Так как не целовал ещё никогда.

Это был поцелуй надежды. Самый чудесный поцелуй в её жизни.

Они оторвались друг от друга, только через несколько минут, когда воздуха стало не хватать, а из гостиной послышалось деликатное покашливание. Тихо смеясь, как два подростка, застуканные учителем в пустующем классе, они повернулись к Тому и Ви, что не сводили с них своих удивленных взглядов.

— Это, конечно, многое объясняет, — немного неуверенно пробормотала Виолетт. — Но я всё равно требую подробностей!

Брай счастливо рассмеялась, уткнувшись носом в плечо Гидеона. Надо будет срочно придумать для Ви какую-то правдоподобную историю, которая объяснит все странности, что с ней происходили в последние дни.

Гидеон мягко поцеловал её в макушку, и Брай подняла голову. Они несколько секунд смотрели друг на друга, не произнося ни слова, затем синхронно повернулись к Тому и хором произнесли:

— Обвенчай нас!

Когда на лице священника вспыхнуло удивление, Гидеон безапелляционно добавил:

— Сегодня!

Брай эхом откликнулась:

— Сейчас!

Том помолчал какое-то время, обдумывая их просьбу.

— Я не могу этого сделать, я опекун Брай. Но знаю человека, который может нам помочь.

Он отошел к окну, доставая из кармана телефон, и Брай улыбнулась, кажется, отца Саливана ждёт неожиданный сюрприз.

— Ты будешь моей свидетельницей? — обратилась она к Виолетт.

Ви от избытка эмоций не смогла найти слов, а только кивнула, и Брай кинулась обнимать подругу.

***

Проводив Тома и Виолетт, Брай вернулась в гостиную и присела рядом с Гидеоном на диван. Он обнял её, прижимая к себе и она с трепетом наблюдала, как он задумчиво «рисует» большим пальцем узоры на её запястье.

— Надеюсь, Он тебя не заберет, — взволнованно вымолвила Брай и, словив его вопросительный взгляд, виновато пробормотала. — Я столько Ему наговорила, когда узнала, что ты вознёсся.

— Могу себе представить! — мужские губы растянулись в усмешке.

— Ты всё ещё Воин Света?

— Нет, — и Гидеон покачал головой в подтверждение своих слов.

— Тогда почему тебя вернули? Ты ведь мечтал служить Ему… — этот вопрос мучил Брай с того самого момента, как она увидела Гидеона на своей кухне. — И ты один из лучших Его воинов.

— Я потерял то, без чего мое дальнейшее служение было бессмысленным.

— Я не понимаю.

— Когда ты погибла, я разуверился. Я хотел умереть, но не во славу Господа, а чтобы увидеть тебя.

Брай прикрыв глаза, обвила его руками, как будто пытаясь «сказать», что понимает. Она ведь думала о том же, когда узнала, что «опоздала». Только осознание, что лишившему себя жизни вход в Рай закрыт навсегда, удержал её от этого шага.

Гидеон потерся щекой об её волосы, проводя ладонью по спине, обнимая её еще крепче.

— Он простил мне мой грех. И дал выбор… Я выбрал тебя!

На глаза в который раз навернулись слёзы, Брай всхлипнула и, подняв к нему заплаканное лицо, произнесла:

— Я люблю тебя!

— А я тебя!

Она не смогла подавить идиотски-счастливую улыбку. Потянулась к его губам, нежно целуя. Гидеон подался на встречу, отвечая, а через минуту, разорвав поцелуй, хрипло прошептал:

— Не искушай меня!

— Это ещё вопрос, кто кого искушает, — надулась Брай и, выбравшись из его объятий, забрала с тумбочки сигареты. — Пойду подышу воздухом и заодно остыну! — показав ему язык, она шагнула на балкон.

Веселый смех Гидеона разнёсся по гостиной, заставляя её блаженно улыбаться. Брай подняла голову к небу и тихо прошептала:

— Спасибо Господи!

***

Если бы в этот вечер кто-то из праздно гуляющих на площади Нотр-Дам решил вдруг перелезть через невысокий заборчик и заглянуть во внутрь Собора, его бы ждал удивительный сюрприз.

У алтаря, освещённого множеством свечей, стояли двое. И хоть мужчина был одет в ковбойку и джинсы, а женщина в простое платье, сразу становилось понятно — это жених и невеста.

За их спинами расположились свидетели: миловидная брюнетка, утирающая каждые пару минут глаза платочком и высокий седовласый мужчина в тёмном костюме. Белоснежная колоратка**** выдавала в нём служителя церкви.

Нечаянному зрителю могло показаться, что больше в Соборе никого не было, но если присмотреться, то на верхнем ярусе, что нависал над проходом к алтарю, виднелось множество силуэтов. Создавалось впечатление, что там собралось целое римское войско, среди которого ярким пятном выделялась обладательница жемчужного плаща, что с радостной улыбкой наблюдала за происходящим.

Когда священник объявил, что настало время говорить клятвы, в Соборе повисла благоговейная тишина, которую «нарушили» только два голоса, женский и мужской, в унисон произносящие обеты.

Радостно улыбнувшись, капеллан подытожил:

— Что Бог сочетал, того человек да не разлучает. И заключённый вами супружеский союз я подтверждаю и благословляю властью Вселенской Церкви во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь!

— Аминь! — тихо пронеслось по залу.

Когда жених поцеловал невесту, в зал сквозь витражные окна проник луч солнца, словно благословение. Это было бы более, чем странно, ведь за окном давно была глубокая ночь.

На набережной звучал саксофон, из колонок близлежащего кафе низкий, грудной голос Эдит Пиаф пел о вечном, по площади разносились ароматы цветов и свежей выпечки. Влюбленные повсеместно оккупировали свободные лавочки и парапеты, и, казалось, что сам воздух Парижа в этот вечер был пропитан любовью.

И никому не было никакого дела до того, что происходит за вековыми стенами Нотр-Дам-де-Пари. Какие ещё тайны и секреты хранят его древние камни и самое главное, почему сегодня гаргульи на водостоках Собора выглядят подозрительно радостными.