Всякий год такое бывает. Весной, осенью, а то и посередине лета.

Сашу Грачева и младшего, совсем молодого Московича я встретил за день перед их гибелью. Саша, нарядный, красивый, с женою и младшим сынишкой, корил меня:

— Чего сидишь? Пошли с нами. На Цимлу, на Пески пойдем, там лещ. Пошли...

— Никогда, — говорил я. — Чуть погодя.

Через час-другой встретил Виктора Московича, на мотоцикле он летел, остановился, меня увидев.

— Идем с нами... — уговаривал он. — Идем... Жалеть будешь.

Я и теперь жалею. Пошел бы с ними, может, они и теперь были бы живы. На воде я водки в рот не беру. И, бывало, когда рыбаки во хмелю, я — за штурвалом, в рулевой рубке.

Саша Грачев и Витя Москович погибли уже следующей ночью, будто со мной попрощавшись. Во хмелю кто-то из них вел катер и сунулся сдуру прямо под нос огромному теплоходу-сухогрузу. Тот ни отвернуть, ни остановиться уже не сумел.

А ведь погода была хоть и ночная, но ясная, тихая. Теплоход — весь в огнях.

Вспоминаю, как мы с Сашей Грачевым там же, на Цимле, уходили от шторма. Обычно ветер там налетает внезапно, ураганом.

Помню, и тогда время за полдень, чистое голубое небо, редкие высокие облака, просторная вода, другого берега не видать, водный горизонт замыт серой жемчужной дымкой.

И вдруг потянул ветерок, свежий, тягучий. Он крепнет и крепнет, и вот уже гонит волну с белыми гребешками. Низкая, сизая, седая с исподу туча словно подкралась. На минуту стихло, и вдруг — загудело. Шторм.

Мы еле успели от берега отойти. Иначе бы наш катер, как щепку, выбросило на сушу.

Мы шли к Кожевенному острову, чтобы там отстояться в затишке. Остров недалеко, а ураган и шторм — вот они. Мы с Сашей в рубке задраились. Волна шла страшенная. Зеленоватая, прозрачная, с седым гребнем громада подступала, и становилось обморочно-тошно. Гребень вон где... Солнце закрыл. Волна с грохотом рушится на наш катерок, накрывая рубку. И следом — другая. И снова — рушится. Волна за волной. Несмолкаемо бьет судовой колокол-рында: бум-бум-бум-бум... пробиваясь через рев воды и ветра. Вал за валом, словно за утесом утес, и каждый, казалось, должен был снести нашу хрупкую рубку и нас. Раз за разом валимся в бездонную водяную пропасть. Падаем. Тошнота. И тут же рушится вал, накрывая рубку. Он проходит. Мы живы. И снова падаем вниз. Долгий вздох ли, крик. Тошнота, И новый вал закрывает небо. Рухнул. Вода. Живы... Рев урагана и шторма. Глухо бьет рында. Хоронит нас, что ли...

Прошли. У Саши — крепкие руки. Пробились к острову. Спрятались за него. Кое-где обшивка не выдержала, железный корпус на швах разошелся. Потом его заваривали.

А погиб Саша при полном штиле.

И Виктор Москович не выплыл.

А ведь той же весной Витя выбрался из ледяной каши на озере Нижнем. Месяц — март, лед рыхлый, уже не держит, а у Виктора две сети стояли, не снял. Я из города приехал, говорю: “Уха нужна”, он обещает: “Будет”. Лед не держит, Витя встал на лыжи, пошел. Сетку начал поднимать, успел вынуть пару лещей и судака, кинул их к берегу и провалился вместе с лыжами. До берега не близко. На весенний мартовский лед не выберешься. Он крошится и становится ледовой кашей. Витя пробился, доплыл до берега, руша перед собой лед и пробиваясь через него. И даже рыбу не оставил, выбросил на берег и кинул в багажник машины, для меня, ведь обещал. Доехал до поселка, выпил бутылку водки, переоделся и привез мне рыбу. “Держи. Как раз на уху: два леща и судак”. А лицо горит алым пламенем. И ведь даже насморка не схватил. Молодой, сильный. Двадцать три ли, двадцать четыре года. Утонул полгода спустя в теплой августовской воде.

*   *   *

Ночью прошли станицу Мигулинскую, утром — Казанскую. Потом — село Монастырщина. Это уже не тихий Дон. Это — Россия. А значит, пути моему конец.

