Он, не нюхавший пороха даже?

Всем понятно:

Кто ада войны не прошёл,

Так о ней не споёт и не скажет.

Что ж, хороший вопрос.

И его самого

Часто мучила эта проблема:

Отчего с первых строк

Так вцепилась в него

Мёртвой хваткой военная тема?

Ну, положим, военное детство.

Москва.

Лай зениток. Прожекторы. Маски.

У соседа Петра – два пустых рукава.

У Ефрема – штанина в подвязке.

Письма с фронта,

Бедою входящие в дом,

Рвань кровавых бинтов на ограде.

Да платочки у глаз

Неотплакавших вдов,

Да щемящее: "Дай, Христа ради".

Да рассказы отца

Про безусых ребят.

С сединою их клали под флаги...

Он всегда эту скорбь

Пропускал сквозь себя,

И, казалось, седела бумага.

Не случайно средь писем,

Что пришут ему,

Можно часто прочесть и такое:

"Не с тобой ли, браток,

В ту лихую зиму

Отступали мы под Калитвою?"

А записка из зала от "Петьки-бойца"?

Прочитал – и морозом по коже:

"Сын полка, ты живой?

Ну, фартовый пацан!

Мы ж тебя хоронили под Оршей..."

Письма что?

Адресат их безлик и далёк.

Эти вот они, здесь, с глазу на глаз.

В их вопросах всегда

То подтекст, то намёк

Или просто тактичная наглость.

...Так и вышло. Он спел

Всё, что мог, о войне.

Струны выгладил жестом знакомым.

Словно замерло всё.

Лишь в немой тишине

Взвизгнул стул под хозяином дома.

Над широким столом

Он, как глыба, навис:

"Ну, задал ты нам встряску,

признаться.

Ну, орел! Уж прости,

Что не просим на "бис".

Тишина – она громче оваций.

У тебя самого, показалося мне,

Сердце в горле, дружище, застряло.

Ты скажи:

Что так много поёшь о войне?

Та война уж своё отстреляла.

Отстреляла? –

Поэт (он молчал до сих пор

И витал как бы мыслями где-то)

Вдруг взглянул на директора

Остро, в упор:

– Вы то сами хоть верите в это?

Вижу – нет. Ну, а тот,

Кто владеет пером,

Не терзался: "А что было б, если?.."

Мы же дети войны.

Нам за всё суждено

"Довоевывать" – в книге и в песне.

И потом...

Не о прошлой войне я пою.

А о тех, кто хоть раз был на грани,

На пороге беды,

У судьбы на краю,

Если не был убит или ранен.

Есть и в мирные дни

(Ну при чем тут война!)

Те, кто ходит в обнимку со смертью.

Имя им – легион.

Просто в те времена

Их в стократ было больше, поверьте.

– А шахтёры? –

Хозяин стоял наклонясь,

На висках его вспухнули жилы, –

Мы уходим под землю,

На солнце крестясь

И молясь, чтоб осталися живы.

– Это – знаю,

Хоть с вами в наряд не ходил

И крестился, как все, – на иконы.

Но вчера увидал

Столько братских могил.

Их у вас тут зовут терриконы.

Не под ними

Шахтерские кости лежат,

Поле смерти – в глубоких забоях.

И, быть может, сегодня

Ваш друг или брат,

Как солдат, не вернётся из боя.

Душам павшим

Законное место в раю.

А живым?.. Не в аду ли кромешном?

Я об этом ещё напишу и спою,

Если тему осилю, конечно.