В Морском корпусе Павла словом и делом поддерживали и старшие братья Николай и Платон, ставшие к тому времени ротными командирами.

Руководителем морской практики Павла Нахимова на бриге “Феникс” был капитан-лейтенант М. В. Милюков — опытнейший моряк, один из пяти офицеров Российского Флота, участвовавших в знаменитом Трафальгарском сражении.

Флотская молодежь того времени жила и служила с гордостью за Российский Флот.

Морская политика России проявлялась не только на южном и дальневосточном направлениях. С 1822 года гидрографическая экспедиция Ф. П. Литке за четыре года обследовала и описала побережье Баренцева моря, западный берег Новой Земли, пролив Маточкин Шар, северную часть Белого моря и определила координаты мыса Канин Нос. Вскоре Литке отличился в кругосветном походе 1826—1829 годов. За три года его экспедиция на шлюпах “Сенявин” и “Моллер” обследовала побережье Берингова моря, доставила грузы на Камчатку и Аляску, открыла 12 островов в Каролинском архипелаге. Богатейшие материалы по океанографии, зоологии, ботанике и этнографии легли в основу атласа (50 карт и планов).

Надо ли говорить, что ветер дальних странствий, подвиги первопроходцев и научные достижения соотечественников находили самый горячий отклик в юных сердцах и двигали поколение Нахимова к самоотверженному служению Отечеству. Павел Нахимов в пятнадцать с половиной лет от роду, в 1818 году, закончил Морской корпус шестым по списку из 109 выпускников. Службу начал на Балтийском флоте. В 1822—1825 годах совершил кругосветное плавание (1084 суток) вахтенным офицером на фрегате “Крейсер” под командованием М. П. Лазарева. За проявленные старания награжден орденом Св. Владимира 4-й степени и ежегодным пенсионом в 205 руб. 17 коп. (пожизненно), произведен в лейтенанты.

Для юного мичмана Павла Нахимова это почти трехлетнее плавание явилось замечательной школой морской выучки и мореходного искусства, значительно расширило его научный кругозор и знание зарубежных флотов. Командир фрегата назначал Нахимова вахтенным начальником на самых трудных этапах похода, его часто привлекали к выполнению географических, метео- и гидрологических исследований для подготовки отчета в Главный морской штаб. В портах захода молодой офицер основное время посвящал изучению портового хозяйства, гидрографического оборудования, технического оснащения и организации судоремонтных работ. За проявленную отвагу при попытке спасения упавшего за борт матроса в штормовом море в ноябре 1823 года М. П. Лазарев ходатайствовал перед Адмиралтейской коллегией о награждении. Однако... безрезультатно.

Зато сам Нахимов не забыл унтер-офицера, который заметил с салинга шлюпку в штормовом море в тот момент, когда надежда обнаружить спасателей была совсем потеряна. Он всю оставшуюся жизнь выплачивал ему ежегодную пенсию из своих средств. И это при том, что на корабле дважды вспыхивали матросские бунты, которые он гасил и о которых Лазарев не докладывал “наверх”.

О личной скромности и желании служить на флоте по-настоящему свидетельствует и тот факт, что он, будучи кавалером ордена Св. Владимира четвертой степени, в звании лейтенанта принял все возможные меры, дабы не попасть в придворный гвардейский экипаж. Зато с большой радостью принял в 1826 году предложение капитана 1-го ранга М. П. Лазарева продолжить службу на “новостройке” — линейном корабле “Азов” в захолустном Архангельске. И служба получилась “веселой”— с пяти утра до девяти вечера “на работах”, а затем до одиннадцати часов — доклад командиру корабля и планирование на следующие сутки. Опыт строительства, оснащения и ввода в боевой строй наисовременнейшего по тем временам линейного корабля стал для Нахимова БЕСЦЕННЫМ.

20 декабря 1827 года турецкий султан провозгласил начало “священной войны” против главного врага Оттоманской империи — России. Российский император Николай I 14 апреля 1828 года ответил своим манифестом, 2-я русская армия перешла Дунай и осадила турецкие крепости Варну, Шумлу и Силистрию, Отдельный Кавказский корпус занял города Ахалкалаки, Карс, Анапу, Ахалцих, Поти.