Александр КАЗИНЦЕВ

СИМУЛЯКР,

ИЛИ СТЕКОЛЬНОЕ ЦАРСТВО

Часть II

5 ноября 2002 года Америка проголосовала за войну. Республиканцы упрочили лидерство в палате представителей и получили, наконец, большин­ство в сенате. Третий раз за столетие нарушена традиция американской политической жизни — обычно партия президента теряет голоса на промежу­точных выборах. Тем показательнее триумф Буша.

Двумя днями ранее из калифорнийского порта Сан-Диего вышла эcкадра во главе с авианосцем “Констелейшн”. В середине декабря она соединилась с другой армадой — авианосцем “Гарри Трумэн” и кораблями сопровождения. В теплых водах Персидского залива их дожидаются авианосцы “Авраам Линкольн” и “Джордж Вашингтон”. Толкотня стальных президентов в нефте­носной луже у берегов Ирака означает одно: Джордж Буш принял решение1.

8 ноября Совет Безопасности ООН принял резолюцию по Ираку, предло­женную Соединенными Штатами. Документу присвоен номер 1441 — почти магическая гармония чисел. Но далеко не гармоничен текст. В него включено требование предоставлять инспекторам ООН “немедленный, безоговорочный и неограниченный доступ” ко всем объектам, включая президентские дворцы. Резолюция наделяет проверяющих правом опрашивать чиновников и специалистов “на территории Ирака или за его пределами” (“Новые Известия”.12. 11. 2002). Любой житель страны (включая руководителей) может быть вывезен за границу и подвергнут допросам.

Международная практика не знала требований, столь унизительных. С такой наглядностью (если не сказать сладострастием) растаптывающих суверенитет страны. Даже лидер республиканского большинства в палате представителей Дик Арми возмутился! “А что если завтра французам  захочется проинспектировать американские военные объекты?” — не без ехидства вопросил он (“Новые Известия”. 11. 08. 2002)2.

И все-таки наиболее спорный пункт в резолюцию не попал. Соединенные Штаты отказались от требования немедленного применения силы в случае невыполнения Ираком решения ООН.

Москва (наряду с Парижем) представила это как свою победу. Глава МВД Игорь Иванов, захлебываясь от восторга, разъяснял журналистам: принятие резолюции “откроет путь к всеобъемлющему урегулированию ситуации вокруг Ирака” (“Независимая газета”. 11. 11. 2002).

9 ноября, на следующий день после дележа миротворческих венков, газета “Нью-Йорк таймс” предала огласке план американского вторжения в Ирак. “...Быстрый после короткой серии точечных воздушных налетов захват ключевых плацдармов внутри иракской территории, которые послужат базами для закачивания внутрь страны значительной массы (до 250 тысяч) амери­канских войск. Цель — взять в кольцо иракскую верхушку в Багдаде и главные командные центры иракской армии с целью вынудить Саддама к полной капитуляции” (цит. по: “Независимая газета”. 11.11. 2002).

13 ноября после драматической паузы Хусейн согласился принять условия ООН.

14 ноября газета “Нью-Йорк пост” предала гласности еще одну расчетливо организованную утечку информации: США готовят спецоперации в Ираке. В тот же день обнародованы результаты опросов общественного мнения: 74 про­цента американцев уверены — война неизбежна (РТР, “Вести”. 14. 11. 2002).

В итальянской “Коррьере делла сера” появилась статья бывшего премьер-министра Израиля Эхуда Барака под выразительным заголовком “Это начало мировой войны. США должна быть предоставлена полная свобода действий” (цит. по: “Независимая газета”.13. 11. 2002).

Я пишу, не зная, станет ли эта объявленная в прессе война реальной. Сколько жизней она унесет. Западные аналитики с присущим им педантизмом поспешили выдать прогноз. В докладе британской организации “Медэкт” утверждается: “В ходе конфликта и в течение последующих трех месяцев могут погибнуть 260 тыс. человек. Еще 200 тыс. могут скончаться от голода и болезней. Если вспыхнет гражданский конфликт в Ираке, то это обернется еще в 20 тыс. погибших. При применении Багдадом ОМУ против Кувейта и Израиля число погибших может достичь 3,9 млн человек” (“Независимая газета”. 14. 11. 2002).