На палубе корабля, летящего справа, в скрывающей ее тени кормовой рельсовой пращи левого борта тихо сидела Хайбер Элеесдил, наблюдая за «Атабаской». Пен скрылся в главном люке и больше не появлялся. Вдалеке исчезли руина Страйдгейта, а вместе с ними и ее товарищи. Потерялся вдали и отсвет костра, а по положению звезд она поняла, что они летят на юг по краю Клу в сторону Верхнего Анара; внизу обширным темным озером расстилался Инкрим.

Ей ничего не оставалось, только ждать.

Когда ей было двенадцать лет, она сбежала из дома в третий раз. В этом случае, намереваясь покинуть свою семью и их диктаторские замашки, она пробралась на борт воздушного корабля, летевшего в Каллахорн. Это не значило, что она их не любила. Нет, ей не нравилось то, что они запланировали для нее. Ее брат, а перед этим и ее отец, имели очень четкие представления о том, как должна себя вести Принцесса Элессдил, а Хайбер с трудом смотрела на себя, как на такую принцессу. Ее положение в жизни было по праву рождения, но она никогда не могла себя заставить принять это, как должное. Ей всегда было удобнее быть кем-то или чем-то еще. Ее семье подобное не нравилось. И семья дала ей понять, что не потерпит ее бунтарства.

В ответ она убегала. Все началось в восьмилетнем возрасте. А в двенадцать лет, после двух неудачных попыток, она решила, что на этот раз добьется успеха, что она окажется за пределами их досягаемости. Каллахорн был землей Свободнорожденных, и там хорошо относились к представителям всех народов, вне зависимости от того, кем они были и откуда пришли. Всех принимали одинаково. Королевской власти не было в Приграничье уже сотни лет и вряд ли она появится здесь в ближайшее время. Если бы она смогла оказаться так далеко, то исчезла бы в этой толпе и ее никогда бы не нашли. По крайней мере, именно так она считала в свои двенадцать лет.

Ей удалось добраться до места своего назначения, однако ее обнаружил капитан прежде, чем она смогла сойти с корабля, и ее, пинающуюся и кричащую, возвратили семье. Это была не самая приятная встреча. Но кое-что ценное она вынесла из этого опыта. Она научилась прятаться у всех на виду. Она узнала, что если ты выглядишь так же, как окружающие, то у тебя появятся достаточно хорошие шансы, что тебя примут за свою. На воздушных прогулках, она принимала вид юнги или очень юного члена экипажа, и к ее удивлению, экипажу никогда и в голову не приходило, что она могла оказаться кем-то еще. К тому же она до минимума сокращала свое появление у всех на виду, большую часть времени скрываясь. Но когда она появлялась, за водой и пищей или просто подышать свежим воздухом, она могла совершенно спокойно передвигаться и ее никто не останавливал и не задавал ей вопросов.

На борту воздушного корабля друидов она решила с пользой применить эти знания. Она уже присвоила один из коротких плащей гномов-охотников, которые служили в экипаже, используя капюшон, чтобы скрыть свое лицо. Ночью и без пристального внимания она выглядела, как одна из них. Она решила, что днем она будет прятаться внизу, где-нибудь там, куда не часто захаживают члены экипажа. На борту этого корабля не было друидов, поэтому ей приходилось беспокоиться только насчет гномов. Она хорошо знала воздушные корабли, и строение данного корабля было ей очень знакомо. Поскольку это был военный корабль, на нем для нее было много укромных мест. К тому же это был корабль друидов, где каждый должен был выполнять свою работу и не задавать вопросов.

Сидя у рельсовой пращи, пока корабль летел в ночи, притворяясь, что проверяет механизм орудия, когда мимо по своим делам с равнодушным видом проходили гномы-охотники из экипажа, она раздумывала над своими ресурсами. Она обладала друидской магией, хотя ее арсенал в этом деле был невелик и у нее не было особых навыков в ее использовании. Также, у нее были Эльфийские камни. Однако, являясь мощными по своей сути, они имели ограниченное применение. Главным у нее были ее ум и решительность, и она подумала, что именно они и сослужат ей лучше всего.

