– Ты так уверен?

Ухмылка не делала краше покрытое шрамами уродливое лицо.

– Галактика полна сюрпризов, приятель! Один может быть приготовлен и для тебя.

Боба. Фетт проигнорировал предупреждение: разговоры, словесные игры. Трин Восс'он'т прошел обязательную для имперских военных подготовку, с адмиралами ему было сложно тягаться в уме, зато он был достаточно сообразителен, чтобы подняться до рядов тех, кого учат базовой психологии. И не надо быть джедаем, чтобы пускать в ход самое эффективное и простое оружие – сомнение, зароненное в душу противника.

И все же приходилось признать, что в словах Восс'он'та есть смысл. Предательства в Галактике с избытком, словно атомов водорода, а ввязавшись в дело с беглым штурмовиком, охотник так или иначе спутался с самым подлым существом на планетах вселенной. Нет, речь не о Палпатине, Боба Фетт имел в виду сборщика-арахноида Куд'ара Муб'ата.

Много кредиток, напомнил себе Боба Фетт, разглядывая пленника сквозь решетку. Он больше не видел там живого существа, лишь добычу, которую нужно доставить за плату. За всю свою карьеру он не получал такой суммы. И не слышал, чтобы кто-то другой получал. Пределы, до которых мог дойти Император, чтобы удовлетворить жажду мести, заставляли прочих – того же Джаббу, например, – выглядеть осторожными, чтобы не сказать трусливыми, игроками. Но одно дело знать о желании Палпатина выплатить награду за голову беглого штурмовика, и совсем другое – заставить Императора раскошелиться. Не то чтобы сумма была не по карману – Палпатин имел в своем распоряжении богатства неисчислимых миров, – но жадность его превышала благосостояние.

А тут еще Куд'ар Муб'ат… Боба Фетт не питал ни малейших иллюзий относительно толстого суетливого паука с колыхающимся жирным брюхом и лживыми речами. Предполагается, что у Куд'ара Муб'ата хранится вознаграждение за Восс'он'та, которое ждет того из охотников, кто вернется с добычей. Боба Фетт не сомневался, что гораздо охотнее сборщик оставил бы деньги себе. А еще лучше – и награду, и добычу. А какой лучший способ добиться желаемого? Организовать внезапную гибель счастливчика, который на самом деле поймает штурмовика.

– Я вижу, о чем ты думаешь, – просочился в размышления Фетта хитрый голос Восс'он'та, – Этот твой шлем – не помеха, я слышу, как скрипят колесики у тебя в голове.

– Ты бредишь.

– Ты так думаешь? – уродливая кривая ухмылка приклеилась к губам имперца. – Тогда рассмотри ситуацию с военной точки зрения.

Штурмовик сокрушенно качнул головой.

– Огневая мощь – у противника будет побольше. Смирись, Фетт.

До запрограммированного выхода из гиперпространства возле дрейфующего в пространстве гнезда оставалось какое-то время. Ровно столько, чтобы можно было позволить себе сыграть с добычей. Не из удовольствия, которое приносило только пополнение счета. Существовала одна довольно веская причина не затыкать Трину Восс'он'ту рот: всем известно, что высокопоставленные офицеры обучены убить себя в том случае, если их возьмут в плен. А самоинициированная и добровольная остановка сердечно-сосудистой мышцы сделает Трина Босс'он'та неприбыльным точно так же, как сделал бы выстрел из бластера.

На случай возможного самоубийства добычи имелась стандартная, принятая у охотников за головами процедура. У кого есть возможность, тот накладывает на яремные вены добычи трансдермальный анестезирующий пластырь длительного действия. У кого нет возможности – варварски бьет добычу по голове. Результат один и тот же: добыча пребывает в безопасном для себя обмороке. Боба Фетт много раз поступал и так, и так в прошлом; редко кто из пойманной добычи с нетерпением ждет передачи в руки заказчика. И если Трин Восс'он'т разумен и рассудителен, каким кажется с виду, у него нет причин оптимистично смотреть в будущее. Разумеется, все окончится смертью, но до нее еще нужно будет дожить. Император обо всем позаботится.

