Эта угроза ставила Властелинов перед необходимостью стерилизации всей Солнечной системы.

Штурмовой отряд ‹Альфа›, Десантный модуль ‹Сьерра 1-1›, 14:17 по Гринвичу

– Три… два… один… пуск!

Гарроуэй ощутил толчок – это десантный модуль отделился от борта транспорта ‹Коммодор Эдвард Пребл›. Еще мгновение – и их взвод в очередной раз оказался в состоянии свободного падения.

– Отделились, – продолжал внутренний голос. – Включение двигателей через пять… четыре… три… две… одну секунду – пуск!

Казалось, гигантская лапа больно вдавила его грудную клетку в спинку кресла. Десантные модули – как и головной корабль, и практически все остальные космические корабли землян – использовали для движения технологию Аханну. Она значительно уменьшала эффект инерции, делая возможными большее ускорение и большую маневренность – разумеется, в пределах тех перегрузок, какие способен выдержать человеческий организм. Тем не менее последствия ускорения нельзя устранить окончательно, а они, надо сказать, были из числа не слишком приятных.

Десантный модуль ускорялся минуты две, пока наконец вновь не оказался в благословенной зоне невесомости.

– Ну же, – недовольно произнес кто-то из пехотинцев по внутреннему каналу связи. – Когда же мы наконец увидим, куда нас послали?

– Прекратить! – рявкнул Гарроуэй. Нервы у всего взвода были на пределе и в обязанности комендор-сержанта входило следить за тем, чтобы никто из морпехов не сорвался. – Когда начальство получит конкретный приказ, оно передаст его нам. А пока проверьте состояние вооружений. Ура?

– Ура! – в ответ прозвучали лишь считанные голоса, притом без особого воодушевления.

Неудивительно, ведь последнее время они только тем и занимались, что проводили одну за другой проверку снаряжения. Большую боеготовность трудно было себе представить – особенно когда речь шла о десанте в неизвестной тактической обстановке. Волей-неволей придется действовать вслепую.

– Ну, как там дела, лейтенант? – поинтересовался Гарроуэй по закрытому каналу связи. Уилки также находился на борту модуля, однако отдельно от пехотинцев, то есть не в грузовом отсеке. Как офицер он должен следить за ходом операции с куда более комфортабельного мостика. – Нам ничего не сказали. Боевой дух у ребят упал ниже некуда, так что героизма с их стороны ждать не приходится. Когда нам хотя бы скажут, куда мы летим?

– Ты сам только что дал ответ, сержант, – ответил Уилки. – Когда начальство сочтет нужным это сделать. А пока наберитесь терпения.

– Ну да, конечно, терпения, – недовольно буркнул Гарроуэй. – И сколько нам еще ждать?

Уилки не удостоил его ответом.

Гарроуэй задумался. Лейтенант вселял в него тревогу- ведь он был, по сути дела, таким же необстрелянным новичком в морской пехоте, как Лоуи, Аткинс и пара-тройка других его подопечных. Согласно личному делу Уилки успел покомандовать взводом в Аннаполисе, правда, командование это продолжалось совсем недолго, месяца три, после чего его перевели в школу космического резерва, по окончании которой – а это лишь пару месяцев назад – отправили служить в десантно-штурмовые войска. Гарроуэй ничуть не сомневался в технических познаниях лейтенанта, но в отношении его способности вести за собой пехотинцев Гарроуэя одолевали сомнения. Все два месяца службы в штурмовом подразделении Уилки держался как-то отстраненно. И не то чтобы Гарроуэй мог упрекнуть его в каком-то конкретном упущении или ошибке, однако его стиль общения с подчиненными порой вызывал беспокойство. Слишком безличный, слишком жесткий. Хороший офицер всегда прислушивается к мнению младшего командного состава, порой даже позволяет сержантам взять инициативу в свои руки. Уилки же, казалось, умел слушать лишь самого себя и никого больше, за что и снискал среди солдат прозвище Уил-хрясь-и-убил.

Шутка заключалась в том, что нельзя точно сказать, кого прихлопнет лейтенант – врага или пехотинца, состоящего у него под началом.

Увы, поправить ситуацию Гарроуэй не мог. Хороший сержант проведет своих бойцов через огонь и воду – в том числе и через такое испытание, как упертый и заносчивый лейтенант.

