Но он постоянно заводил часы, потому что дом был слишком тихим и спокойным, и ему действовало на нервы отсутствие общения, разговоров и падающих вещей. И даже жужжание часов звучало для него приятно.

Но ему совсем не нравилась кукушка и иногда он с ней разговаривал.

– Послушай, –сказал он однажды поздно ночью в закрытую дверцу. – Я знаю, что ты меня слышишь. Наверно, я верну тебя немцам, назад в Блек Форест. – Он расхаживал взад и вперед.

– Интересно, чем эти двое сейчас занимаются. То ничтожество со своими книгами и антиквариатом. Мужчина не должен интересоваться антиквариатом, это удел женщин.

Он сжал челюсти:

– Разве я не прав?

Часы не ответили. Ларри подошел к ним вплотную.

– Разве я не прав? – Он повторил вопрос. – Неужели тебе нечего сказать?

Он посмотрел на циферблат. Было почти одиннадцать, буквально без нескольких секунд.

– Ладно, я подожду до одиннадцати. Тогда я хочу услышать, что ты можешь мне сказать. Ты была чертовски молчалива последние несколько недель, с тех пор, как она ушла.

Он криво улыбнулся:

– Может, тебе здесь не нравится без нее? – Он нахмурился. – Значит так, я за тебя заплатил, и ты должна выскакивать, нравится тебе это или нет. Ты слышала?

– Ладно, вот ты как, – пробормотал Ларри, скривив губы. – Но это же нечестно. Это твоя работа выскакивать наружу. Мы все должны делать вещи, которые нам не по душе.

С несчастным видом он пошел на кухню и открыл огромный блестящий холодильник. Наливая себе попить, он думал о часах.

Без сомнений, кукушка должна выскакивать, независимо от того, есть Дорис или нет. Она всегда ему нравилась, с самого начала. Они чудесно ладили. В принципе, Боб ему тоже нравился – он на него достаточно насмотрелся чтобы понять, что он за человек. Они были бы довольно счастливы вместе: Боб, Дорис и кукушка.

Ларри закончил с питьем, открыл выдвижной ящичек у раковины и достал молоток. Он аккуратно понес его в столовую. Часы тихо тикали себе на стене.

– Посмотри, – сказал он, угрожающе размахивая молотком. – Знаешь что у меня здесь? А знаешь, что я хочу этим сделать? Я, пожалуй, начну с тебя, – он улыбнулся. – Одного гнезда птицы, вот кто вы трое.

Ни один звук не нарушил тишину.

– Сколько еще прикажешь ждать? Или мне просто вытащить тебя оттуда?

Часы слегка зажужжали.

– Я слышу, что ты там. За последние три недели у меня скопилось много тем для разговоров. Понимаешь, ведь ты у меня в долгу…

Дверца отворилась. Кукушка быстро выскочила прямо на него. Ларри раздумывал, смотря вниз и сморщив лоб. Когда же он поднял взгляд, кукушка попала ему прямо в глаз.

Он упал, а вместе с ним и молоток, и стул, все что было рядом ударилось об пол с ужасным грохотом. Кукушка застыла на мгновенье, ее тельце было неподвижно. Потом она вернулась назад в домик. Дверца плотно захлопнулась за ней.

Мужчина лежал, неловко растянувшись на полу, его голова была отклонена набок. Ничто не двигалось, ничто не шевелилось. В комнате было абсолютно тихо, разве что, конечно, тикали часы.

* * *

– Ясно, – сказала Дорис с непроницаемым лицом. Боб обнял ее, не давая ей упасть.

– Доктор, – сказал Боб. – Можно у вас кое-что спросить?

– Конечно, – ответил доктор.

– Легко ли сломать шею, падая всего лишь со стула? Падать ему было невысоко. Возможно, это был не несчастный случай? Можно ли предположить, что это было?..

– Самоубийство? – доктор почесал подбородок. – Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь покончил с собой в такой способ. Это был несчастный случай. Иного не дано.

– Я имею в виду не самоубийство, – пробормотал Боб, смотря на часы на стене. – Я имею в виду нечто другое.

Но никто его уже не слышал.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: