Бывшій церковный староста всталъ съ мѣста и предложилъ въ приходскіе старосты Томаса Соруггинса. Онъ зналъ Спруггинса давно. Вотъ уже нѣсколько лѣтъ, какъ не спускалъ съ него глазъ, послѣдніе же мѣсяцы онъ наблюдалъ за нимъ съ удвоеннымъ бдѣніемъ. (Кто-то изъ прихожанъ вздумалъ замѣтить, что послѣднее выраженіе было бы гораздо сильнѣе, еслибъ сказать, "что я видѣлъ Спруггинса вдвойнѣ", но замѣчаніе это замерло среди оглушительныхъ криковъ: "порядокъ! тишина!") онъ готовъ повторить, что нѣсколько лѣтъ сряду не спускалъ съ него глазъ, и передъ всѣми скажетъ, что благонравнѣе, добропорядочнѣе, скромнѣе, трезвѣе, смирнѣе и благочестивѣе Спруггинса не встрѣчалъ во всю свою жизнь. Онъ не знавалъ еще ни одного человѣка съ такимъ огромнѣйшимъ семействомъ. (Крики одобренія.) Приходъ требовалъ человѣка, на котораго бы можно было положиться. (Со стороны Спруггинса раздаются одобрительные крики, со стороны Бонга — насмѣшки.) И такой человѣкъ предлагается теперь приходу ("Прекрасно!" "Не нужно!") онъ, то есть бывшій церковный староста, не дѣлаетъ этого предложенія исключительно нѣкоторымъ лицамъ. (И бывшій староста началъ продолжать свои адресъ блестящимъ отрицательнымъ слогомъ, такъ часто употребляемымъ великими ораторами.) Онъ не обращаетъ вниманія на джентльмена, который нѣкогда занималъ высокую степень въ службѣ Его Величества; онъ не хочетъ сказать, что этотъ джентльменъ никогда не былъ джентльменомъ; не скажетъ и того, что этотъ человѣкъ не былъ человѣкомъ; онъ не станетъ утверждать, что этотъ джентльменъ всегда былъ безпокойнымъ членомъ нашего прихода; не станетъ доказывать, что онъ велъ себя крайне неприлично не только при этомъ, но и при многихъ прежнихъ случаяхъ; не хочетъ выставлять на видъ, что этотъ человѣкъ принадлежитъ къ числу тѣхъ недовольныхъ и вредныхъ людей, которые всюду приносятъ съ собой смуты и безпорядокъ; не хочетъ утверждать, что онъ питаетъ въ своемъ сердцѣ зависть, ненависть, злобу и вообще всѣ порочныя и преступныя чувства! Нѣтъ! онъ желаетъ для всѣхъ одного лишь спокойствія и удовольстнія, а потому готовъ сказать…. готовъ не говоритъ объ немъ ни слова. (Громкія восклицаніи.)

Капитанъ отвѣчалъ на это точно такимъ же парламентскимъ слогомъ. Онъ не хочетъ говорить, что его изумила рѣчь, которую всѣ слышали; онъ не станетъ доказывать, что мало найдется охотниковъ слушать, а еще того менѣе говорить — подобную рѣчь. (Восклицанія.) Онъ не станетъ повторять тѣхъ эпитетовъ, которые были направлены противъ него (громкія восклицанія); онъ не хочетъ обращаться къ человѣку, который нѣкогда былъ въ службѣ, а теперь, къ счастію, находится внѣ оной, который довелъ до упадка рабочій домъ, посадилъ на мель нищихъ, разводилъ пиво, не допекалъ хлѣба, принималъ жилистую говядину, усиливалъ работу, ослаблялъ супъ. (Оглушительныя восклицанія.) Онъ, т. е. капитанъ, не хочетъ говоритъ, чего заслуживаютъ подобные люди, не хочетъ утверждать, что одинъ взрывъ всеобщаго негодованія изгонитъ ихъ изъ прихода, который они загрязнили своимъ присутствіемъ. Онъ не станетъ обращаться къ человѣку, котораго представили приходу не какъ приходскаго старосту, но какъ игрушку общины, онъ не станетъ обращать вниманія на многочисленность семейства представленнаго человѣка, онъ вовсе не намѣренъ говорить, что девятеро дѣтей, близнецы и жена оказались бы весьма дурнымъ примѣромъ, еслибъ бѣдные вздумали подражать ему. Онъ не станетъ входить въ подробныя исчисленія прекрасныхъ качествъ Бонга. Бонгъ стоитъ передъ нимъ, и потому не должно говорить въ его присутствіи того, что можно бы высказать въ его отсутствіи. (При этомъ мистеръ Бонгъ, подъ прикрытіемъ шляпы, послалъ телеграфическую депешу къ ближаншему другу, которая состояла въ щуреньи лѣваго глаза и въ прикосновеніи большого пальца на правой рукѣ къ кончику носа.) Бонгу поставляютъ въ препятствіе то, что у него только пятеро дѣтей. (Громкіе крики со стороны Спруггинса). Изъ этого еще ничего не слѣдуетъ: сначала нужно узнать, опредѣлено ли какими нибудь законными постановленіями точное число дѣтей для занятія должности приходскаго старосты; но если и принять за правило, что обширное семейство даетъ исключительное право на занятіе означенной должности, то не угодно ли будетъ обратиться къ самымъ достовѣрнымъ фактамъ, сличить эти факты, и тогда исчезнетъ всякое недоразумѣніе. Бонгъ имѣетъ отъ роду тридцать пять лѣтъ. Спруггинсъ, о которомъ мы желаемъ говорить со всевозможнымъ уваженіемъ — пятьдесятъ. Не вѣроятно ли, не очевидно ли, что когда Бонгъ достигнетъ послѣдняго возраста, то число дѣтей его легко и далеко можетъ превзойти число дѣтей Спруггинса. (Оглушительные крики, среди которыхъ развѣваются пестрые носовые платки.) Капитанъ заключилъ свою рѣчь совѣтомъ ударить въ набатъ и какъ можно скорѣе составить избирательный списокъ.