К сожалению, многие авторы до сих пор, кроме как об “отсталости” и “застое” России в царствование Николая I ничего вразумительного не сообщают. А ведь и Россия и ее флот развивались. В январе 1827 года при Морском корпусе были учреждены высшие офицерские классы “для усовершенствования офицеров флота в морских и математических науках”. Классы стали прообразом Военно-Морской академии. Штурманов готовили Кронштадтское, Херсонское и Охотское училища. В октябре того же года было образовано Управление генерал-гидрографа, т. е. Гидрографическая служба Военно-Морского Флота.

После завершения строительства в г. Архангельске П. С. Нахимов на “Азове” совершил переход в Кронштадт, а затем в Средиземное море (Портсмут — Палермо — Мессина — о-в Занте-Наварин). 8 октября 1827 года П. С. Нахимов, командуя баковой батареей на линейном корабле “Азов”, участвовал в Наваринском морском сражении, за “отличную храбрость” был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени и произведен в капитан-лейтенанты.

Вот что и как писал о причинах той войны, а следовательно, и Наварин­ского сражения Е. В. Богданович: “Свирепое, бесчеловечное обращение магометанской орды с порабощенными ею христианами, периодические припадки бешеного дикого зверя, немилосердно и безумно терзающего попавшиеся ему в когти неповинные жертвы — вот позорящие христианскую Европу факты, которые, со времен Великой Екатерины, вызывали взрывы негодования общественной совести единоверного с этими жертвами русского народа и, — после многолетнего, тяжкого терпения, — энергическое вмешательство составляющего с ним одно целое русского Правительства. В сущности, события, вызвавшие в 1827 году Наваринский погром, начались еще при Великой Екатерине. Уже тогда на повальные избиения христиан Россия отозвалась Оттоманской Порте Чесменским, Рымникским, Измаильским и бесчисленными другими громовыми ударами” (см.  Б о г д а- н о в и ч  Е. В.  Наварин 1827—1877. М., типография И. И. Родзевича, 1877, с. 2—3). Но был еще и другой взгляд и отношение к войнам первой половины XIX века. Декабристы в это же время учиняли заговоры и мятежи против власти, а чуть позднее “Колокол” Герцена “будил народовольцев” и звал Русь к топору.

Следует отметить, что “Азов” являлся флагманским кораблем русской эскадры контр-адмирала Л. П. Гейдена (4 линейных корабля и 4 фрегата), входившей в состав объединенной англо-франко-русской эскадры под командованием английского вице-адмирала Кодрингтона (всего 26 кораблей с 1298 орудиями). Турецко-египетский флот при Наварине имел 73 боевых корабля с 2224 орудиями, кроме того, в бухте находилось 8 брандеров, 50 транспортов и купеческих судов с пушками, несколько береговых батарей (145 орудий). Как всегда, русские корабли были поставлены в центре, на направлении главного удара.

И это был не единственный элемент, мягко говоря, предвзятости и даже... вероломства. Перед сражением Кодрингтон приказал первыми огня НЕ открывать, а если турки начнут первыми, то союзным кораблям надлежало открыть огонь только по тем кораблям противника, которые ведут огонь. Очень хитро была составлена боевая диспозиция, в ней заранее указывалось, что против русских будут стоять одиннадцать наиболее мощных турецких кораблей в первой линии и не менее сорока кораблей второй линии, а против десяти английских и французских кораблей на левом фланге — десять турецких кораблей первой линии и... двадцать судов во второй линии. При этом было известно, что турецко-египетские корабли правого фланга МОГЛИ успешно вести перекрестный огонь по русским, что исключалось по отношению к английским и французским кораблям. Вдобавок Кодрингтону было прекрасно известно, что против французской эскадры контр-адмирала Риньи будут стоять египетские корабли, на которых военными советниками служили ...французские офицеры.

Большую пакость русским устроили союзники в самом начале сражения. Когда французские корабли задержались на входе в бухту, Кодрингтон приказал русским лечь в дрейф и пропустить отставших французов вперед. Береговые батареи начали расстрел неподвижно стоящих кораблей адмирала Гейдена. Русским пришлось занимать назначенные позиции “под сильным перекрестным огнем неприятеля, во мраке густого дыма”. Надолго запомнились Нахимову эти “политико-тактические” уроки.