— Тебе больно, потому что ты его любишь. Будь осторожна, маленькая сестра, любовь — опасное чувство.

Эта детская история всплыла в моей памяти в тот долгий миг, когда Рейдан не спеша подходил к Арзель. Мысль о том, что сейчас он погибнет страшной смертью на моих глазах, сознание собственной беспомощности сводили меня с ума. Я уже знала, что любовь не защитит от смерти… Еще немного, и я бросилась бы к нему, чтобы успеть прошептать: «Я люблю тебя!» Но Рейдан не походил на человека, совершающего шаг отчаяния.

Но тогда зачем он это делает? Если вдруг он решил жертвовать собой ради нас, что, увы, маловероятно, то, съев его, чудовища все же доберутся и до нас. Я чувствовала, что удерживаю их из последних сил. Может быть, Готто прав, и охотник действительно сошел с ума от страха? Но Рейдан не был трусом, и походка его оставалась осторожной и уверенной, как будто он выслеживал в лесу свою пушистую дичь.

Оба чудовища напряженно уставились на него, слегка покачивая головами. Их слуги, переминаясь с лапы на лапу и припадая брюхом к земле, подползали все ближе и ближе; они издавали странные звуки, то жалобные, то сердитые, они явно были голодны, а добыча была так близко! Но брат с сестрой по-прежнему стояли неподвижно, не отводя мерцающих в лунном свете глаз от Рейдана.

— Ты умрешь, охотник! — прошипела наконец Арзель. Куда делся ее красивый девичий голос!

Похоже на то, — спокойно ответил Рейдан. — Но знаешь, меня всегда прельщали тайны, а все, что творится в твоем дворце… Перед тем, как ты поужинаешь мною, расскажи мне кто ты, почему живешь в двух обличиях, зачем губишь путников. Ты существо из Бывших времен?

Арзель раздраженно мотнула головой, разинув пасть, и я не удержала вскрик. Но Рейдан даже не вздрогнул. Спокойным, ровным голосом он продолжал:

— Да и зачем тебе меня есть? В твоем дворце всего в изобилии. Не лучше ли нам поговорить, как друзьям? Ты же видишь, я не боюсь тебя, ты мне не противна…

Охотник протянул руку к страшной голове и осторожно погладил Арзель по щеке. Та застыла, не шевелясь. Это было удивительное зрелище: между Рейданом и Арзель, двумя существами совершенно разной породы, как будто бы протянулась тончайшая ниточка понимания.

И тут произошло невероятное. Я увидела, как слезы хлынули из глаз чудовища, и оно — нет, все-таки она! — словно застыдившись, неуклюже побежала обратно к дворцу. Вот тут уж и Рейдан опешил от неожиданности и обернулся к Гело.

— Ты довел мою сестру до слез, путник, — с горькой усмешкой произнес тот. — Я должен бы наказать тебя за это, но вместо этого приношу свою благодарность. Она услышала от тебя то, что мы не слышали от людей уже очень давно. Сбылась наша мечта: эти непонятные обитатели нового мира решили наконец поинтересоваться, кто же мы такие на самом деле. Было время, когда мы сами стремились рассказать о Бывших временах, как вы называете прошлое, поделиться своими знаниями и всем, что уцелело после Тумана. И что вам была за беда, что воздух нового мира превращал нас в этих странных существ! Но мы не успевали открыть рот, как чувствовали волну отвращения и страха, исходящую от вас. Как сегодня, когда я повстречал вас в поле. Но, впрочем, нам действительно есть что рассказать. Не стоит делать этого во дворе — за пределами этих древних стен даже я начинаю терять память, а нашими слугами становится очень трудно управлять. Кроме того, я же вижу, какого труда тебе стоил твой благородный жест. Ты ведь лукавил, охотник, конечно, мы тебе противны… И я не могу винить тебя за это: порой мы становимся противны и самим себе. Мы с сестрой вновь приглашаем вас во дворец — единственное место, где мы станем теми, кто мы есть, — детьми великого короля Кольфиара.

Он что-то сказал на непонятном языке, и все чудовища, кроме тех, кого я держала взглядом, послушно побрели обратно во дворец.

— Вам больше не грозит опасность, — повернулся Гело ко мне, — отпусти наших слуг. Когда ты сделала это со мной там, в полях, я думал, что у меня сердце остановится. Мы ждем вас наверху, — добавил он, обращаясь к Рейдану.

— А если мы не пойдем? — спросил охотник.

Чудовище посмотрело на него удивленно:

— Не пойдете? Почему? Зачем уходить голодными и уставшими? Там, во дворце, мы — люди и не едим себе подобных.

