Он рухнул в затаившуюся под снегом промоину, провалившись по грудь, лишь в последний момент успев раскинуть руки. Видно, здесь на дне били ключи и лед был слишком тонок для его веса. Вода обожгла, он забился, наваливаясь грудью на крошащийся лед. Лыжи сорвало течением, но с ними он все равно не смог бы выбраться. Сдирая ногти, Середин впивался в лед, по сантиметру вытаскивая тело из ледяной купели. Наконец ему удалось выползти, ведун быстро откатился от проруби и встал. Ледяная вода стекала с него струйками, мокрая одежда прилипла к телу.

«Нужен костер», — впервые после схватки с дружинниками в Змеешке трезво подумал он.

Доковыляв до леса, Олег спрятался под елью от снега, сбросил с плеч кожаный рюкзак и выругался — внутри бултыхалась вода. Еще не веря, он развязал тесемки, сунул руку в боковой карман… Трут промок насквозь.

— Ничего, — утешился Середин, — значит, на ходу согреемся.

Он сбросил тулуп и, стоя на нем, быстро разделся, вылил из сапог воду, отжал одежду. Одевшись, прислонился к стволу ели. Озноб сотрясал тело, от усталости его шатало.

— Надо идти, иначе — смерть.

Срубив саблей молодую осинку, Олег очистил ее от веток, выбрался на лед и пошел вперед, тыкая слегой впереди. Несколько раз он падал, поскользнувшись на льду, поднимался через силу и шел дальше, с трудом различая дорогу сквозь буран. В очередной раз упав, перевернулся на спину. Холод сжал тело, но почему-то постепенно становилось теплее. Даже падавший на лицо снег представлялся теплой периной, укрывавшей его с головой…

Тихий шорох заставил его повернуть голову. Рядом на корточках сидел Ворон. Снег летал вокруг, как пух из разорванной подушки, но Ливон Ратмирович был словно в коконе, ограждающем его от буйства стихии. Насмешливо глядя на Олега, он качал головой и улыбался — то ли осуждающе, то ли печально.

— Ты решил остаться здесь, Олежек? — спросил он своим обычным негромким голосом, даже не пытаясь перекричать вой ветра.

Что удивительно — Середин разобрал его слова, даже не напрягая слух.

— А чем здесь хуже?

— Здесь не хуже, но ты не выполнил задачу, которую сам себе поставил. Ты, что, думаешь, завалил пару оборотней, посек упырей и все, перебил всю нечисть?

— Что я, один такой на всю Русь?

— А если один?

— Тогда тем более мне не справиться.

— Ну, что ж, — помолчав, сказал Ворон, — похоже, я ошибся в тебе. Ты вот в Туров собрался. Кровь пускать посаднику. Это значит, что ты хочешь бороться с людьми, а не с нежитью?

— Я хочу наказать зло, в каком бы обличье оно ни пряталось.

— А по-моему, ты просто хочешь отомстить за свою девицу.

— Пусть так, — согласился Середин.

Ему уже надоел спор, захотелось просто закрыть глаза и нормально выспаться.

— Чем она тебя так взяла? — как бы в раздумье пробормотал Ворон, — неужто так в постели хороша, а? Ну, поделись подробностями. Она как предпочитает: сверху или снизу? Может, языком…

Середин вскинулся со льда, выбрасывая кулак, чтобы стереть эту мерзкую ухмылку с кривящихся губ…

Рядом никого не было, только метель уже намела возле него холмик снега. Еще немного, и занесло бы совсем, с содроганием понял он.

«Опять меня купил, Ворон…»

«Не спи, мальчишка! — прозвучал в голове голос Ливона. — Не спи, не дома! Вставай! На ноги вставай, бегом пошел, бегом!»

Середин скрипнул зубами: «Да, пожалуй, Ворон именно так и поговорил бы со мной.» Отыскав под снегом дубину, он поднялся, вытащил из рюкзака мокрый трут, отжал его и положил за пазуху. За несколько часов высохнет — будет огонь, будет жизнь.

«Главное, не останавливаться. Вперед пошел, вперед…»

Снег, как назло, бил в глаза, ветер перебивал дыхание…

«Не останавливаться, не падать. Вперед, ножками, ножками…»

Что-то темное надвинулось из круговерти снега, ударило в грудь, опрокинуло на спину.

«Медведь, что ли», — равнодушно подумал Середин. Он попытался достать саблю, но рука смогла только сжать рукоять, а выдернуть клинок сил уже не хватило.

— Сдохну, как викинг, с мечом в руке, — усмехнулся Середин, борясь с беспамятством.

Кто-то шумно всхрапнул над головой, склонился к лицу, прошелся по щекам мокрыми мягкими губами.

— Эй, парень, ты живой?

«Знакомый голос, — подумал Олег, — где я его слышал?»

— Олег, милай, ты что? Ну-ка, Ждан, давай, сани подгони, не видишь — без сил человек.

Середина подхватили чьи-то сильные руки, переложили на мягкое; сверху, накрывая его с головой, упала овчина.

— Все, вертаемся, сынок, пока сами дорогу не потеряли.

— Н-но, пошла!

Заскрипели полозья саней. Овчину откинули, к Середину склонилось лицо, заросшее широкой, с проседью, бородой, и Олег узнал Стояна.

— Еле-еле отыскали тебя. Еще бы чуток — и все, поминай как звали.

— Как вы меня нашли? — прошептал Середин.

Стоян коротко хохотнул, показывая крепкие зубы.

— Уж ночь легла, как девки мои прибежали, голосят, будто резаные. Старик, грят, пришел к нам. Маленький такой старик, да волос черный до плеч. И сказал он девкам, значит: мол, вы тут бока отлеживаете, а мужик ваш на реке замерзает!

— Какой мужик?

— Ха, — Стоян хлопнул рука об руку так, что от мокрых рукавиц полетели брызги, — так ты и есть! И старшая, и младшая, обе с перепугу прибежали.

— Ква… — прошептал Середин.

— Чего?

— Ничего, — Олег прикрыл глаза, — ничего, это я от радости…

Покачивались на сугробах сани, Ждан с облучка покрикивал на лошадь. Снег прекратился, в просветы облаков показались звезды. «Не дай бог, Велена узнает», — засыпая под скрип полозьев, подумал Середин.