Ладно, черт с ним, подумал Гарроуэй, хотя на этот раз ситуация была гораздо серьезнее. От начальства не поступало абсолютно никакой информации, словно оно поставило целью держать бойцов в неведении. Так что ему, комендор-сержанту, предстоит работенка, какой не пожелаешь даже врагу.

Минуты тянулись медленно, напряжение же нарастало с каждой секундой – для этого было достаточно взглянуть на сводки состояния каждого бойца.

Лишь в последнюю пару минут морпехи увидели, что их ждет.

Данные поступали с автоматического зонда, высланного вперед на разведку обстановки. Теперь понятно, откуда такая задержка, подумал Гарроуэй. Пришлось ждать, пока зонд долетит до места и передаст картинку.

Агрессор был близнецом космического корабля ксулов, с которым полтора столетия назад земляне столкнулись у звездных врат Сириуса: два километра в длину, впереди длинная тонкая игла, слегка закругленные бока и выступы непонятного назначения – все мерцает золотом в слабом свете далекого солнца.

Но самое главное – слава Богу Битв! – он производил впечатление трупа.

Именно впечатление. Так у них было принято говорить. Выпущенный с Хельги лазерный луч отсек заднюю четверть судна, отчего оно казалось каким-то куцым, а вокруг поврежденного конца медленно росло облако пыли, замерзшего пара и обломков. Большая часть золотистой поверхности судна – черная и обугленная.

И все-таки судя по тому, что он прочел в отчетах о битве при Сириусе, нанесенный вражескому кораблю ущерб был относительно невелик – по сравнению с тем, какой урон удалось нанести сто пятьдесят лет назад тому первому кораблю. Придется исходить из того, что экипаж – кем бы он ни был – все еще жив и готов защищать себя.

До Гарроуэя донеслись обрывки фраз из разговоров вверенных ему бойцов.

– Господи Иисусе! Ну и громадина!

– Эй, ковбой, размер не самое главное. Кто-кто, а уж ты должен это знать.

– И что мы с ним будем делать? Полезем ему в задницу?

– А что, у тебя есть другие предложения?

Неожиданно картинка замигала и погасла. В ответ раздался хор возмущенных голосов.

– Эй, какой гад все выключил?

– Дайте нам взглянуть, черт побери! 4-9104

– Послушайте, парни! – прокатился по каналу связи голос лейтенанта Уилки, заглушая собой недовольное ворчание. – Только что поступило сообщение: через минуту будет произведен залп. Что-то вроде артподготовки, чтобы обеспечить нам прикрытие. Изображение отключено для того, чтобы не повредить оптическую систему зонда.

Недовольные голоса поутихли, однако не все. Гарроуэй же счел сводку хорошим предзнаменованием. Если по вражескому кораблю, причем за считанные минуты до высадки штурмового десанта, будет нанесен еще один упреждающий удар, кто знает, может, им повезет вернуться с этого задания живыми.

Если же нам повезет по-настоящему, они слегка перестараются с мощностью залпа, и тогда чертова посудина ксулов испарится прямо у нас на глазах! Гарроуэй поймал себя на мысли о том, что был бы в принципе не против, если бы вся операция завершилась, так толком и не начавшись.

Боевой космос, 14:43 по Гринвичу

Лазерными платформами на околомарсианской орбите управлял ИскИн по имени Артемида. По сути дела, это был программный клон пресловутой Кали, которая управляла наводкой лазеров дальнего радиуса действия с платформы Хельга-3. Отличие состояло лишь в том, что местом обитания Артемиды была компьютерная сеть, включавшая в себя Марс, Деймос и Фобос, а также несколько боевых кораблей, находящихся в данную минуту на расстоянии нескольких световых секунд от Красной планеты.

Имя ИскИну выбрали как нельзя более удачно. В греческой мифологии Артемида приходилась единокровной сестрой богу войны Аресу, который в римской мифологии получил имя Марс. Артемида была охотницей и умела обращаться с луком и стрелами. Разумеется, сейчас у нее не было лука и стрел, зато она умела наводить лазерные пушки на цели, находившиеся всего в нескольких световых секундах. А это, в свою очередь, означало, что она должна принимать во внимание остаточную скорость цели, которая по отношению к планете составляла несколько километров в секунду.