которых все разнообразие жизненного опыта дикарей непрерывно передавалось из поколения в поколение через цепочки старых мужчин и женщин.

Таким образом, эмоциональное уважение к старикам, их защиту, оказание им помощи не следует относить к категории чувств искусственно привитых, противоестественных с позиции теории естественного отбора. Эта форма альтруизма тоже могла закрепляться групповым естественным отбором, а не только вырабатываться воспитанием.

Но никогда естественный отбор не доводил какую-либо особенность до уровня абсолютной выраженности. И нас не должно удивлять то, что в экстремальных ситуациях возникали прямо противоположные обычаи — уничтожение беспомощных стариков и старух.

Прослеживая формирование наследственных инстинктов и эмоций под влиянием отбора, руководствуясь, как нитью Ариадны, вопросом, как этот инстинкт, эмоция отражались на выживании потомства, можно обратить внимание на то, что у родителей ослабевает любовь к их детям, ставшим самостоятельными и в помощи родителей уже не нуждающимся. Инстинкт родительской любви отшлифован отбором. Но эти же родители нередко переносят всю любовь, которую они питали к своим детям, на своих внучат; нетрудно видеть, что это переключение эмоций с одного объекта на другой, более нуждающийся в заботе, неизменно давало преимущество в выживании и в распространении своих генов тем семьям и родам, где оно осуществлялось.

Большинство людей готово на величайшие труды ради того только, чтобы избавиться от необходимости хоть немножко подумать.

Т. А. Эдисон

Я не могу покинуть этот мир, не совершив все, к чему чувствую себя призванным.

Л.Бетховен. Завещание

Культ наук в самом высоком смысле, возможно, еще более необходим для нравственного, чем для материального процветания нации... Наука повышает интеллектуальный и моральный уровень; наука способствует распространению и торжеству великих идей.

Луи Постер. 1871

Одной из особенностей человека и человечества является любопытство, не только наличие ориентировочного и исследовательского инстинктов, но и жажда знаний, обрекавшая немалое число людей на жертвы и лишения. С житейской точки зрения эту жажду нередко считают противоестественной, тем более что обладание знаниями не помогало, а скорее мешало их владельцам выжить и тем более оставить побольше потомства. Те, что шли дальше уже общепризнанного или думали о недозволенном, гибли во все века. Потомство великих ученых, мыслителей, поэтов, провидцев обычно малочисленно. «Из пророка, познавшего женщину, семьдесят семь дней не говорит Бог», по древнему изречению. Индивидуальный отбор, вероятно, во все века действовал против чрезмерно любознательных, против стремившихся к познанию. Но зато на генотип, устремленный к усвоению, познанию и пониманию, работал групповой отбор, иногда необычайной мощности. Стоит сопоставить судьбу стада, орды полулюдей, целиком лишенных духа познания, с судьбой такой же группы, в которой хоть изредка появлялись его носители, почти всегда погибавшие бесцельно или бесследно либо не оставлявшие потомства, но нет-нет, да оставлявшие полустаду-полуплемени, орде какую-либо из тысячи находок, будь то насадка камня на палку, щит, умение плыть на бревне, хоть немного повышавшую шансы группы на выживание и размножение. Групповой отбор не был столь интенсивным и сильным, чтобы сделать жажду знаний всеобщей и неукротимой, как, например, половое чувство, но он все же шел. Поговорка «научная работа есть удовлетворение личной любознательности за государственный счет» не вполне точна. Любопытство удовлетворяется чтением, даже бездумным. Но именно жажда познания нового,истинного, скрытого заставила работать в науке сотни тысяч людей до того, как этот труд стал хорошо оплачиваться. Жажда знаний и понимания обуревала множество людей всегда. Бели она уводила в жречество, монашество, знахарство, алхимию, талмудизм, кабалистику, сектантство, в изучение Библии, Корана, конфуцианства, то она не создавала непосредственных материальных благ. Но даже эти жаждущие истины искатели религии, обреченные на бесплодие, нередко цементировали свои племена и народы этическими нормативами, ослаблявшими внутриплеменную борьбу.