Большинство из 200 армейских и флотских бомбардировщиков, выстроенных крыло к крылу на длинных рулежных дорожках, теперь пылало. Высокие столбы пламени поднимались, когда взрывались топливные баки, в воздух летели огромные клубы дыма. Те самолеты, которые еще не горели, были изрешечены множеством осколков, из пробитых баков струями хлестал бензин. Огонь перекидывался с самолета на самолет, с жадностью пожирая бензин. И вот бомбардировщики и истребители, один за другим, охватывало пламя. Бомбардировщики взрывались, словно петарды, истребители горели, как коробки спичек…

По приезде в столицу Великобритании я направился согласно мандату в Штаб III Интернационала, находящийся недалеко от военной академии Сандхерст. Там меня поставили на учёт, выдали денежное содержание третьей категории и талоны на проживание в небольшой чистенькой гостинице на южной окраине города. Здание было старинным, с достаточно хорошей кухней. Там проживало много наших товарищей, ожидающих направления на новые участки борьбы с коричневой чумой. Узнав, что я только что вернулся из Испании они в первый же вечер собрали митинг в столовой и я долго рассказывал о нашей победе в этой стране. Рассказал о борьбе с коллаборационистами, с предателями, о тех зверствах, что вытворяли нацисты в Испании. О трагедии Герники, о том, сколько там погибло наших верных товарищей — интернационалистов. Когда меня спросили, сколько там погибло мирных жителей, пришлось объяснить, что поскольку в городе проводилась подготовка военных специалистов, то всё гражданское население Герники было «нейтрализовано» отрядами «милицианос». После митинга все разошлись, оживлённо обсуждая поддержку странами капитала социалистической Испании. Мы ещё раз убедились, что несмотря на сопротивление буржуазии трудовой народ может заставить правительства выполнять свои требования. После сытного завтрака меня ждала машина, вновь отвёзшая меня в Штаб, где я был принят товарищем Соломоном Лейбовичем, ответственным за подготовку военных специалистов. Мы долго беседовали на разные темы, пока он не заявил о том, что по ходатайству испанских товарищей мне необходимо пройти курс лётной подготовки…

— Ты помнишь, товарищ Фриц, как приходилось тяжело нашим пламенным бойцам в борьбе с фашистами? Не имея воздушного прикрытия, они гибли десятками, сотнями. А проклятые коричневые избивали их с воздуха как хотели! Да, ты можешь возразить мне, что и у нас были пилоты и самолёты. Но вспомни, разве они дрались так же, как их враги? Нет! Это пропитанные буржуазным духом люди! Разве способны они на самопожертвование во имя революции? Во имя своих товарищей? Нет! Поэтому мы направляем тебя в авиационную школу. Нелегко было нам уговорить буржуев допустить к учёбе наших товарищей, но и среди них есть разумные люди, осознающие всю опасность происходящего в Европе. Сейчас в Британии принята программа усиленной подготовки пилотов, и мы даём тебе направление в Десфорд, это недалеко от Лондона, так что ты всегда можешь приехать сюда на выходные…

…На следующий же день я выехал. Аккуратный симпатичный поезд с жёлтыми вагончиками доставил меня в Лестер, а оставшиеся десять километров до седьмой авиашколы я прошёл пешком, экономя скудно выданные мне деньги. Начальником школы оказался гражданский, что вначале меня удивило, но потом выяснилось, что уже с 1935 года правительство Великобритании заключило договор со всеми аэрошколами страны на подготовку лётчиков для военной авиации. Меня поселили на служебной квартире. В небольшом коттедже на четыре комнаты с отдельными входами. Кроме меня там оказалось ещё два наших товарища и настоящий англичанин, Майкл Муркок. Он оказался неплохим, но занудным парнем. На следующий день нас всех построили и привели на небольшое поле, заросшее зелёной травой, на котором стояли маленькие двухместные самолёты. Нам объяснили, что это машины первоначального обучения "Тайгер Мот", устаревшая модель биплана с открытой кабиной. Для начала всем устроили так называемый вывозной полёт: полчаса фигур высшего пилотажа. Это преследовало цель сразу отсеять тех, кто плохо переносит перегрузки и у кого слабый вестибулярный аппарат. Мне повезло. Хотя после посадки немного кружилась голова, тем не менее я вылез из биплана не только нормального цвета, но и не заблевав кабину, как многие. Особенно запомнился нам один австралиец, Ричард Никсон. Мало того, что его вытаскивали под руки, так ещё он приобрёл восхитительно зелёный оттенок лица. По итогам этих полётов нас и распределили по группам. Первый курс был всего пятнадцать часов, если кто не мог после этого управлять машиной самостоятельно — его отсеивали. Мне повезло, и теперь наша подготовка пошла более интенсивно. Самое главное, что после этого мы, наконец, оказались зачислены в списки будущих офицеров и нам стали платить за учёбу. Мне, например, платили лейтенантское жалование. Это было очень большим подспорьем в моей жизни. Хотя я и аккуратно отдавал членские взносы, тем не менее, мне хватило денег на приличный костюм и немного даже отложить: всё-таки одиннадцать шиллингов и десять пенсов в день очень большие деньги по сравнению с пятью фунтами в месяц, которые мне выплачивали наши товарищи. Так и шла наша учёба. Мы, коммунисты, выделялись их всех прочих курсантов своим идейным подходом к порученному нам делу. Дни и ночи напролёт мы собирались в учебных классах и изучали теорию лётного дела, материальную часть, те немногие учебники по тактике воздушного боя. Другие ученики больше просиживали по пивным и другим увеселительным заведениям, мы же учились. Мои товарищи были молодыми, но уже заслуженными бойцами: украинец Николай Андрющенко прославился тем, что ему удалось сжечь запас топлива в одном нархозе, предназначенное для посева. Второй, испанец Педро Сангрес, участвовал в знаменитом подрыве моста возле Перес-Пуэбло. Наша троица была в числе лучших учеников, инструкторы постоянно ставили нас в пример другим курсантам, что вызывало их недовольство. Но несмотря на это мы учились, отдавая все силы, чтобы стать отличными пилотами. Так летели дни за днями. Скрашивали напряжение только вести из Испании, где наши товарищи строили коммунизм. Там всё шло здорово. Так же уничтожали пособников Франко, восстанавливали промышленность. Гордились, что являются первой в мире страной победившего марксизма. Как я завидовал тем, кто сейчас был там! Но долг превыше всего. И я учился…

