Глава 2

Подавшись вперед, Джон уставился на новые слова.

«НЕ ТЕПЕРЬ».

Он не оставлял здесь эту надпись.

Он оглянулся на тяжелую дверь подвала, сделанную из шести сосновых досок. Там и тут сквозь облупившуюся кремовую краску проглядывали выцветшие синие пятна. Джон помнил счастливые времена, когда он играл на полу в кухне, а дверь была полностью синей.

Покосившаяся дверь закрывалась неплотно, и в верхнем углу была большая щель. Дверь запиралась на замок, но у Джона не было ключа. Старомодная замочная скважина походила на те, которые он видел в мультиках и фильмах. В детстве Джон заглядывал в скважину, воображая себя шпионом, наблюдающим за опасностью. Теперь он знал, какая опасность поджидает его по ту сторону двери.

Через приоткрытую дверь он видел чернильную тьму. Дьявол в темноте притих. Даже шепота не доносилось из подвала. Джон размышлял, к добру это или нет. Он превратился в статую, наклонившись и прислушиваясь.

Джон снова подумал, не позвонить ли в полицию. Он оглянулся на визитку, которую детектив Джанек оставила над телефоном, аккуратно загнув уголки, чтобы острые края не испугали его.

Она всегда была с ним мила, всегда верила, но он сомневался, что она поверит ему в этот раз. Если бы детектив Джанек спустилась в подвал и увидела его, если бы она только посмотрела в его глаза, разве она бы не узнала?

Джон смотрел в глаза дьяволу. Джон знал.

Замерев, глядя на полоску тьмы, он вдруг осознал, что его крепость уже не столь безопасна, как он думал. Вот что значат слова на холодильнике. В этом месте больше не безопасно. С тех пор, как здесь появился дьявол.

Джон еще раз украдкой взглянул на телефон цвета морской волны, висевший на стене с цветочными обоями, возле лестницы наверх, которая начиналась прямо за углом, в шаге от подвала. Быть может, ему следует позвонить детективу Джанек. Полиция хотела бы знать, что дьявол в Чикаго.

Может, стоит позвонить сестре.

Дьявол знает ее имя. Она должна знать, что дьяволу известно ее имя. Он должен позвонить Кейт и сказать ей. Джон хотел, чтобы она была в безопасности.

Если он позвонит ей, она поймет, что делать. Полиция может его не послушать, может не поверить, но Кейт поверит ему. Должна поверить.

Джона осенило. Он позвонит сестре и расскажет ей все, расскажет, что произошло и что дьявол знает ее имя, как и имя самого Джона. Она поймет, что делать.

Встрепенувшись, Джон спешно сдернул все фотографии сестры с дверцы холодильника. Удерживающие их магниты с грохотом посыпались на пол. Вместо того чтобы собрать магниты, он стал запихивать фотографии в передний карман рабочих брюк. Его беспокоило, что дьявол может увидеть картинки с Кейт. Ему не казалось хорошей идеей позволять дьяволу смотреть на его сестру.

Джон не хотел, чтобы зло смотрело на нее.

Как только фотографии были спрятаны в карман, он поспешил в коридор, чтобы позвонить ей.

Как только он потянулся к аппарату, телефон зазвонил сам. Его сердце бешено колотилось. Джон схватил трубку и приложил к уху. Он опасался, что дьявол мог звонить ему из подвала.

— Привет, Джонни. Это я.

Джон почувствовал, как его накрывает волна облегчения при звуке знакомого и радостного голоса сестры. Опершись о стену, другой рукой он схватился за спутанный провод.

— Привет, Кейт, — ответил он, учащенно дыша от ожидания, а затем посмотрел на полоску тьмы под дверью в подвал.

— Я вернулась из поездки на день раньше, и водитель уже вот-вот высадит меня у дома.

— Ага.

— Что случилось? Ты, кажется, запыхался. Ты только что взбежал по лестнице?

Было необходимо сказать ей о дьяволе. Кейт поймет, что делать. Она умная. Его сестра всегда знала, что делать, всегда помогала. Джон скучал по ней. Прямо сейчас ему больше всего на свете не хватало ее. Он прикрыл трубку обеими ладонями, чтобы дьявол не мог его услышать.

— Ээ… нет.

— Послушай, — сказала она, не настаивая на подробностях. Она была единственным человеком, который не раздражался и не давил на него. — Мне звонил адвокат.

Джон моргнул:

— Адвокат?

— Ага. Помнишь Эверетта, сводного брата матери, который жил на западе?

Джон не мог сказать наверняка. Ему мешали думать беспорядочные мысли, возникающие в голове, когда он смотрел на ту дверь.

— Э…

Она беззаботно расхохоталась:

— Признаться, я тоже. Мы же всего раз были в его трейлере в том маленьком городке посреди пустыни. И он не казался дружелюбным парнем. Ты был тогда совсем крохой. Я и не ждала, что ты вспомнишь его. Я и сама с трудом вспомнила. Как бы то ни было, он умер.

Джон отвел глаза от темной щели.

— Умер?

— Да. Адвокат сказал, это произошло недели три назад…

— Три недели?

— Да, три, почти четыре недели назад.

Джон утер слезу со щеки, слушая ее дыхание, пока она не продолжила:

— Я знаю, что тебе тяжело слышать о смерти людей, Джон, но он и правда был старым. Не надо убиваться по нему. Он никогда не покидал своего жилища, и, держу пари, это все потому, что он любил его так же, как ты любишь свой дом. Уверена, он прожил хорошую жизнь, очень хорошую долгую жизнь.

