Катер подходил к острову, когда Канарис закончил рассказывать о том, что произошло в кабинете Гитлера. Он не скрыл ни единой мелочи, ибо полностью доверял воспитаннику. Абст имел право знать о диалоге Гитлера — Канариса еще и потому, что именно он, Абст, добыл фотографии итальянских подводных пловцов и водителей управляемых торпед. За все время рассказа Абст не проронил ни слова. Он даже ни разу не взглянул на собеседника. Лишь время от времени проводил языком по темным, будто подкрашенным, влажным губам. Такая у него была привычка: слушать и молчать, глядя куда-то в сторону…

Катер пристал. Они вышли, поднялись на откос, миновали просеку в густом сосновом бору и оказались перед приземистым домом — на первый взгляд обычной дачей. Однако, присмотревшись, можно было заметить замаскированные в кустарнике посты охраны.

Охранялись и дом, и остров, да и само озеро. Полновластным хозяином всего этого был Артур Абст. На острове находилась его лаборатория, зашифрованная индексом «1-W-1». Несколько работников разведки, ведавшие снабжением лаборатории, а потому знавшие о ее существовании, были информированы; корветен-капитэн[18] доктор Артур Абст занимается сложными исследованиями в области лечения душевнобольных новейшими средствами нейрофармакологии; его работы имеют важное значение для Германии.

Было известно: время от времени из различных клиник страны в лабораторию «1-W-1» привозят больных. Здесь они проходят курс лечения, цель которого — вернуть их обществу.

То, что больные не возвращались, никого не тревожило: для Артура Абста подбирались клиенты, не имевшие родственников и близких. Да и кого могла интересовать судьба каких-то умалишенных в это столь насыщенное событиями время, когда бесследно исчезали тысячи здоровых, известных всей стране людей!..

Артур Абст и в самом деле занимался исследованиями. Однако главная задача, порученная ему адмиралом Канарисом, заключалась в другом и к медицине отношения не имела. Здесь, на уединенном острове, в полной изоляции от внешнего мира, Абст готовил группу подводных разведчиков и диверсантов.

Фотографии, которые Канарис показывал Гитлеру, были сделаны прошлым летом. Именно тогда случай помог Абсту проникнуть в район секретной базы итальянских подводных пловцов, расположенной неподалеку от Специи. Один из его агентов — конюший в имении герцога Сальвиати — срочно потребовал свидания. Чутье подсказало Абсту: его вызывают не зря. Поэтому, оставив все дела, он отправился на явку.

И он не ошибся. Агент поведал о странных делах, творившихся неподалеку от имения, на взморье. Здесь в крестьянских домах, из которых были выселены их владельцы, или в палатках на берегу обосновалась большая группа итальянских военных моряков.

«Все молодые и здоровые, как на подбор, — докладывал агент, — все отличные пловцы. Дни напролет возятся в воде. И вот что удивительно: плавают не только на поверхности, но и в глубине, усевшись верхом на какие-то цилиндры».

С помощью агента Артур Абст проник сперва в имение герцога, в тот период пустовавшее, а затем и на побережье. То, что он увидел, его ошеломило. И вот в распоряжении Абста пачка фотографий. Снимки сделал специальный фотограф группы итальянских пловцов, проявил пленку в ванной комнате замка и легкомысленно оставил ее там сушиться…

С уникальными фото Абст поспешил к своему патрону: снимки надо немедленно показать фюреру. Но адмирал Канарис рассудил по-другому. Он решил, что фюрер может и подождать. Сам же Канарис не стал терять ни одного дня. Здесь, на острове, в спешном порядке была создана специальная группа во главе с Абстом, которая должна была любой ценой раскрыть секрет итальянцев, скопировать их аппаратуру и подготовить первую партию германских «людей-лягушек».

Однако немцам не удалось выкрасть чертежи военной новинки, а тем более — раздобыть экземпляр управляемой торпеды: итальянцы ревниво берегли свои секреты от всех, включая германских друзей. Но, в сущности, в этом и не было особой нужды — специалисты из технического отдела разведки быстро разобрались в фотографиях Абста. Важна была идея, и они ее поняли.