Составленіе списка началось на другой же день, и, признаюсь, съ тѣхъ поръ, какъ наше прошеніе противъ уничтоженія торговли неграми удостоено было Парламентомъ напечатать для всеобщаго свѣдѣнія, мы не слыхали въ нашемъ приходѣ такого оглушительнаго шума, такой страшной суматохи. Капитанъ нанялъ на свой счетъ двѣ коляски и кэбъ для Бонга и его провожатыхъ, кэбъ для полу-пьяныхъ выборныхъ, и двѣ кареты для старыхъ дамъ, бо льшую часть которыхъ, благодаря неистовой дѣятельности капитана, увозили къ мѣсту составленія списка и привозили назадъ съ такой быстротой, что онѣ рѣшительно не могли сообразить, для чего это дѣлалось, и что сами онѣ дѣлали. Оппозиціонная партія пренебрегла подобными мѣрами; а слѣдствіемъ этого пренебреженія было то, что многія лэди, тихохонько отправлявшіяся въ церковь (день былъ тогда знойный), чтобы подать голосъ въ пользу Спруггинса, весьма искусно заманивались въ наемныя кареты капитана и, разумѣется, подавали голосъ въ пользу Бонга. Убѣжденія капитана произвели значительный успѣхъ; вліяніе гласныхъ членовъ общины произвело гораздо болѣе. Но, чтобъ поправить дѣло, защитники Бонга рѣшились употребить неслыханную хитрость. Въ приходѣ всѣмъ было извѣстно, что приходскій письмоводитель еженедѣльно съѣдалъ на полъ-шиллинга сдобныхъ лепешекъ и покупалъ ихъ отъ старухи, которая нанимаетъ небольшой домикъ и ведетъ свою торговлю между многими замѣчательными лицами. При послѣднемъ доставленіи лепешекъ приходскому письмоводителю, она получила записку, въ которой, хотя и таинственно, но довольно ясно выражалось, что аппетитъ письмоводителя на сдобныя лепешки будетъ зависѣть единственно отъ числа голосовъ, которыя она успѣетъ собрать въ пользу избираемаго въ приходскіе старосты мистера Бонга. Этого было совершенно достаточно. Потоку уже заранѣе дано было надлежащее направленіе, а при этомъ толчкѣ быстрота его, по данному направленію, сдѣлалась неимовѣрна. Въ благодарность за это, партія Бонга опредѣлила брать у старухи сдобныя лепешки еженедѣльно на шиллингъ. Восклицанія прихожанъ были громогласны. Надежды Спруггинса исчезли навсегда.

Напрасно Спруггинсъ выставлялъ напоказъ своихъ близнецовъ, въ платьицахъ изъ одной и той же матеріи и въ одинаковыхъ шапочкахъ: ничто не помогло! Даже сама мистриссъ Спруггвисъ перестала быть предметомъ всеобщей симпатичности. Большинство голосовъ на сторону Бонга простиралось до четырехъ-сотъ-двадцати-осьми, и торжество прихожанъ было безпредѣльно.