Вокруг нее все успокоилось. Курс корабля был установлен, паруса подняты, все снасти на месте. Ночь окутала все три судна, лишь их силуэты были различимы на фоне звездного неба. Ей хотелось оказаться на борту корабля Пена, чтобы она могла добраться до него и он понял, что он не один. Однако, она понимала, что вряд ли увидит его до того, как они прибудут в Паранор. И даже тогда, добраться до него будет весьма проблематично. Его отведут в камеру и будут охранять, а потом быстро приведут к Шейди а'Ру, как только она узнает, что он там.

Она прислонилась спиной к рельсовой праще. Она понимала, что должна побыстрее добраться до Пена, как только они приземлятся, иначе ей вообще не стоит пытаться это сделать. Друиды обнаружат, что он задумал, для чего он отправился на север, и все закончится очень быстро.

Если он до этого доживет. Траунт Роуэн и другой друид могут избавиться от него, пока возвращаются в крепость. У них может быть именно такой приказ.

Она не могла вынести так думать. В любом случае, пока что она не могла ничего сделать. Только ждать. И надеяться.

Она переместилась к трюму с припасами, быстро юркнула в люк, нашла темное местечко среди запасных парусов, и устроилась спать.

Они отвели Пена в кладовую, половина которой была переделана в спальное место, и сказали ему, чтобы он оставался здесь в течение всего полета до Паранора. На его половине были гамак, сундук с одеждой, скамейка, небольшой столик и лампа. Другая половина была доверху забита мотками радианных тяг, запасными парусами, бочками воды и пачками бисквитов, а также несколькими ящиками с инструментами и паклей.

— К сожалению, ничего лучшего у нас нет, но это военный корабль и здесь не так много жилых помещений, — сказал Траунт Роуэн.

Они послали три таких воздушных корабля, чтобы найти его, подумал Пен в ответ, что больше говорило об их намерениях заполучить его и вряд ли предполагало дефицит жилых мест. Но он кивнул, потому что ничего другого не оставалось. Он был их пленником, говорили они обо этом или нет.

Затем они оставили его, исчезнув в коридоре за дверным проемом и закрыв за собой тяжелую дверь кладовой. Пен услышал глухой щелчок замка, что было еще одним доказательством его статуса. Он подождал, когда затихнут их шаги, потом сел на скамейку, чтобы все обдумать.

Они не отобрали темный жезл, этот недосмотр удивил его. Один раз Пайсон Венс уже забирал его, так что он ожидал, что снова потеряет его. Но ни один из друидов не проявил дальнейшего интереса к этому посоху. Он пообещал, что заставит их пожалеть о своей беспечности, но потом предостерег себя, не делать таких угроз — даже про себя, — которые он был не в состоянии выполнить.

После некоторого размышления он решил не прятать посох. Он мог бы положить его среди запасов, но они заметят его отсутствие сразу же, как только он будет хромать по комнате без него — а он будет хромать, по крайней мере день-два, чтобы продолжать притворяться раненным. Нет, если его спрятать, то это сразу же привлечет внимание. В любом случае, они довольно быстро его найдут, если решат его поискать. Лучше просто оставить его лежать на виду и надеяться, что они не обратят на него внимания.

Он небрежно засунул посох под скамейку и притворился, что для него это не имело значения.

Спустя какое-то время один из гномов-охотников принес ему тарелку с едой и кружку эля. Он с жадностью покончил и с тем, и с другим, почувствовав, какой он был голодный. Последний раз он ел больше суток назад, и держался только благодаря стремительности событий. А также он нуждался во сне. Поэтому, окончив трапезу, он прилег подремать и в считанные мгновения уснул.

Он проснулся от звука открывающегося замка, и на пол поставили еще одну тарелку с едой. Гном-охотник едва взглянул на него, закрывая за собой дверь и запирая замок. Пен заглянул через щели в ставнях, закрывающих единственное окно в кладовой. Небо сияло то ли от восхода, то ли от заката, в зависимости от того, в какую сторону он смотрел. Немного подумав, он решил, что скорее всего это был закат. Он проспал почти целый день.