Работа в «1-W-1» закипела. Вскоре опытные экземпляры торпед были изготовлены, группа подводных пловцов обучена. Теперь можно было идти к Гитлеру.

Канарис решил: в кабинете фюрера он начнет с итальянских фотографий. А уж потом, когда фюрер рассвирепеет и учинит разнос командованию флота, он, Канарис, выложит главный козырь: доложит об Абсте и подготовленной им группе пловцов. Но, как известно, дело приняло иной оборот, и Канарис должен был благодарить провидение за то, что не поторопился с докладом о деятельности лаборатории «1-W-1».

В камине, сложенном из глыб зеленоватого гранита, догорало большое полено. Время от времени на нем вспыхивали короткие синие языки пламени, и тогда из полумрака проступали неясные силуэты.

Уже давно стемнело. Ветер, который дул весь день, унялся, на остров легла тишина. Абст прошел к окну, распахнул его. В комнату хлынула влажная свежесть, и были в ней запахи стоячей пресной воды, и плесени, и топких илистых берегов, и деревьев, намерзшихся за — зиму, а сейчас возвращавшихся к жизни…

Канарис зевнул, зябко поежился.

Абст обернулся:

— Вам нездоровится? Быть может, выпьете кофе?

Канарис кивнул.

Вскоре служитель вкатил столик с кофе и бутылкой коньяку, подбросил в камин дров.

Абст разлил кофе по чашкам, одну из них подвинул гостю.

— Что же нам делать? — спросил он. — Неужели прекратить все?

— Работай, Артур, работай спокойно. Мы на пороге большой войны. Она потребует много оружия. — Канарис помолчал и закончил: — Бог знает, сколько миллионов людей предстоит истребить армиям рейха. Для этого пригодится любое оружие, какое только сможет изобрести человек. Лишь бы оно безотказно действовало, хорошо убивало…

Неожиданно за окном раздался стон.

Стон повторился. Он нарастал, делался громче, перешел в пронзительный вопль и оборвался.

Одним прыжком Абст оказался у двери, рванул ее я выскочил из комнаты.

А за окном уже слышались крики, топот, рычание, треск кустарника. В отдалении негромко хлопнул пистолетный выстрел.

В тот же миг оконное стекло разлетелось тысячей брызг, и в раме возникло лицо человека. Выкатившиеся из орбит глаза, всклокоченная черная борода, окровавленные кулаки, которыми человек молотил по раме, по остаткам стекла, — при виде всего этого Канарис оцепенел.

Неизвестный втиснул в раму плечи, ухватился рукой за подоконник… Еще мгновение, и он будет в комнате!

Канарис кинулся к камину, схватил кочергу и принял оборонительную позу.

Но за окном появился Абст с помощниками, и человека оттащили. Еще несколько секунд слышался шум борьбы. Затем наступила тишина.

Все произошло молниеносно. На столе еще дымился кофе. В камине потрескивали дрова. Но подрагивала полусорванная с петель пустая створка окна, ковер был усыпан осколками стекла, и огонь камина отражался в них множеством веселых искорок.

Вернулся Абст. Беседа возобновилась. Канарис и его воспитанник вели себя так, будто ничего и не произошло.

Теперь темой разговора были пловцы. Абст докладывал: днем они тренируются в бассейне, ночью — на озере. Обстановка подходящая, глубины хорошие. Разработан и осуществляется целый комплекс подсобных упражнений, цель которых выработать и развить у пловцов храбрость, инициативу, находчивость. И все же это не то, что нужно.

— Чего же им недостает? — спросил Канарис.

— Образно говоря, запаха крови. — Абст усмехнулся. — Звери, которых готовят для убийства, должны полюбить запах крови.

— Хочешь скорее пустить их в дело?

— Да. Необходимо, чтобы пловцы провели несколько операций. Они должны поверить в свои силы, убедиться в надежности и мощи нового оружия.

Абст продолжал объяснения, но Канарис слушал рассеянно. Перед ним неотступно стояло лицо умалишенного, его глаза. Проходили минуты, и крепла уверенность: он уже видел где-то этого человека!