По окончании начального учебного курса, по ходатайству руководства III Интернационала, я со своим товарищами попал в 11-ую авиашколу Королевских ВВС в Шоуберри, возле Шрусбери. Там пошла более узкая специализация. Я летал на «Хартах». Конечно, после учебных бипланов управлять этой машиной было гораздо тяжелее, но и интереснее. Чем дальше продвигалось моё обучение, тем больше мне хотелось летать. Ни у кого из курсантов не было такого налёта, как у меня. Каждую свободную минуту я отдавал самолётам. Мой инструктор, флайт-лейтенант Бакс, как-то сказал, что я был рождён для неба… Наконец пришёл час экзамена. Я получил долгожданные крылышки в петлицы, которые мне лично вручил начальник школы. Затем мы распрощались с нашими наставниками и отправились в Лондон. В Штабе я получил направление в Испанию. Не передать моей радости, когда я прочёл предписание: мне необходимо было явиться в Мадрид, для прохождения службы в рядах ВВС Республики. Мои товарищи Андрющенко и Сангрес так же ехали со мной. Уже следующим утром мы сели на паром из Дувра до Кале, так нам не терпелось вырваться из этой затхлой буржуазной Англии. А уже на следующие сутки я сходил с поезда в Мадриде. Дорога пролетела быстро, и я полной грудью дышал воздухом свободы. В Мадриде мы я вились в Управление республиканской авиации, где и получили направления к местам новой службы. К моему величайшему сожалению нашу троицу разбили. Я попал в Толедо. Остальные — Николай в Картахену, Педро — в Бильбао. Так что, служить нам пришлось в разных местах. Мне достался новенький английский "Харрикейн Мк I", который так нравился мне в Британии. И я приступил к службе. Первым моим заданием было обучить молодых испанских товарищей лётному искусству. Воспитать новых пилотов для нашей Революции. Они приехали со всех концов страны, от Ла-Коруньи до Барселоны. Парни и девушки. От восемнадцати до двадцати пяти лет. Юные соколы Испании. Они жадно поглощали знания, отдавая все свои силы этому нелёгкому делу. Вооружённые передовой марксистской идеологией они за месяц проходили то, чему в Англии меня учили три. Мы все спешили, так как на горизонте сгущались тучи. Тройственный Союз набирал силу и мощь. Уже всё меньше они считались с мнением Антанты. До нас доходили самые невероятные слухи. Когда вспыхнула война на Востоке мы немного приободрились, рассчитывая на то. что Союз увязнет в борьбе с Японией, но проклятый генерал Слащёв разбил силы вторжения Императора Хирохито. Началась затяжная война. А осенью тридцать девятого вспыхнула война Союза с Польшей. Молниеносная война. Всего за месяц Союз полностью разгромил вооружённые силы речи Посполитой, а затем… затем вообще стёр Польшу с лица земли. Больше этой страны не было. Антанта объявила войну Германии, но поддержанный Россией Гитлер так же быстро разгромил и Францию, а затем его части вторглись в Испанию. Англия была блокирована и не могла помочь нам. Франции больше не существовало. Озверелые франкисты шли по стране, уничтожая всё, что мы успели построить. В жестоких боях я сбил два фашистских самолёта, но вынужден был перелететь в нейтральную Португалию, откуда смог каким-то чудом добраться до Британии. Там меня сразу же призвали в Королевские ВВС, и я стал флаинг-офицером. Служил я в Уэст-Маллинге, около Мейдстона. Наша часть прикрывала подступы к Лондону. Все ждали неминуемого вторжения войск Тройственного Союза в Британию…