Но собственный и унаследованный опыт подтверждал, что Восс'он'т не собирается лишать себя жизни. Как только имперский штурмовик оправился от потрясения и физических травм (досталось во время охоты всем, и Фетту, и Босска чуть не убили), как его боевой дух возродился с новой силой. Беглец даже стал наглее прежнего. Боба Фетт видел блеск в узких глазах Восс'он'та, ту же самую волю к жизни, что холодным огнем горела под кирасой мандалорского боевого доспеха. Возможно, даже жарче.

Он считает, что имеет шанс победить. Штурмовик перестал быть просто добычей в ту же секунду, как Фетт увидел его за решеткой. Охотник не ждал, что закаленный в боях ветеран примется умолять о пощаде и пресмыкаться, как обычно поступали прежние обитатели клеток. Он ждал демонстративного злого неповиновения, дурных выходок, испорченного настроения, как часто случается со склонными к насилию и садизму натурами, когда жизнь поворачивается к ним задом.

– И огневой мощи поболее, и мозгов, – Трин Восс'он'т с трудом сдерживал хохот. – Знаешь, а я рад с тобой познакомиться. Мы весело проводим время, Фетт. Жаль, что так мало.

Негромко звякнул встроенный в шлем комлинк. Бортовой компьютер напоминал хозяину <Раба-1>, что до завершения гиперпространственного перелета следует кое-что сделать в рубке. Не очень много, всего несколько дел до того, как ему вывалят горы кредиток.

Больше всего в своей работе Боба любил получать награду, но решил сейчас отложить ненадолго этот радостный миг. Штурмовик пытается исказить ход его размышлений, отвлечь от наиболее логичного курса, словно гравитационный узел черной дыры, и тем не менее охотник заинтересовался этой демонстрацией самоуверенности.

Он хочет, чтобы я думал, будто он что-то знает… То, чего не знаю я. Едва ли. Боба Фетт не добрался бы до верхних рангов в своем ремесле и не удержался бы там, если бы его информаторы были хуже, чем у добычи.

В темных закоулках мозга проснулась тревожная мысль: Всегда что-то случается впервые. Проблема в том, что у охотников за головами первый раз обычно бывает последним.

– Хорошо, – негромко произнес Боба Фетт, – Просвети.

Он подошел ближе к прутьям клетки, как будто не сознавал опасности.

– Похоже, любишь болтать. Что значит: больше огневой мощи?

– Ты что, ослеп? – оскалился Трин Восс'он'т. – Это корыто разваливается на куски. Можешь спорить, если хочешь, можешь вообще ничего не говорить о бомбе, которую тебе подкинул твой бывший напарник, но я, знаешь ли, озираюсь по сторонам. Масштаб повреждений впечатляющий. В последний раз я слышал столько аварийных сирен из-за разлома корпуса имперского крейсера, который атаковала эскадрилья мятежников.

– Лучше говори то, – сказал Боба Фетт, – чего я не знаю.

Тот факт, что <Раб-1> в плохой форме, не доставлял ему удовольствие. Еще до того, как корабль совершил прыжок в гиперпространство, подальше от планеты рудокопов, на которой окопался Восс'он'т, ему пришлось побывать в передряге такой силы и мощи, что непонятно, как несчастный корабль вообще дожил до конца путешествия. Спроси кто его мнение, Боба честно ответил бы, что будь у него выбор, залег бы на ближайшей, пригодной для ремонта планетке и латал бы втихомолку пробоины. М-да… с таким ценным грузом, как бывший штурмовик на борту, и всеми охотниками за головами в Галактике на хвосте? Коллеги охотно избавят его от забот о добыче, дай им волю. Мнения Фетта никто не спрашивал, судьба просто поставила его перед фактом: либо прыгаем в гиперпространство, либо – в <дальний полет>. Не сидеть же приманкой, когда на тебя наставлено столько лазерных пушек, что вопрос о шансе на выживание просто не встает?

– Корабль выдержит, – сообщил пленнику Боба Фетт. – Будет разваливаться, да, возможно. Но до места мы доберемся.

– Да кто б сомневался, приятель! А что потом? Восс'он'т склонил голову набок, разглядывая собеседника, и приподнял бровь.

– Потом мне заплатят.

Деньги требовались позарез. Боба давненько подумывал, что пора внести кое-какие изменения в конструкцию <Раба-1>; орудийная система устарела, пора менять, И неплохо было бы обновить датчики расстояния и массы. Он и так затянул, стыдно на глаза показаться.