Гело и Арзель вслед за своими слугами скрылись в дверном проеме. Услышав эту историю и узнав, что после недолгих колебаний мы все-таки решили принять приглашение хозяев дворца, любой счел бы нас сумасшедшими: иметь последнюю возможность сбежать от чудовищ и не воспользоваться ею! Мы не испытывали теперь ничего похожего на то вмешательство в нашу волю, которое недавно заставило нас войти во дворец. Но любопытство сильнее любой магии: Готто был художником, Рейдан всю жизнь мечтал о приключении, а я только начинала узнавать этот мир. Нам ли было поворачивать вспять у самого порога тайны!

Не без робости войдя в уже знакомый нам зал, мы увидели хозяев, сидящих во главе длинного стола, накрытого блестящей белой скатертью. Арзель, снова юная и прекрасная, но одетая теперь в светло-зеленое платье до пят, махнула нам рукой, указывая на стулья с высокими витыми спинками. Гело налил в золотые кубки темное вино.

— Вы наши гости, — сказал он, поднимая бокал, — и теперь я должен просить у вас прощения. За страх, который вы пережили, за гибель вашей лошади. Признаюсь, всем вам угрожала смерть: теперь, теряя человеческий облик, даже мы с сестрой порой забываем, что когда-то были людьми. Инстинкт кровожадных охотников заставляет нападать на вас, а давняя обида на людей усиливает наш гнев.

— Время замерло и поймало нас, как смола, превратившаяся в камень, — неосторожную бабочку, — безнадежно произнесла Арзель, глядя куда-то в пустоту, — и потому я не знаю, сколько времени прошло с последнего визита людей в наш дом и сколько с предпоследнего. Это могли быть месяцы, а могли — века. И поверьте, мы каждый раз, как дети, радуемся гостям, потому что мы очень одиноки. И каждый раз мы надеемся, что все обернется по-другому.

— А что происходит обычно с вашими гостями? — спросил Рейдан, и я наклонила голову, не очень-то желая услышать ответ.

Арзель поморщилась, но Гело ответил, не отводя взгляд:

— Сначала все было очень плохо. Мы сами не понимали, что с нами происходит. Мы искали встреч с людьми. Но наши слуги убивали и съедали их, а мы не успевали ничего сделать. Клянусь вам, — покраснев, добавил он, — ни я ни сестра еще никому не причинили вреда. После того, как однажды на нашем дворе слуги растерзали целый обоз торговцев, Арзель пыталась покончить с собой.

— Но смерти нет в нашем доме, — с невыразимой тоской произнесла девушка.

— Да, для нас смерти нет, — равнодушно согласился Гело. В залу вошли трое в зеленом, и я с трудом скрыла дрожь. Брат с сестрой напряженно замолкли. Слуги поставили на стол подносы.

— Ешьте, пожалуйста, ешьте! — почти умоляюще сказала Арзель. — Это не та еда, к какой вы привыкли, но она не причинит вам вреда и обязательно понравится.

Рейдан решительно потянулся к ближайшему блюду, достал какой-то длинный, пряно пахнущий овощ, поджаренный до золотистой корочки, и начал есть. Мы последовали его примеру. Я взяла с подноса плошку и зачерпнула крошечной ложечкой ароматную, густую, но прозрачную жидкость, в которой плавали маленькие розовые горошины. Хрупкая оболочка горошины раскололась у меня во рту, нежная сладковатая мякоть смешалась с соленым бульоном, и я зажмурилась от удовольствия.

— Потом жертв стало меньше, — продолжал Гело. — Порой, заслышав во дворе чужих, мы с сестрой приказывали слугам оставаться в доме, а сами выходили навстречу гостям. Они видели страшных чудовищ, отвращение и страх перекашивали их лица, и вскоре мы слышали только удаляющийся стук копыт. Стук стихал, и мы возвращались во дворец, по дороге становясь людьми, и долго еще не могли забыть человеческие глаза, с ужасом обращенные на нас.

— А помнишь двух смешных бродяг? — вдруг оживилась Арзель. — Мы тогда так устали от одиночества, что рискнули пустить их в дом. Им очень понравился дворец, они называли нас добрыми волшебниками, ели нашу еду, пили вино, а потом спели нам песню. Мы так веселились, что почти забыли о том, кто мы. Потом бродяги сложили остатки еды в свои котомки и ушли, а мы не пошли их провожать. Пусть хоть у кого-то в памяти мы останемся добрыми волшебниками!