— От чего он умер?

Она выдержала долгую паузу, прежде чем заговорить:

— От старости, Джон.

Она не хотела ему рассказывать. Он знал, что иногда Кейт не хотела о чем-то рассказывать и поэтому говорила что-то простое.

— Адвокат сказал, что мы его единственные родственники и Эверетт завещал свою землю нам. Адвокат не думает, что эта недвижимость стоит много, но теперь она принадлежит тебе и мне. Я собираюсь туда съездить и уладить дела. Полагаю, я должна буду выставить имущество на продажу или что-то в этом роде.

Джон вновь оглянулся на дверь подвала. Он должен был сказать ей, пока что-нибудь не случилось. Он сглотнул, собирая все свое мужество, решив рассказать всю историю с самого начала.

— Я ходил на кладбище, — выпалил он.

— Да? — Она удивленно замолчала. — Один?

Джон кивнул и внезапно стал говорить быстрее, стараясь высказать все сразу.

— Я пошел в магазин, купил цветы и положил их на могилу мамы и папы, у надгробия, как ты мне показывала, в вазу, как смотрители любят. Я подписал открытку и от твоего имени тоже.

— Это так мило, — ее голос стал мягким. — Благодарю. Держу пари, маме и папе понравились цветы. — Она кашлянула. — Когда ты к ним ходил?

Он никогда не ходил на кладбище один. Джон вытер нос тыльной стороной руки, пытаясь перестать плакать.

— Три недели назад, — он почувствовал, как еще одна слезинка скатилась по его щеке. Он должен ей сказать. Она знает, что делать. — Я… Я был там, и кто-то за мной наблюдал. А потом, когда я вернулся домой…

В подвале загорелся свет.

Джон замер.

Он неподвижно стоял, таращась на полоску света, бившую из-под двери.

— Джон, наверняка, кто-то просто тоже относил цветы на могилу, — сказала ему в ухо сестра.

Он не мог заставить себя говорить. Голос в его голове кричал: «Скажи ей, скорее, скажи», но Джон не мог выдавить ни слова. Его собственный голос будто пропал. Он боялся издать даже звук.

И тогда из-за двери появилось что-то еще — низкий голос, произносящий его имя. Его полное имя, которым люди называли его, когда он был ребенком и попадал в неприятности.

— Джон Аллен Бишоп.

Он наблюдал, как полоска света становилась то ярче, то темнее.

— Джон? — позвала Кейт. — В доме есть кто-то еще?

Он отчаянно нуждался в ее помощи.

Но что, если дьявол сможет добраться до нее через телефон? Он не хотел, чтобы опасность приближалась к его сестре.

Шипящий голос из подвала снова назвал его имя, но в этот раз только первую его часть. Потом снова, приближаясь, поднимаясь по лестнице. Дверь скрипнула, открываясь.

— Джон? Что это за звук? С тобой кто-то есть? Джон?

— Беги, Кейт! — заорал он в трубку. — Беги!

Джон быстро повесил трубку, чтобы дьявол не добрался до Кейт по телефонной линии. Он помчался к входной двери так быстро, как только позволяли его скривленные ноги.

Он почти смог.

Но что-то тяжелое сбило его с ног и швырнуло лицом в дверь. Когда он отскочил, сильная правая рука схватила его за рубашку и развернула.

Джон был оглушен. Казалось, его нос встретился с бейсбольной битой. Он чувствовал, как по лицу стекала кровь, капая с подбородка. Мысль о хлещущей из носа крови повергла его в ужас.

Джон поднял глаза и оцепенел от ужаса. У дьявола были вилы. Его глаза, казалось, светились изнутри чистейшим злом. Эти глаза жаждали видеть страдания.

Его лицо исказилось от ярости, дьявол заревел и вонзил вилы в пол. Зубцы пробили оба ботинка Джона, разрубили кости в ступнях, проткнули тяжелые подошвы и прочно застряли в половицах.

Даже если бы Джон попытался сделать шаг, он бы не смог. Он был приколот к полу.

Пока он стоял, ошеломленный ужасом, дьявол скользнул рукой в карман брюк Джона. Он вытащил фотографии Кейт. Джон дрожал, неспособный думать и двигаться от боли, а дьявол медленно рассматривал фотографии одну за другой, и его злобная улыбка становилась все шире и шире. Джон не хотел, чтобы дьявол смотрел на Кейт. Он потянулся за фотографиями. Дьявол поймал руку Джона и вывернул пальцы назад, пока они не треснули с тошнотворным щелчком, как веточки.

Пока Джон кричал от шока и боли, баюкая вывернутые и сломанные пальцы здоровой рукой, дьявол убрал фотографии Кейт в свой карман.

— Ты доставил мне совсем немного хлопот, малыш Джонни.

— Оставь нас в покое, — взревел Джон, — прошу…

Возвышаясь над ним, дьявол всматривался ему в глаза:

— Помнишь мое обещание, Джон?

Сквозь парализующую панику и ужасающую агонию от сломанных пальцев он только сейчас начал осознавать шокирующую боль в пронзенных зубцами ногах.

Он помнил обещания. Он помнил их все слишком хорошо. Беспомощные всхлипы Джона стали громче.

— Что ты видишь своими глазами? — спросил дьявол, приближаясь, будто пытаясь увидеть какую-то тайну, спрятанную в глазах Джона. — Что ты видишь, малыш Джонни? — прошептал он, находясь уже не дальше дюйма.